Кирстен Миллер - Вечные

— Ты вправду меня ждал? — спросила она.

— Посмотрим, смогу ли я тебе это доказать. — Йейн легонько толкнул Хейвен к спинке бархатного сиденья и снова поцеловал ее. Его руки гладили ее шелковое платье, но Хейвен не просила его перестать. Все ее тело пылало огнем, а когда рука Йейна легла на ее обнаженное бедро, ей показалось, что она сейчас лишится чувств от блаженства.

— Еще нет, — проговорила она вслух и удивилась — ведь ей показалось, что она об этом только подумала.

— Прости. — Йейн помог Хейвен сесть и поправить прическу. — Просто не сдержался. Знаешь, ждать девяносто лет — это очень долго.

— Слишком долго, — согласилась Хейвен и одернула платье, подол которого взлетел почти до талии. У нее больше не осталось сомнений. Йейн Морроу не очень походил на того Этана, которого она рисовала в детстве, но Хейвен твердо знала, что встретила мужчину из своих видений. Вот чего хотела Констанс. Теперь Хейвен осталось выяснить одно: зачем.

Незадолго до парка на Вашингтон-сквер водитель Йейна остановил машину в начале мощеной дороги. Высокие кованые ворота перекрывали путь машинам и пешеходам в улочку длиной с квартал. За воротами стояли дома, казавшиеся особенно маленькими в сравнении с возвышавшимися за ними небоскребами. Это были коттеджи, поросшие плющом. Улочку освещали старомодные фонари, в заоконных ящиках цвели яркие цветы. Во всем этом было нечто очаровательно-антикварное. Словно из книги сказок вынули страничку с иллюстрацией. Табличка на ближайшем доме гласила: «ВАШИНГТОН-МЬЮС».

Хейвен вышла из машины и словно бы скользнула в прошлое. Все выглядело в точности как всегда. Помимо новенького сверкающего мотоскутера, стоявшего около одного из домов, никаких признаков двадцать первого века не было заметно.

— Мы дома, — сказал Йейн, взял Хейвен за руку и повел к маленькому белому коттеджу. На улице они были одни. Даже шум Пятой авеню звучал здесь приглушенно, и Хейвен слышала только стук собственных каблуков по мостовой.

Когда они подошли к красной двери, Хейвен остановилась и с волнением устремила взгляд на окна верхнего этажа. Они все так же были занавешены зелеными бархатными шторами. Она снова ощутила покалывание во всем теле. Именно этот дом она должна была разыскать.

Она обернулась к Йейну.

— Я здесь погибла, — сказала она.

— Мы оба здесь погибли, — напомнил ей Йейн, и его пальцы нежно прикоснулись к ее щеке.

— Что произошло?

Он покачал головой. То ли не помнил, то ли не хотел ей говорить.

— Теперь это твой дом?

— Я попросил отца купить его для меня в мой тринадцатый день рождения. Он решил, что я сошел с ума.

— Ты так давно знаешь обо мне?

Йейн улыбнулся.

— Я знаю о тебе гораздо дольше.

Внутри дома было темно — хоть глаз выколи. Хейвен услышала, как Йейн что-то ищет на ощупь. Наконец он щелкнул выключателем. Одна за другой загорелись лампы, стала видна комната. Хейвен стояла остолбенев, обводя ее взглядом. В каждом предмете мебели, в каждом произведении искусства она видела свой выбор, свой вкус. Именно эти вещи она бы приобрела сама. И она знала, что дом украшала Констанс. В доме царила безупречная чистота. Казалось, это маленькое жилище почти столетие терпеливо ожидало ее возвращения.

— А я думала, что дом сгорел, — пробормотала Хейвен, охваченная ностальгией.

— Он сгорел. У меня ушло несколько лет на то, чтобы отстроить его заново.

— Но все эти вещи… Они мои, не так ли?

— Точные копии, — объяснил Йейн. — Репродукции. Я восстанавливал дом по памяти.

— Ты все это запомнил?

Все, что Хейвен знала о прошлом, пришло к ней из видений или из записок отца. Констанс и Этан до сих пор казались ей не слишком реальными. И вот она увидела перед собой первое неопровержимое доказательство того, что они оба существовали.

— Я помню все. Пойдем дальше, — поторопил ее Йейн. — Ходи, осматривайся.

Хейвен обошла нижний этаж дома. Она ходила не поднимая рук — сначала она боялась к чему-либо прикасаться. В одном углу стоял швейный манекен, а рядом с ним — письменный стол, заваленный яркими жестянками. Открыв одну из них, Хейвен обнаружила изумрудные бусины. Во второй жестянке лежали перламутровые пуговицы. В комнате было много всевозможных мелких предметов. Хейвен протянула руку к каминной полке и взяла маленькую статуэтку, изображавшую лежащую обнаженную женщину. Ей вдруг стало приятно, тепло. Вертя статуэтку в руках, она вдруг поняла, что это — точная копия статуэтки, подаренной Констанс ее бабушкой в честь восемнадцатилетия.

— Ну, что скажешь? — спросил Йейн. Он сидел на краешке дивана и с волнением ждал ее реакции. Он не спускал глаз с ее лица, и взгляд у него был такой же пристальный, как у Этана. Хейвен казалось, что он видит ее насквозь.

— Ты сделал это для меня?

— Да, — ответил он. — Мне хотелось, чтобы к твоему возвращению все было идеально. Чтобы ты уверилась в том, что я — это я. Чтобы мы все начали с момента нашего расставания.

— Ты знал, что я приеду в Нью-Йорк?

«Он знает, кто ты такая. И он будет искать тебя», — услышала Хейвен голос Леи Фризелл, но прогнала эту мысль из головы.

— Что ж… Конечно, не исключался и такой вариант, что ты появишься где-нибудь в Китае, но я надеялся , что ты окажешься не слишком далеко и снова разыщешь меня. Мне пришлось пережить немало бед, чтобы сделать себя подозрительной личностью. Мой ассистент специально наводил на меня папарацци всякий раз, когда я выходил выпить чашку кофе. Я решил, что, если меня будут много фотографировать, в один прекрасный день ты меня увидишь. Но конечно, это было до того, как папарацци ополчились против меня.

— Но я именно так тебя и нашла. Я увидела тебя в выпуске новостей по телевизору.

— Значит, мой расчет оказался верен, — довольно улыбнулся Йейн. — Экскурсию заканчивать будешь?

Хейвен устремила взгляд на узкую лестницу, ведущую на верхний этаж.

— Наверху электричества нет. Там я все оставил как было, поэтому тебе придется захватить свечу. Возьми с подоконника.

Поднявшись по лестнице, Хейвен остановилась. Комната оказалось в точности такой, какой она ее помнила. Над потолочным окном стояла полная луна. Белые простыни на кровати отливали серебром. На туалетном столике сверкали флаконы с духами. Хейвен уловила свое отражение в зеркале. Только ее отражение и показалось ей лишним. В окна залетал теплый ветер, шевелил шторы, и они колыхались, будто призраки.

Она услышала шаги позади, и бег секунд замедлился. Она отдала Йейну свечу, и он задул ее. Комната теперь была освещена только луной. Теплая рука Йейна легла на ее оголенное плечо. Она обернулась, и их губы встретились.

— Я ждал тебя, Констанс, — прошептал Йейн.