Александр Бруссуев - Радуга 2

Иван промолчал, а Шурик заметил:

— Вообще-то здесь как-то темновато. — Да ладно! — будто бы махнула в непроглядной тьме рукой- «рука». — Темнота — друг молодежи. Смотрю и вы не с пустыми руками сюда прибились. Арбалет знатный, только маленький. Метров на сто, но уже неприцельно. Тридцать — дальность реального поражения. От 6 с половиной до 7 с четвертью в тысячах рублей в клубных лавках.

Иван, предположительно, пожал плечами:

— Я в обычном охотничьем купил за 6 750. — Слушай! А давай меняться! — вдруг обрадовалась «рука». — Мне твой арбалет — как раз то, что нужно. Возьмешь мое оружие.

— Так твоя винтовка без патронов! — хмыкнул Ваня. — Сдается мне, это «оружие достойное настоящего мужчины». Она же штурмовая винтовка, она же «черная винтовка», М-16.

— Точно, она самая. Конкурент нашего «калаша». Только- лучше, на мой взгляд. Потому что дороже. Никакая банановая республика наладить серию не может, а «Калашников» не только китайцы, но, по-моему, и негры с арабами в подворотнях лепить научились. Патронов себе еще найдешь. Гляди на ствол — только одиночными стреляли, то есть все путем. Хороший обмен, чувак!

— Ты очечки-то свои сними, я сейчас свет включу. — Посмотреть хочу, а не только на ощупь ориентироваться. Что это я — слепой кот Базилио, что ли?

«Рука», повозившись, сказал:

— Включай, чувак. — Жмурясь и моргая, они посидели на корточках, прикрывая глаза от оказавшегося чрезвычайно ярким света фонаря. «Рука» предстал перед парнями во всей своей красе: высокий, худощавый и широкоплечий, с банданой на голове, в городском камуфляже, небритый и вполне зрелый по возрасту — лет, эдак, тридцать пять.

— Здорово, парни, — сказал он и протянул широкую, как- лопату ладонь. — Эдик.

В другой руке он держал ПНВ, прибор ночного видения, с известной в узких кругах аббревиатурой. Ни Шурик, ни Иван столь специфическими знаниями не обладали, поэтому они просто с восхищением смотрели на столь полезный в нынешних странствиях гаджет. Представиться-то, конечно, они представились, вот только фонарем в глаза Эдику светить постеснялись — на предмет отсутствия в них душевной теплоты. Впрочем, по поведению нового знакомого можно было сделать вывод: он — свой, буржуинский, человек.

Эдик, не особо жеманничая, без лишних вопросов поведал, что он, как и его друзья, утонул в страсти, название которой «пейнтболл». Детская игра в войнушку. Если ей заниматься достаточно плотно, вложить в амуницию хренову кучу денег, объединиться с такими же серьезно настроенными мужчинами, то получается полное позитива времяпровождение. Только в этом году удалось пристреляться в условиях кромешной тьмы, то есть, используя ПНВ. Новый уровень, правда, достаточно дорогостоящий. Полную светомаскировку добиться ночью и развалинами былой стройки социалистического объекта не удавалось. Зато за некоторую мзду искомый мрак получилось создать для себя на подземной автостоянке под Фонтанкой у Сенной площади. Она, эта стоянка, еще очень далеко отстоит от торжественной речи губернатора, разрезанной ленточки и рек банкетного шампанского с омутами водки и коньяку. Но в этом-то и была вся прелесть. Выключил все освещение — и пали, сколько хочешь, даже не дожидаясь полуночи. Но тут возникла некоторая сложность идентификации: свой — чужой. Да и провалиться можно было в какое-нибудь незаделанное технологическое отверстие, ведущее к самому центру Земли. Поэтому принялись, не мудрствуя лукаво, обвязываться, как альпинисты. Просто кайф. Действительно, новый уровень.

И, вдруг, в самый разгар баталии обнаружили себя и своих противников за пределами отведенной для игры территории, валяющимися вповалку. Уже несколько позднее осознали, что это автомобильный тоннель от мэрии — кто же знал, что таковой тоже существует. Пытались выбраться обратно, но там, на выходе к стоянке, скопилось изрядное количество бесцветных мешков, просто целые залежи этой мерзости. Ценой потери двух человек осознали всю опасность тварей. Отстреливались краской, насколько было возможно, и отступили обратно. Сунулись по тоннелю, напоролись на каких-то озверевших ментов. Вооруженные чем попало: автоматами, винтовками и пистолетами — они на контакт не пошли, завалив еще двоих. Но увлеклись погоней и — мешки, приятного аппетита. Оттуда получилось оружие. Немного, но хватило на четверых человек. Потом удалось вооружить и остальных двоих. Менты-то без ПНВ скачут! Но самое главное, они как-то неестественно относятся к собственной безопасности. Будто уверены в личной неуязвимости. Они — могут убивать, а их — нет. Их-то за что?

Спрятались все шестеро в двух «карманах» по сторонам подземного тракта. Сзади — стоянка начинается с тысячами «мешков», спереди — держат периметр менты. Далековато до них, но те укреплены неплохо, как и положено. Да еще патрули свои поблизости отправляют, прочесывают на предмет наличия террористов.

Эдик пошел разведывать пути отступления. Сидеть в своей символической прятке до Страшного суда не хотелось. Через залежи «мешков» не пробиться, войной идти на ментов — себе дороже. А выйти надо. Вот он и нашел, практически под носом у распоясавшихся стражей «законности» эту загадочную дверцу. Запиралась дверь на красивый и модный кодовый навесной замок фирма «Abus», но сделанный, как то теперь водится, в Китае. Открывается с помощью отвертки, или монтировки, или, даже, дула. Или, на худой конец, набором кодовых цифр. Эдик шифр не знал, зато прекрасно знал китайцев. Дужка замка сдалась с первой же попытки, смяв к едрене-фене все китайские секреты. Скобы он тоже пальцами загнул по сторонам, чтоб никто даже под гипнозом не понял, что здесь когда-то висел настоящий непреодолимый запор. Едва он проделал все необходимые манипуляции, с грохотом поползли вверх ворота за поворотом тракта — это менты выходили из своей цитадели на патруль. А тут дверь распахнулась сама собой — это уже Ваньша с Шуриком пытались запихать в проход свои любопытные, как бы это помягче — лица.

— Парни! — сказал Эдик. — А у вас еда какая-нибудь- имеется? Оголодал я нежрамши. Вторые сутки без топлива.

Шурик взглянул на свои часы и присвистнул: где-то на поверхности наступало первое утро новой эры. Сразу же вся усталость напомнила о себе голодом, жаждой и некой вялостью.

Они поели из запасов рачительного хозяина, то есть, потомка белорусских партизан Ивана, попили минералочки, и настроение повысилось до такого уровня, когда организм милостиво соизволил прислушаться к команде усталого и у кое-кого — избитого тела: «Спать!»

Они и не догадывались, что в этой части планеты Земля не разгорался рассвет, а стоял вполне конкретный день, если верить определениям: тень укорачивалась, и без того будучи совсем маленькой. Двадцатичетырехчасовые сутки утратили свою актуальность, впрочем, как и магнитные полюса, как и направление вращения Земли в целом. Солнце теперь вставало на западе.