Олег Мизгулин - Морок

Они, четверо, сдали, примерно так, на семь метров назад. А он, Олег Головной пошёл навстречу своему зверю. Своему грузу. Невольно, неосторожно Олежек вынес за забор свой мусор, и хотя толком никто не понял, кто это и что это, было очевидно: у Олега с ЭТИМ старенькие счёты. А правильней сказать: у ЭТОГО с Олегом.

— Ждём здесь! — сухо распорядился Вадим, когда они отошли прилично, чтобы не слышать аудиенцию Головного со своим существом. Слышать их личный разговор они не могли, но контролировать действия обоих не представлялось трудным. Вадим видел спину Олега и, наверное, не меньше сопереживал тому в попытке разобраться со своей материализацией. А ведь и у него, Зорина, найдутся такие существа. Поди, хлеще и жутче. Он услышал, как рядом вздохнула Люся и кажется, всхлипнула Наташа. Он захотел взглянуть им в лица, ободрить как-то, но… Не успел. Ушные раковины заволокла та самая тяжесть, что возникает при снижении лайнера…

Ассоциативно Зорин сжался, понимая, что сейчас должно произойти. Но в этой цепи не хватало одного. Олега. Их всегда плющило в одной связке, а сейчас… Олег отделился. Страх потерять члена команды, разъединиться с ним подстегнул Вадима на контрдействие. Он заорал, призывая Головного бросить всё и вернуться к ним. Но голоса своего не услышал. Звенящая нота въедливой осой перебила все окружающие звуки. Зорин требовательными толчками сбил подрастерявшихся ребят возле себя. Полукругом. Сорвал с плеча ружьё. Зачем? Он не знал. Он приготовился к худшему.

Как и тогда, звенящая на высоком дисканте тоска овладела всеми одновременно, но не было ясно, испытывал ли то же самое Олег? Судя по тому, как двигались его плечи, локти, он что-то говорил, обращаясь к своему… Слово трудно подобрать, определение того, к чему он обращался. Но, похоже, со звуками у него всё было как надо. «Оле-е-ег!» — Попробовал Зорин выкрикнуть вновь, но, увы. Силы лёгких не хватало, чтобы перекрыть турбинной силы звон. Почему-то не приходило в голову бегом сорвать дистанцию, дёрнуть Олега. Вырвать его к ним. Или нет, было б правильней, пожалуй, всем четверым к нему. Туда, где нет этого противного: «увзь-и-и-и-зь-ю-у». Туда, где в полной мере всё нормально. Осознание таких простых истин приходит, как после драки, потом. А пока Зорин стоял выжидающе, боясь оторваться от коллектива, либо неверным движением ухудшить положение. Он стоял и понимал, что зря стоит. Но ещё больше понимал, что уже поздно… Предпринимать что-либо. Что механизм запущен. Что обратный отсчёт пошёл… К нулю.

Оп-п! И мир затенили матово-пепельным стеклом. Краски вдруг затонировались серым, тёмным, словно кто-то опустил поверх их голов сферический колпак. Глаза приняли эту данность спокойно, хотя если припомнить, такого ещё не было. В тот… первый раз. Это выглядело ново. Необычно. Но в принципе, ожидаемо…

Пу-ом-м-м… Шумовой эффект с раздающимся эхом. Будто кто-то приподнял крышку пресловутого колпака и резко её отпустил. Вместе с ударом изменилось всё вокруг. Трасса пропала. За тонированным колпаком, словно за стеклом звездолёта поменялся пейзаж. Звон растворился за этим новшеством, померк, давая мозгу разобраться в данных. За «тонирующим стеклом» простиралось поле, по которому они час назад шли, а теперь… стояли. Колпак не пропускал к ним ничего лишнего. Ни тебе ветерочка, ни тепла солнца, не говоря уже о звуковом фоне. Дискант исчез, но его заменил тянущийся…

Пу-ом-м-м… Они стояли уже не на поле. Теперь их площадкой стало предвхожье Холма, где они растягивали давеча палатки. Вот она, та берёза, разветвленная вкривь — визитка места, а вон и дубы-братья, стоящие на отступ двух шагов друг от друга, а вот…

Пу-ом-м-м… Колпак звучал как набат, тянулся и всегда перелистывал страницу. Вадим, не успевший досмотреть метки «предбанника», теперь вынужден был осматриваться в другом месте. В каком, вопросов не вызывало. На злосчастной полянке высилась незабываемым колоритом вернувшаяся часовня.

В отличие от неразберихи в голове старого таёжника, у Олега сложилось всё быстро. Один к одному. Наверное, потому что потемнение в глазах и звенящий гул, он воспринял не как неприятность, а больше как гарантированный выход на своих исчезнувших товарищей. Он тут же смекнул, что группа, не иначе, унеслась волшебным образом, а куда вот… Разве трудно «довернуть» куда? Пока он разбирался с выскочившим призраком, команда втихую отчалила. Не по своей, разумеется, воле… А сейчас, надо полагать, карету прислали за припоздавшим пассажиром. За ним, значит. И надо же! Интеллигентно подождали, пока он приберёт свой рюкзачок. Добро… Олег облегченно расслабил спину. Он равнодушно предоставил «кабинке» нести его туда, где все… Николаич, Люся, Ванька, Натаха… За «темным окном» хронологически обратно выставлялись места их недавних отметок: Заячьи камни, поле, «предбанник», как окрестил Вадим, и каждый раз что-то хлопало… Не то чтоб напрягало, но… Олег скуксил губы. Могли б и без этого обойтись, чудотворцы, понимаешь… тонкого мира. Тонкого, а работают по-слоновьи. Шаманы… Говорил же Николаичу, что «развод». Так он, нет, забьёмся на веру… И что?! Хотя, чё говорить, он и сам повёлся. А как не повестись, до трассы дотопали…

Мысли прервались. Серое стекло убрали, и глазам предстала… Мать моя! С возвращением тебя, блудница!

Олег, который наперво «срисовал» часовню, увидел и тех, кто возле неё, а точнее, поодаль. Увиденное ему не понравилось. Вадим и Ваня склонились над лежащей на траве Наташкой. Да, точно! Это Наталья, а Люся…

Его супруга отрешенно сидела в стороне, обхватив голову руками. Что же тут, чёрт…

Головной в прыжке преодолел пространство. Схватил Люськину руку.

— Люца! Что тут у вас?!!!

Здание некогда развалившейся часовни выглядело сейчас как отреставрированная архитектурная ценность. Разве что не покрытая лаком. Чётко выверенный и посаженный на века забор. Без перекосов и отклонений. За забором величественной фактурой ввысь, словно крепость поднималась новая часовня. Молодая. Свежевыложенная. Так, что можно разглядеть в бинокль потёки смолы на опорных брёвнах. Перепела и сойки хлопотливо кружились вокруг да около, переругиваясь на своем птичьем языке. Третье обновление по праву считалось самым лучшим, будто мнимый хозяин изо всех сил стремился угодить заскучавшим гостям. А ещё, возможно, предлагал в совокупи и живых обитателей Скита. Кто знает… Разумеется, условно живых. Поскольку и твердь, и небо здесь не могли притязать на право безаппеляционного существования.

Некоторое время четвёрка стояла в оцепенении, молча уставившись на живописное сооружение. Стояли, молчали и боялись выдохнуть первое слово. Слова, ровно, как и мысли, потеряли силу в этом проклятом месте. Потом…