Софья Ролдугина - Кофе, можжевельник, апельсин

Некоторое время мы провели в молчании. Мадлен, покрутившись ещё немного по церкви, также села на скамью и прислонилась к моему плечу. Рэйчел прикрыла глаза и задремала; дыхание её постепенно выровнялось. Я же мысленно вновь и вновь повторяла нашу беседу, и мне становилось не по себе.

Допустимо ли вмешиваться в чужие семейные дела?

Не усугубит ли моё заступничество и без того нелёгкое положение?

Не лучше ли было пройти мимо и позволить событиям развиваться, как должно?

– Святая Генриетта, – пробормотала я, глядя на витражное стекло высоко-высоко под крышей. От запаха цветов кружилась голова. – Я ведь правильно поступаю?

На мгновение мне померещился человекоподобный силуэт, но то оказалась всего лишь игра света и тени; церковь выглядела безжизненной, игрушечной, как шкатулка, набитая ароматными травами… Полная противоположность холодной, неказистой, но наполненной ощущением чуда и любви церковки около родного приюта Эллиса.

Через некоторое время Рэйчел очнулась и робко выразила желание вернуться на кладбище: «Позвольте мне попрощаться с Огастином». Уже выходя из церкви, я задала последний вопрос, словно между прочим:

– Вы упоминали, что мистер Меррит планировал получить крупную сумму в ближайшее время… но откуда?

Можно было ожидать, что Рэйчел смутится, отмахнётся, вновь расплачется или разозлится. Но она вдруг сделалась задумчивой и ответила ровным голосом:

– Я догадываюсь. Но хочу прежде поговорить с сестрой, а уже потом сказать вам. Вы подождёте немного, леди Виржиния?

– Разумеется.

– Это касается нас обеих, – добавила она, точно оправдываясь.

Договорить мы не успели; толпа у могилы вдруг забурлила, все разом загомонили, самым неприличным образом нарушая торжественность церемонии. Я препоручила Рэйчел заботам Мэдди и поспешила туда, где издали виднелся белый меховой воротник дяди Клэра, но на половине пути меня бесцеремонно отловили за локоть и дёрнули, принуждая зайти за высокий памятник из чёрного камня. Отсюда до могилы Меррита оставалось шагов тридцать, не больше; сверху нависали ветви плакучей рябины, худо-бедно отгораживая от внешнего мира.

– Тс-с, Виржиния. Спугнёте же.

– Эллис! – обернулась я, чувствуя одновременно и возмущение, и облегчение. Детектив лукаво подмигнул и надвинул кепи на лоб, вглядываясь во что-то невидимое мне. – Кого спугну?

– Пф! Сам пока не знаю, – фыркнул он, а потом зрачки у него внезапно расширились, а уголки губ дрогнули. – А теперь знаю. Интересно… Отсюда открывается прекрасный вид, Виржиния. Точнее сказать, я вижу всех, а меня – никто. А вы летели прямо на моего подозреваемого, который, в свою очередь, полагает, что он сам стоит поодаль, а потому невидим для остальных.

Я проследила взглядом направление, в котором смотрел детектив, но так и не поняла, кого он имел в виду. Под описание в равной мере подходил и отец Адам, отряхивающий от снега книгу, и мистер Лоринг, и даже Клэр, который выбрался из взбудораженной толпы, чтобы поберечь своё плечо.

– И кого вы имеете в виду?

– Секрет, – подмигнул детектив. – Ну-ну, не надо вымораживать меня взглядом. Скажу, как только подтвержу свои догадки. Не люблю выглядеть самоуверенным идиотом… Что? Что это за улыбка?

– Секрет, – ровно тем же тоном ответила я и, поправив шляпку, выступила из-за надгробного камня. – Если вы закончили с наблюдениями, то пойдёмте. Мне надо позже поговорить с вами в безопасном месте, где нас никто не услышит.

Эллис хмыкнул, но последовал за мною; полагаю, это означало согласие. А вскоре стала очевидной и причина воцарившегося на кладбище хаоса.

Лайзо стоял на краю могилы и медленно, но неумолимо вытягивал из неё Руперта. Тот не сопротивлялся, лишь обвисал в его руках всем весом и повторял:

– Ну верни мне денюжку! Ты обещал! Верни денюжку! Мы же вместе копали! У-у, жадина!

Я замерла, точно на стену налетела. За спиной у меня выругался Эллис, в последний момент избежавший столкновения.

– Скажите, – тихо произнесла я, не оборачиваясь. – Эта отвратительная сцена – ваших рук дело? Вы ведь знали, что нечто подобное произойдёт, поэтому и отошли в сторону?

– Вы ужасающе быстро учитесь, Виржиния, – ворчливо отозвался Эллис и шагнул вперёд, становясь вровень со мною. – Ответ – и да, и нет, как любила поговаривать моя несуществующая тётушка Мэгги. Да, это произошло из-за меня. И, нет, я не знал, что всё обернётся именно так, хотя и поставил Лайзо поближе к гробу для подстраховки.

Дядя Клэр, до которого оставалось шагов семь, не больше, странно дёрнул головой, однако продолжил наблюдать за усилиями Лайзо, которому никто не спешил прийти на помощь – то ли из суеверных опасений, то ли из страха перед силой умалишённого Руперта.

– И что же вы сделали? – спросила я на тон тише.

– Ничего особенного, – улыбнулся Эллис по-лисьи. – Никто не слушает присказки дурака, верно? А они весьма любопытны. Например, Руперт частенько повторяет одну песенку, помните: «Сундук в стене, сундук в стене, а что в сундуке?». Только сегодня утром под конец он спел не «смерть твоя», а стал говорить про какие-то блестяшки: «Где они, где они?». Я и сказал наобум: «Он всё забрал себе». Не уточняя, разумеется, кто и что. А Руперт состроил такую смешную обиженную физиономию и убежал прочь. Вероятно, проверять, на месте ли его доля. Ну, остальное было несложно – о лёгких деньгах Меррита в деревне давно болтали. Просто, как два и два сложить.

– Вы безнравственны, – вздохнула я. – Устроить такое на похоронах…

– Более нравственно было бы упустить эту возможность и позволить убийце дальше творить всё, что заблагорассудится? – с невинным выражением лица поинтересовался детектив и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Чем читать нотации, лучше расскажите, что вы узнали от мисс Лоринг. Очень сомневаюсь, что сорок минут ушло только на утешения и взаимные комплименты.

Но я оглянулась и лишь головой покачала:

– Не сейчас. Поговорим по дороге домой.

К счастью, остальная часть церемонии прошла спокойнее. Руперта урезонили, и он даже извинился перед собравшимися. Отец Адам разразился проникновенной речью, отыскав у обоих покойников столько добродетелей и достоинств, сколько не у всякого святого бывает. Рэйчел хорошо держалась, хоть лицо её и оставалось весьма бледным. Расходясь, мы даже не сумели попрощаться: алхимик увёл дочерей поспешно, едва ли не грубо.

– Не стоило её отпускать, – вырвалось у меня, когда я глядела вслед автомобилю семейства Лоринг.

– Надо полагать, у вас есть причины для беспокойства? – вкрадчиво спросил Клэр, между делом оттеснив детектива к обочине, в сугроб.

– Да, но пока хотелось бы сохранить их в тайне, – кивнула я и прикусила губу, чтобы не улыбнуться: Эллис ругался под нос, выбираясь из глубокого снега, а Мадлен смотрела на это с умилением и неодобрением одновременно.