Кирстен Миллер - Вечные

Бью прыснул, а Морган непонимающе сдвинула брови.

— Не пойму, в чем дело, — сказала она. — Я за Брэдли выхожу. С чего это мне работать?

— Ну вот, Морган, примерка закончена, — сообщил Бью, резко прервав разговор. — Вечером мы закончим пошив, и прямо с утра ты получишь свое платье.

— Ну, спасибочки, — проворковала Морган и исчезла за ширмой. — Знаете, а я так рада, что вы в нашей школе учитесь, — нет, правда-правда! Все остальные — ну прямо такие нормальные, просто скука. — Она вышла из-за ширмы в джинсах в обтяжку, коротеньком топе и с серьезным выражением лица. Как большинство южанок, Морган была большим специалистом в том, как убить человека любезностью, и собралась нанести смертельный удар. — А ты бы, Хейвен Мур, поберегла себя. Нашей школе жуть как нужны такие, как ты!

— Спасибо, — пробормотала Хейвен, выхватив платье у грудастой блондинки. У нее было жгучее желание отхлестать Морган этим платьем.

После ухода Морган Хейвен и Бью молча отнесли все портновские принадлежности на автостоянку. Они сели в старенький грузовичок Декеров. Бью вставил ключ в зажигание, но мотор включать не стал.

— Ты хочешь о чем-то поговорить, Хейвен? — спросил Бью. — Ты весь день такая тихая.

— Просто думаю, — отозвалась Хейвен. Она не представляла, как сказать Бью о том, что ей удалось узнать. Ведь она сама пока толком не поняла, что к чему.

— Это как-то связано с твоим воображаемым дружком?

— Может быть.

— Ты со мной посекретничаешь?

— Со временем, — ответила Хейвен с не совсем искренней улыбкой.

— Ладно, предавайся раздумьям, пока мы до дома не доехали, — сказал Бью. — А потом я из тебя все равно все вытяну — так или иначе. Может, отец меня научит каким-нибудь методам ведения допроса. Он все-таки в армии служил.

Хейвен смотрела в окошко на далекие горы. Она даже не рассмеялась в ответ на шутку Бью.

Проселочная дорога, ведущая к дому Декеров, была усеяна колдобинами. Хейвен, сидевшая в кабине пикапа рядом с Бью, то и дело подпрыгивала на сиденье. Поля вокруг старой усадьбы Декеров были давным-давно проданы, а сам дом теперь стоял на краю громадной стоянки трейлеров. По узким дорожкам разъезжали мальчишки на забрызганных грязью велосипедах. За ними с лаем гонялись несколько косматых охотничьих псов.

Бью остановил пикап около навеса для сушки табака. Хейвен взяла с заднего сиденья коробку, набитую тканями.

— Ты, что ли, Хейвен Мур? — донесся голос из глубины дома, когда Хейвен поднималась по лестнице парадного крыльца.

— Привет, мистер Декер! — отозвалась Хейвен.

На крыльцо вышел мужчина, как две капли воды похожий на Бью, только старше. Пустой рукав его рабочей рубахи был закатан выше локтя и заколот булавками.

— Вот, пришли вам платьице примерить, — добавила Хейвен.

Бен Декер расхохотался и открыл дверь-ширму перед Хейвен.

— Боюсь, фигурка у меня подкачала.

— Ну ладно, не прибедняйся, — сказал Бью. — Я слышал, как дамочки в магазине тканей про тебя говорили. Судя по тому, что мне удалось услышать, они от твоей фигуры просто-таки в восторге.

Бью, конечно, шутил, но не преувеличивал. Бен Декер потерял руку во время войны в Кувейте, но большинство женщин в Сноуп-Сити до сих пор считали его первым красавцем. Конкуренцию ему мог бы составить только собственный сын, не будь тот, так сказать, дисквалифицирован.

Укоризненно пощелкав языком, отец Бью ласково обнял Хейвен.

— И ты разрешаешь ему вот так измываться над стариком? Это же просто жестоко.

— Я над тобой не измываюсь, — возразил Бью. — И к тому же двое из этих дамочек очень даже недурственны собой.

— Это уж я как-нибудь сам разберусь, — буркнул Бен Декер, густо покраснев. — А вы своими делами занимайтесь.

— Ну ладно, ладно, это я так… — пробормотал Бью и, еле сдерживая смех, направился в кухню, находившуюся в дальнем конце дома.

Эта кухня, уютная и теплая, была для Хейвен самым любимым местом на свете. Ей нравилась старинная изразцовая печь, деревянный стол с пятнами и царапинами, оставленными ножами на протяжении, наверное, целого столетия, с небесно-голубыми шторами, которые они с Бью сшили для кухонных окон. Три года назад от рака умерла мать Бью, и вся работа по кухне перешла к нему. Хейвен всегда поражалась тому, как Бью ухитряется так здорово вести хозяйство на такие небольшие деньги. У него был просто талант создавать красоту.

— Итак, — сказал Бью, поставив коробку с шитьем на стол, — что тебя гложет?

— Имоджин не отпустит меня в колледж осенью.

— Шутишь, — сказал Бью и умолк — похоже, он надеялся, что Хейвен скажет что-нибудь смешное.

— Ни капельки.

Бью встал около мойки и устремил взгляд на подругу.

— И что ты собираешься делать?

Хейвен пожала плечами.

— Слушай… ты помнишь что-нибудь из тех глупостей, которые я болтала, когда была маленькая?

Бью был обескуражен внезапной сменой темы разговора.

— Не особо. К тому времени, как мы с тобой подружились, у тебя уже почти не было видений. Но про Этана и Констанс ты мне, конечно, рассказывала.

— Ты не помнишь, я хоть раз рассказывала о пожаре?

Бью ненадолго задумался.

— Нет. Про пожар ничего не помню. Почему ты спрашиваешь?

— Мой отец записывал все, что я говорила в детстве. Мама отдала мне коробку с записками отца. Сразу после того, как Имоджин решила разрушить мою жизнь.

Бью выпрямился во весь рост.

— Она столько лет это хранила, а тебе показать решила только теперь?

— Она думала, что я не готова прочесть эти записки.

— Ну и что же ты узнала?

Хейвен сунула руку в задний карман джинсов, вытащила сложенный вчетверо листок бумаги и начала читать:

«Хейвен всегда была необычным ребенком, и я решил, что она просто придумала себе друга. Спустя какое-то время я решился задать дочери несколько вопросов.

…И вот тогда я начал думать о том, что Хейвен как бы вспоминает другую жизнь».

— Ничего себе…

У Бью был такой вид, словно Хейвен только что объявила о том, что на лужайке перед домом высадились инопланетяне.

— Я так и думала, — проговорила Хейвен не слишком уверенно. — Я говорила отцу, что меня когда-то звали Констанс. И что я жила в Нью-Йорке. Этан был моим возлюбленным.

— Можно взглянуть?

Бью взял у Хейвен письмо, написанное Эрнестом Муром, сел за стол. Хейвен смотрела, как ее друг пробегает глазами строчки. Дочитав листок до конца, Бью вернулся к началу.

— Ты действительно веришь в этот треп насчет реинкарнации? — спросил он, прочитав листок во второй раз.

— Ты лучше скажи, что ты думаешь.

Бью причесал пятерней светлые волосы.

— Не знаю, Хейвен. Думаю, это нужно основательно обмозговать. То есть я тебя чокнутой не считаю — и на сто процентов уверен, что сделку с дьяволом ты не заключала. Но меня так воспитали, и я верю, что Бог судит каждого из нас. Я верю, что есть рай, — верю, несмотря на то что большинство людей в этом городке не пожелают меня там увидеть.