Александр Бруссуев - Радуга 2

Людей видно не было. Снялись, наверно, со своих авто и побрели толпой неразумной в одном из двух направлений. А, может быть, даже в обоих. Вещей разбросанных тоже не наблюдалось, стало быть, все свое взяли с собой. А также мародеры постарались. Куда без них-то? Неизменных несчастных жертв мирного населения по обочинам нету. Зато есть коричневые «мешки». Лежат, переваривают.

Парни повели наблюдения минут пятнадцать, если считать по часам, но никакой динамики выявить не удалось. Стало быть, можно выходить на оперативный простор.

Они подошли к былому сусловскому рейсовому автобусу, но и тот не был исключением: пустой и покинутый. Только в запертом салоне бесновался по окнам какой-то бесцветный «мешок». Нет, Шура, конечно, не собирался возвращать прихваченную не так давно монтировку. Наоборот, он хотел обзавестись топором.

Пуля прилетела неожиданно, и последствия ее уже обсыпали колотым стеклом головы Суслова и Стиллера, а звука выстрела так и не последовало. Освобожденный «мешок» энергично выпорхнул из своей темницы, чтобы сразу же повиснуть бесформенной тряпкой на «копье» Бена. Артист помахал древком, как флагом перемирия, пока «мешок» не улетел куда-то за ближайшую машину. Нет, конечно, он не собирался сдаваться, просто так уж получилось.

Однако на этот парламентерский выпад раздался властный голос:

— Покинуть автомобиль и предъявить его к осмотру. — Так мы безлошадные! — ответил Шура, не особо напрягая- голосовые связки, пытаясь вычислить направление.

— Инспектор Бокучей! Подготовить все водительские- документы, открыть багажник для досмотра!

— Сейчас будет нас называть самками собак и еще ставить в- вину ум, — проговорил Суслов Бену, не понимавшему ни слова.

— А кто это? — Какой-то заплутавший мент. То есть, коп, по-вашему, — и- громче, по-русски добавил. — А у тебя понятые-то для досмотра имеются?

Последовало секундное замешательство, после которого последовало:

— Чего — самый умный? Сейчас будут тебе, сука, — понятые.

— Бен, расползаемся по сторонам, — сказал Шура. — Этот- инспектор засел где-то за теми спаренными машинами: Инфинити и Ягуаром.

— Машины-то какие у вас дорогие ездят! — восхитился Бен. — А Феррари, либо Мазератти не видать?

— Сейчас не об этом: ползем, обнаруживаем и- по-возможности, нейтрализуем.

Шура протянул артисту монтировку, сам потряс добытым, в меру тупым, топором.

Они поползли к оговоренной группе автомобилей, а инспектор, продолжал требовать неизвестно чего, временами неприлично ругаясь. Впрочем, сам он выдвигаться к «нарушителям» не собирался.

Его взял Стиллер. Бросил в сторону от машин подвернувшийся камешек, проследил за шевелением, потом, ориентируясь на голос, подобрался ближе. Прыгнул сверху, отбросил в канаву лежащий рядом с Бокучеем автомат и замахнулся ломиком. Инспектор только руки поднял в защищающем жесте. В одной руке оказалась рогатка.

У мента была сломана добрыми гражданами нога. Автомат без патронов. Значит, сначала сломали конечность, потом он их всех порешил, потом его бросили. Если бы не порешил, то автоматик бы обязательно конфисковали. Да и менты поодиночке никогда не ходят. Им страшно в их стране. Получается, коллегу тоже — того. Ну а тел нет — зато «мешки» имеются. Но умирать Бокучей не мог. Он из подручных средств: суковатой палки и резинки от трусов сделал вполне приличную рогатку.

Похвально, если бы только не один вопрос: что делать теперь с этим ментом, пребывающим, судя по всему, в своем ментовском астрале? Ждать выздоровления?

— Ну, что, Бокучей? Ты же понимаешь, что мы не Армия- спасения? — сказал Шура.

— Сейчас составим протокол. По полной схеме, — ответил- инспектор. — Лишение прав на полгода. Минимум.

— Может, договоримся? — спросил Суслов. — А чего тут договариваться? Три штуки. — Шура молча подобрал автомат, бросил Бокучею свое «копье», потом, подумав, одну тушку запеченного кальмара.

— Пошли, Бен, — сказал он артисту. — Нам надо к Питеру- пробираться. Там будет легче искать варианты выхода из создавшегося положения.

— А с этим — что? — Он просил три штуки. — Долларов? — Так не рублей. — Продажный коп, — вздохнул Стиллер. — Тогда пошли. — Они двинулись по дороге. На душе сделалось очень паскудно.

Единственный выход, доступный из здания, был через окно. Если бы оно было, как в старых ментовках: деревянное некрашеное и скособоченное, то возможность открыть его могла осуществиться только через торжественное разбитие стекол. Но теперь, как и во всех уважающих себя коммерческих офисах, окна были модные, пластиковые. То есть — выход открыт, одевай крылья и лети на волю.

— Ну и как теперь? — спросила Саша, выглянув наружу. — Снизу, расчерченный мелкими и крупными трещинами, невозмутимо покоился асфальт. Его когда-то положили поверх унылых серых бетонных плит. Радости это, конечно, не привнесло. А глубокие и не очень морщины, суть нарушение технологии процесса, можно всегда списать на «образование вследствие выброса с третьего этажа и, собственно, крыши особо упертых подследственных».

— Попробуем способом, разрекламиров- анным американскими боевиками, — ответил Макс, уже подтаскивая свернутый в круг пожарный рукав. Он по идее, одобренной коммерческими пожарными инспекторами, должен был находиться пренепременно в коридоре, где-то по пути эвакуации командного и даже рядового состава. Но завалился в незапамятное время под стол секретарши-лейтенантши, там и покоился до сего момента, никому, кроме пыли, ненужный.

Майор раскрутил, свесившись с окна, шланг, длиной около метра с алюминиевой балдой на конце, и запустил в сторону ближайшей пожарной лестницы. С третьей попытки удалось приловчиться, а с пятой — перебросить эту балду через одну из ступенек.

— Ура, — сказал он. — Да по этому «мосту» даже кошка не пройдет, — с- сомнением сказала Саша.

— Да, с кошками у нас туго — не приживаются, — ответил- Макс и пошел к тяжелым шторам, что прятали от солнечного света утомленных компьютерными «клавами» секретарш. Из-за одной занавеси он, жестом факира, вытащил длинную, метра в два с половиной, палку с небольшим пластмассовым крюком на конце. Она, эта палка, была металлическая, даже более того — алюминиевая. Стало быть — наследие «застоя», когда всякую дрянь, даже «шест для открытия штор», делали из стратегически важного сырья и продавали в ближайшем хозяйственном магазине за копейки.

Майор опять свесился с окна, цепляясь за пол только когтями пальцев ног, и дотянулся-таки до пожарной «балды». Саша не выдержала зрелища чудесной эквилибристики и, присев на корточки, вцепилась в брючины Макса. Кое-кто может подумать, что зубами, но на самом деле у женщин для этой цели есть гораздо более приспособленные устройства, а именно — наманикюренные коготки, числом пять на каждую руку.