Александр Бруссуев - Радуга 2

Максу удалось зацепить пожарный рукав и даже затащить его обратно в окно, пропущенный, естественно, через ступеньку. Надежно привязанный к батарее центрального отопления, шланг теперь мог выдержать любую, даже самую упитанную кошку.

В это время в приемную его кабинета кто-то требовательно постучал. Макс с Сашей переглянулись.

— Вот когда начнут бить ногой — значит, через минуту- высадят. Потом еще дверь в мой кабинет — минут пятнадцать у нас имеется, — сказал майор.

— У тебя разве пуленепробиваемая установлена? — удивилась- Саша.

— Почему? — С коридора ворвутся через минуту, а в твой кабинет — через пятнадцать.

— Да нет, обычная китайская бумажная дрянь с фигурной- рукоятью. Я имел ввиду еще тот факт, что они же меня по всему зданию искать должны. Мало ли я в туалет по служебной необходимости устремился?

Сначала Саша очень ловко перелезла по шаткой переправе на лестницу, потом, но уже не так ловко, перетек Макс. Девушка хотела, было, начать спускаться, но майор ее остановил.

— Наверх, на крышу, — сказал он. — Заметив колебание в выборе действия, он первым решительно полез на крышу. Саша пожала плечами и устремилась следом.

Стараясь не громыхать по обшитому оцинкованным железом скату, они добрались до какой-то трубы, диаметром в полметра, с грибком на конце.

— Если ко мне в кабинет ворвутся, то сопоставят пожарный- рукав с пожарной же лестницей и будут искать пути отступления по периметру. Деваться-то некуда: везде колючка.

— Как в тюрьме, — вставила Саша. — Это обывательское мнение. Здесь, в кулуарах, бытует- иное объяснение: тюрьма — это по ту сторону от проволочного ограждения. Там — лохи. Здесь — хозяева жизни. Ладно, неважно. Та пожарная лестница заканчивается метрах в четырех над асфальтом. Можно, конечно, спрыгнуть, а можно и ноги переломать.

— Так какой же смысл в ней тогда? — Это у другой структуры государственного регулирования- отношений надо спросить, у пожарной. Должны были, наверно, какое-нибудь подвижное звено установить, да отвлеклись на более важные вещи. Школы обкладывать штрафами, детские сада, да мало ли мест, где можно подкормиться!

Макс выдрал ближайшее хлипкое ограждение края крыши. Согнул несколько раз на манер крюка, получилась полная ерунда, или абстрактная небольшая скульптура. Повторил священнодействие еще раз. Получились две абстрактные миниатюры.

— Что же нам, как котам теперь на крыше торчать? — поинтересовалась Саша. — Да еще поделки разные мастерить?

— Эх, темнота! — ответил Макс. — У нас же далеко вперед- идущие цели. Нам здесь рассиживаться некогда. Карлсон, к сожалению, живет только на шведских крышах, а волшебники прилетают сплошь на голубых вертолетах. Так что помощи ждать неоткуда. Как ты думаешь, что это за гриб?

Он указал на верх большой трубы, что была поблизости.

Саша только пожала плечами:

— Вентиляция какая-нибудь. — Точно, из генеральского туалета, — кивнул головой Макс- и рывком содрал конусовидную верхушку. — Это, милая дама, фильтрационная вентилирующая установка. Иными словами — ФВУ. Точнее, конечно, ее концевая часть, попросту — труба. Вся эта шайтан-машина предназначена для безопасного существования всего милицейского подразделения в означенном служебном здании. Включается в действие при полностью закрытых окнах, дверях и даже обычной вентиляции. Воздухозаборник единственный, оснащенный фильтрами. Применили жители сопредельных тюремных территорий за пределами колючей проволоки отравляющий газ. Милиционеры понюхали и сразу же определили: иприт, твою мать. Завхоз нажимает на станции управления кнопочку — ФВУ как загудит, завоет и весь иприт-то и задержит. А в тюремных территориях все повымирают. Красота! Или щелкнут атомную бомбу поблизости, а милиционерам — нипочем. Сидят, составляют планы оперативно-розыскных мероприятий и графики по пресечению беспорядков рисуют. ФВУ надежным стражем для загрязненного изотопами воздуха. Блеск!

Майор заглянул в трубу и продолжил:

— Нам, вообще-то, все это до лампочки. Нам важна сама- труба. Бери, Саша, этот, с позволения сказать, крюк и лезь внутрь, упираясь спиной, чтоб не сорваться вниз. А крюком будешь за разные ответвления цепляться. Не торопись — и спустишься до самого низу, то есть, до подвала. А там и я подтянусь.

Путь вниз был нелегок. Если бы не Максов «крюк», Саша бы десять раз сорвалась. Переместившись в очередной раз в сторону центра Земли, она, вдруг, почувствовала, что все, приплыли. Труба под ногой обрывалась в бездну. Саша подумала спросить у Макса, который где-то выше боролся с гравитацией, но отказалась от этой идеи. Любые звуки по трубе имеют свойство сохранять отчетливость и слышимость на многие миллионы километров ее протяженности. Если шелест и шуршанье, доносящееся из вентиляционных отростков можно объяснить порывом ветерка, кашель и кряхтенье — простуженными мышами и старыми голубями, то членораздельный разговор объяснялся во все времена и все эпохи только тем, что в трубе кто-то сидит. Саша пыталась посмотреть вниз, выкручивая шею, но безуспешно. Темнота не позволяла зацепиться взглядом хоть за что-нибудь для ориентира. Но тут все ее опасения развеялись в один благоприятный момент: подобравшийся Макс наступил ей на голову. Лететь было недалеко, чуть больше двух метров, поэтому Саша не успела даже испугаться, упала на ноги, завалилась вбок и отползла в сторону. Майор следом не вывалился, он, почуяв неладное, затаился под потолком небольшой комнаты.

Саша не стала особо церемониться, она примерно представляла срез этой самой трубы, поэтому, пошарив в темноте руками, сдернула Макса вниз за ощупывающую воздух ступню.

— Ты как? — спросил он, поднявшись на ноги. — А ты? — ответила она. — Мы где? — Это комната управления ФВУ в подвале. — В пыточном подвале? — пошутила Саша. — Нет, пыточная на первом этаже, сразу направо от- амбразуры дежурного и вертушки, — сказал Макс. Наверно, тоже пошутил.

Майор пошарил руками по стенкам и щелкнул каким-то тумблером. Сразу же загорелись в углу несколько красных, величиной с десятирублевую монетку (по старому — с трехкопеечную) лампочек. Стало светлее, но не очень.

— Свет включать не буду, ты уж не обессудь, — сказал он. — Это я просто питание на пульт, так сказать, управления дал.

— Дело житейское, — согласилась Саша. — Только вот теперь- какой бы нам план действий разработать? Мы же, насколько я понимаю, полагаем выбраться за пределы огороженной колючей проволокой территории. Или, по-вашему, по-милицейски, наоборот — в огороженную местность.

— Так нам ничего другого и не остается: дождаться ночи и- выйти к стоянке машин. Там как раз мой автомобиль припаркован. Сядем — и поедем. Воротчик должен правильно на мое удостоверение среагировать. Меня же пока дезертиром или военным преступником никто не назначал. Выедем, не переживай.