Александр Бруссуев - Радуга 2

Они летали над самими макушками деревьев, и приходилось больше уповать на счастливый случай, нежели на искусство пилотов. Макс хотел бросать якорь, чтоб зацепиться за макушку какого-нибудь ствола, но боялся, что вырвет дерево с корнем. Так, во всяком случае, он объяснил бледной и взволнованной Саше. На самом деле все дело было в том, что вылезти из корзины, висящей у дерева, не представлялось возможным. Они проделали столь большой путь, убили неповинного баклана, ночевали у бездны на грани не для того, чтобы разбиться.

Внезапно среди частокола великаноподобных деревьев образовалась проплешина. И была она вполне пригодной для посадки поляной, с какими-то строениями по краю и стаей непонятных существ, задравших свои обезьяньи морды прямо к небу. Они заметили шар и ждали, что же будет дальше.

Макс заволновался: садиться в стадо незнакомых тварей было крайне опрометчиво. Если и не разорвут на части, то затопчут — это уж точно. Он уже начал торопливо набивать на альтиметре желаемые цифры для набора высоты, как с земли раздался выстрел, и шар вздрогнул. Судя по тому, что трава с обезьянами начала стремительно приближаться, они получили пробоину. «Такова расплата за невинноубиенного баклана», — подумал Макс, и они врезались в землю.

Бездельничать и наблюдать, поправится ли Шурик, или нет, Ваня не собирался. Врача можно было добыть в ближайшей поликлинике, заманить несколькими ювелирными изделиями из золота и потом припугнуть своей замечательной штурмовой винтовкой. Лишенные мук совести теряют чувство самосохранения, поэтому легко определится способность человека оказать помощь. Забоится — значит, свой. Нет — значит, чужой. Метод весьма сомнительный, но придется опробовать. Обнаруженные на складе «Дуги» золотые украшения вполне могут в нынешнем финансовом положении сойти за твердую валюту.

А еще жизненно необходимо придумать способ быстрейшего передвижения из Питера в Петрозаводск. Можно по железной дороге, докуда электрички ходят, можно по шоссе на самокате. Лучше, конечно, по воде. Но не на веслах же идти, к тому же против течения. И в прежние времена оно было достаточно сильным, вряд ли сейчас Нева в стоячую воду превратилась.

Теоретические выкладки должны подкрепляться практикой, то есть выход в город назрел и не подлежит сомнениям. Он сунулся, было, ночью, нацепив прибор ночного виденья, но далеко не ушел. Покрутился по окрестностям, выискивая поликлинику, и почему-то ничего не нашел. Коломну, как район, он знал плохо. Разве, что где-то здесь жил замечательный Виктор Викторович Конецкий. Все равно по ночам уважающие себя врачи по улицам не ходят, тем более, не сидят в поликлиниках. Зато шляется всякая преступная дрянь. Иван несколько раз менял свой маршрут, заметив впереди притаившихся злоумышленников. Играть с ними в перестрелку не входило в его планы. В темных переулках таились бесцветные «мешки», по крышам бесшумной поступью крались подозрительные хищники.

В общем, вышел Ваньша с утра. Одел бронежилет, любезно предоставленный «Дугой», повесил на плечо винтовку и пошел в сторону «Чудновки». Там, во всяком случае, он ориентировался. Опять же, Адмиралтейские верфи поблизости.

Встречный народ в большей своей степени тоже был настроен решительно. Кто-то оттопыривал карман добытым пистолетом, у кого-то сбоку на манер шашки болтался какой-нибудь палаш, позаимствованный у представителей гильдии мясников. То есть, передвигались по улицам только те, кто мог за себя постоять.

Попадались и менты. Раньше они выходили на промысел по двое, теперь барражировали чуть ли не отделениями: по шесть-восемь человек. Они были опасны, как обычно. Если раньше повод получить мзду был один: проверка документов, то теперь поводов не искали. Они гребли всех, кто попадался. Вопросов не задавали, жестко били, одевали браслеты и уводили в свои вотчины. Иногда стреляли, но, в основном, в ответ. Их действия были организованы и подчинялись какой-то системе. Иван, пробираясь к Обводному каналу, старательно избегал встреч с представителями власти.

Магазины, если и работали, то где-то в другом месте. Некоторые лавки, в основном продовольственные, носили следы былой «мародерки». Ваньша внутрь не заходил, опасаясь непредвиденных осложнений в виде засад. У него были другие цели.

Однако их реализацию пришлось отложить. У Варшавского вокзала в него выстрелили, и даже больше — в него попали. Пуля угодила в спину, ударила, как кувалдой, сбив с ног и заставив притвориться, если не мертвым, то смертельно раненным. Он не стал дожидаться, когда добрые стрелки придут его добивать и пополз к ближайшему контейнеру для мусора, вдруг расположившемуся посреди улицы. В него опять стреляли — одни пули рикошетили от асфальта, другие резали воздух над головой.

Добравшись к контейнеру, можно было перевести дух, но никак не рвать рубашку, выставляя всем на обозрение свою кевларовую поддевку. Получив порцию свинца, которая успешно вышибла из него весь дух, Иван потерял возможность оставаться внимательным. Только обретя вновь возможность снова дышать полной грудью, он осознал, что вокруг идет ожесточенная перестрелка. И к нему она имеет самое посредственное значение: кто-то стрелял, кто-то отстреливался. А мусорный бак, к которому он прибился — лишь одно составляющее настоящей баррикады.

Теперь очень важно было узнать, к какой стороне он подполз: к нашей, либо наоборот. Но людей Иван не видел, те стрелялись молча. Ругались, конечно, но из этих слов можно было сделать единственный вывод: они были соотечественники.

— Парни, отзовитесь, — выждав, когда интенсивность огня- чуть подупадет, закричал он. Если ему ответят, что он — вовсе самка собаки, значит, на той стороне — враги. А сам Ваньша на верной, вот только очень близко к неприятелю.

— За кого болеешь? — раздалось оттуда. — Стрельба снова возобновилась, и Иван получил возможность обдумать ответ. Болеть можно только за «Зенит», если ты в Питере. Но, вдруг, здесь случились какие-нибудь фанаты «коней», либо «спартачей», и теперь именно они бьются с местными? Впрочем, чтоб фанаты занимались смертоубийством, да еще не на домашней территории! Это же не свора с гор, ничего другого не умеющая, как только резать посреди Москвы чужих болельщиков! Фанаты всегда находили возможность договориться, ну и подраться в свое удовольствие. Если, конечно, люди в серой форме не провоцировали.

— Невский фронт, — сказал Ванадий, когда звуки выстрелов прекратили гулять эхом между домами. Он к фанатам себя никогда не причислял. Любил футбол смотреть, но без сердечных спазм.

Когда-то давно, когда Криштиану Роналду еще играл за Манчестер Юнайтед, довелось Ивану прилететь на пароход в порт, бывший по английским меркам не очень далеко от самого Манчестера. Судно где-то задерживалось, гостиница обещала спокойную ночевку с элем и футболом по телевизору. Но тут в дверь номера раздался стук, требовательный и торопливый. Это агент вернулся, слегка взмыленный и озабоченный. Не успел Иван расстроиться, что ночевка накрылась, а пароход внезапно приехал, как тот поведал замечательную историю: у него абонемент на троих, двое готовы ехать, третий, к великому горю — нет, потому что почти умер в больнице. Иван, как гостеприимный хозяин, посочувствовал и предложил по этому случаю выпить эля, двухлитровая бутыль которого стояла в холодильнике. Агент не возражал, если Ваньша приложится, но ему нельзя — за рулем, а ехать еще почти семьдесят километров. Ванька пил эль и смотрел на агента, агент сидел и смотрел, как он пьет эль. «Всего восемь фунтов», — наконец, сказал англичанин. «Ну и ладно», — ответил Иван. «Тогда поехали, чтобы не опоздать», — обрадовался агент и приготовил сдачу в два фунта. Ваньша насторожился, но банкнота с цифрой 10 уже была под пристальным вниманием (нельзя деньги на столе держать, им место — в кармане). Пока Ванадий натягивал ботинки, агент, радостно помаргивая, взял купюру, а на место положил две толстеньких монетки по фунту каждую.