Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]

Палаксена говорила быстро, без излишних подробностей, однако ее разъяснениям, похоже, не было конца. Часа через полтора Архелия не выдержала:

— Я уже устала! Может, продолжим завтра?

— Завтра так завтра! — охотно согласилась бесовка, вскакивая на ноги. — Когда к тебе придти, вечером?

— Можно и вечером! — молодая ведьма тоже поднялась и попросила: — Помоги мне упаковать это все в две сумки. Вон они, у порога.

Палаксена проворно метнулась к двери, схватила сумки и стала складывать в них колдовские причиндалы.

— Все не влезет! — предупредила она.

— А я завтра остальное заберу!

Девушка прошлась по светелке, заглянула в спаленку. Когда вышла оттуда, обе сумки, нагруженные доверху, уже стояли у порога, а ухмыляющаяся бесовка переминалась с ноги на ногу возле печки.

— Вот спасибо! — поблагодарила Архелия и поспешила к столу. Вспомнив о том, какой падкий на еду Равза, она подумала, что и его подружка вполне может быть такой же прожорливой. Взяла нераспечатанную пачку рассыпчатого печенья и протянула помощнице: — Угощайся!

— Не, я не голодная! — отмахнулась та. Но потом, бросив взгляд на гостинец, вдруг выхватила его из рук ведьмы. — Пожалуй, все-таки возьму! Равза любит печеньице…

— А знаешь что, завтра, когда появишься у меня, я тебе подарю одну красивую и дорогую вещицу! — пообещала Архелия. — Ты мне понравилась!

— Подаришь? Вещицу? Красивую и дорогую? — удивилась и обрадовалась Палаксена. — А что это за вещица?

— Завтра и узнаешь! — засмеялась девушка.

— Ну, хоть намекни! — жалобно попросила бесовка. — Я ж умру от любопытства…

— Ладно уж! Подарю тебе кругленькое такое, блестящее, его на пальчике носят.

— Колечко! — восхищенно воскликнуло рыжеволосое исчадие ада и пошло в пляс. — Вот так да! Вот так да!

Застегнув молнии на сумках, Архелия подхватила их и шагнула за порог светелки. За ней медленно и бесшумно закрылась дверь.

В шесть вечера в дом Гурских заскочил Микола.

— Я на минутку! — предупредил он немного смущенно. — Шел с работы домой, захотелось тебя навестить… На улице уже почти совсем темно, и вряд ли меня кто-то видел…

Девушка повисла у него на шее:

— Колька, я так рада, что ты не забыл обо мне!

— Да разве ж тебя забудешь? — горячо прошептал он ей в самое ухо и, как тогда, в первый их вечер, стал осыпать поцелуями лицо.

— Какой ты горячий и ласковый! — почти простонала Архелия, млея от напора и пылкости парня.

— Ты просто сводишь меня с ума! — он уже с нетерпением расстегивал пуговицы халата у нее на груди. — Я не знаю, что со мной происходит…

Через полчаса Грицай торопливо оделся и, чмокнув девушку в подбородок, убежал домой. На сердце у нее было тревожно и горько. Она долго сидела нагая на диване, рассеянно глядела в угол гостиной и о чем-то напряженно размышляла.

Потом принялась, было, готовить ужин, но передумала. Подошла к телевизору, однако включать не стала. Постояла посреди гостиной и пошла в ванную.

Уже в десять вечера, бесцельно послонявшись по дому, Архелия легла спать.

На удивление, сон сборол ее быстро. Только длился он совсем недолго…

Молодой ведьме пригрезилось, будто стоит она на краю свежевспаханного поля. Моросит мелкий дождик, в воздухе летают пожелтевшие листья, откуда-то доносится натужное ржание лошадей. Вдруг вдали, посреди поля, вырисовывается невысокая плотная фигурка явно немолодой женщины. Она медленно идет по черной пахоте, засунув руки в карманы старомодного пальтишка. Ее седые волосы развеваются на ветру, голова низко опущена.

Вот она уже совсем рядом. Что-то очень знакомое есть в ее облике…

— Бабушка, бабушка! Это ты? — кричит Архелия и бежит навстречу Евдошке с распростертыми объятиями.

Но та, отвернувшись, проходит мимо.

— Бабушка! Куда же ты? — недоуменно вопрошает девушка и бежит следом за ней.

Но она шагает, не оглядываясь. И только достигнув маленькой рощицы, раскинувшейся на краю бескрайнего болота, внезапно останавливается, искоса глядит на внучку и звучно произносит:

— Забыли обо мне все! Погнушались мной! Даже родной сын! Даже родная сестра! Никто не пришел сказать мне: "Иди с миром!" И никто не зарыдал…

— Но я ведь не забыла, я ведь не погнушалась! — с жаром говорит Архелия.

Лицо Евдошки меняется, по нему проходит судорога. Она закрывает глаза, хватается за грудь и качается под порывами ветра.

— Я всех прощаю! — звучит ее скорбный голос. — Всех: и сестру, и сына, и невестку. Не прощаю только этих двух — его и ее!

— О ком ты, бабушка? — девушка хочет подхватить старушку, но та грозит ей пальцем и не подпускает к себе.

— О них — о Федоре и Гальке! — со злобой выплевывает слова Евдошка. — О родителях моей невестки. Это они не пустили сына ко мне, они отговорили его, они запретили ему отдать матери последнюю дань уважения!

Развернувшись лицом к болоту, она медленно входит в затянутую тиной жижу. Шаг — и зеленая муть скрывает колени, еще шаг — достигает пояса, затем — груди, плеч, шеи… И вот уже из воды торчит только одна седая голова.

Раздается громогласный, яростный крик:

— Накажи их! Погуби их скот! Отрави им воду в кринице, чтобы чахли и гнили изнутри! Чтобы большой черный червь сожрал их нутро! Чтобы кровь их превратилась в зловонный гной, а печенки — в куски липкой грязи!

— Бабушка! Бабушка, вернись! — рыдая, умоляет Архелия.

— Обещай, что сделаешь то, о чем прошу! — натужно, со стоном произносит старуха. — Обещай мне!

— Обещаю! — выдыхает девушка, ломая руки от отчаяния, и падает на колени. — Я все сделаю, как ты приказала!

Миг — и голова Евдошки скрывается под водой.

Архелия отчаянно бросается в болото, но порыв бешеного ветра отшвыривает ее обратно на берег. Она падает навзничь, ударяется затылком о кочку. Дикая боль пронзает ее тело.

— А-а-а! — неистово орет девушка.

В эту самую секунду она и проснулась.

Ее колотил озноб, по спине ручьями стекал холодный пот, а лицо было залито слезами.

Архелия побежала на кухню и, включив свет, налила себе полную чашку взвара. Выпила одним духом и опустилась на табурет. Нужно посидеть, успокоиться, а потом попробовать заснуть опять. Маленькие пластмассовые часики на холодильнике показывали только четверть двенадцатого ночи.

Прошло пять, десять, пятнадцать минут… Нет, спать совсем не хочется. Придется включить в гостиной телевизор и прилечь на диван, авось, удастся подремать возле голубого экрана.

Выйти в гостиную девушка не успела. Она лишь привстала, как в прихожей вдруг послышались какая-то возня и недовольное бубнение.

— Кто там? — без страха спросила Архелия, подумав, что это ни кто иной, как Палаксена. Видать, не терпится ей получить обещанное колечко…