Габриэль Зевин - Другая Сторона (ЛП)

— Хорошо, — говорит Лиз, взглянув на спидометр, показывающий семьдесят пять миль в час. Она не понимала, что ехала так быстро, и давит чуть меньше на газ.

«Как я могу быть мертвой? — задается вопросом Лиз. — Разве я не слишком молода для этого? Когда умирают люди моего возраста, это обычно дети, страдающие от рака или других ужасных болезней. Смертельно больные маленькие дети получают бесплатные поездки и встречи с мировыми поп-звездами». Она спрашивает себя, считаются ли круиз и Кертис Джест.

Когда Лиз училась в девятом классе, два старшеклассника погибли незадолго до выпускного в аварии из-за вождения в нетрезвом виде. Школа отдала им должное, посвятив двум ученикам целый разворот в ежегоднике. Лиз задумывается, посвятят ли ей такую же страницу. Если конечно, ее родители заплатят, в чем она сомневается. Оба парня были игроками футбольной команды, которая стала чемпионом штата Массачусетс в этом году. Лиз не играла в футбол, училась в десятом классе и умерла в одиночестве. Люди всегда находят что-то более трагичное, когда умирают сразу несколько человек. Она сильнее давит на педаль газа.

— Элизабет, — говорит бабушка Бетти, — дом находится за следующим поворотом. Я предлагаю снизить скорость и перестроиться в правый ряд.

Не глядя в зеркало заднего вида, Лиз перестраивается в правый ряд. Она подрезает черный спортивный автомобиль и ускоряется, чтобы не получить удар сзади.

— Элизабет, ты видела эту машину? — спрашивает бабушка Бетти.

— Все под контролем, — отвечает Лиз жестко.

«И что, если я плохой водитель? — думает Лиз. — Какая разница, в конце концов? Не то чтобы я смогу себя убить. Ты не можешь стать мертвее мертвого, разве не так?»

— Вот наш поворот. Ты уверена, что можешь вести?

— Все нормально. — Не снижая скорости, она неловко маневрирует по направлению к повороту.

— Ты могла бы немного снизить скорость, поворот может быть достаточно сложным…

— Я порядке! — кричит Лиз.

— Осторожно!

В этот момент машина задевает бетонный бордюр на повороте. Машина, как тяжелый старый зверь, и издает впечатляющий шум при соприкосновении.

— Ты не ранена? — спрашивает бабушка Бетти.

Лиз молчит. Глядя на приборную доску старой машины, она не может удержаться от смеха. Автомобиль почти не пострадал. Одна вмятина — вот и весь ущерб.

«Вот тебе и чудо, — думает Лиз с горечью. — Если бы только люди были такими же крепкими».

— Элизабет, ты в порядке? — спрашивает бабушка Бетти.

— Нет, — отвечает Лиз, — я мертва, разве ты не слышала?

— Я имею в виду, ты не ранена?

Лиз поглаживает остатки швов над ухом. Она задается вопросом, к кому ей нужно обратиться, чтобы их удалить. Ей накладывали швы однажды — упала в девять лет, катаясь на роликах. Самая ее серьезная травма до недавнего времени. Она знает, что рана полностью не заживет, если не удалить швы. Однако Лиз не хочет их удалять. Ей кажется, что этот кусок нитки ее странным образом успокаивает. Это ее последний кусочек с Земли и единственное доказательство, что она там когда-либо была.

— Ты не ранена? — повторяет свой вопрос Бетти, обеспокоенно глядя на Лиз.

— А что бы изменилось в таком случае?

— В таком случае, я бы отвезла тебя в Центр исцеления.

— Люди здесь болеют?

— Да, хотя в конце концов все заживает, когда ты возвращаешься назад во времени.

— То есть, ничто не имеет значения здесь? Ничто не имеет смысла. Все просто стирается. Мы становимся моложе и глупее, и этим все сказано.

Лиз хочется плакать, но только не на глазах у Бетти, которую она совсем не знает.

— Я думаю, что ты можешь смотреть на вещи подобным образом. Но на мой взгляд, это очень скучная и ограниченная точка зрения. Я надеюсь, что ты не примешь столь мрачную перспективу, не прожив здесь даже дня.

Взяв Лиз за подбородок, Бетти поворачивает ее и смотрит прямо в глаза:

— Ты пыталась нас убить?

— А я могла?

Бабушка Бетти качает головой:

— Нет, дорогая, но ты определенно была бы не первым человеком, кто пытался это сделать.

— Я не хочу здесь жить! — кричит Лиз. — Я не хочу здесь быть!

Вопреки ее желанию сдержаться слезы градом катятся по щекам.

— Я знаю, куколка, я знаю. — Бетти притягивает Лиз в объятья и гладит по волосам.

— Моя мама гладила мои волосы так же, — отстраняется Лиз. Она знает, что бабушка Бетти хотела ее успокоить, но чувствовать это жутко — как будто мама касается ее с той стороны могилы.

Бабушка Бетти вздыхает и открывает пассажирскую дверь.

— Я поведу остаток пути домой. — Ее голос звучит устало и напряженно.

— Хорошо, — отвечает Лиз сухо. Мгновением позже она добавляет более мягко: — Просто, чтобы вы знали, обычно я не вожу так плохо, и я вообще не такая эмоциональная.

— Более чем ясно, — отвечает бабушка Бетти, — я так и предполагала.

Пересаживаясь на пассажирское сиденье, Лиз думает, что пройдет немало времени, прежде чем бабушка Бетти позволит ей снова сесть за руль. Но Лиз совсем не знает бабушку Бетти, и она неправа. В этот момент Бетти поворачивается к ней и говорит:

— Если хочешь, я научу тебя тройному развороту и параллельной парковке. Я не уверена, но думаю, ты все еще можешь получить здесь водительские права.

— Здесь? — спрашивает Лиз.

— На Другой стороне. — Бетти гладит Лиз по руке, прежде чем завести машину. — Просто дай мне знать.

Лиз понимает, чего стоило бабушке Бетти сделать такое предложение, но это не то, чего ей хочется. И дело не в тройном развороте и параллельной парковке. Она хочет окончить школу вождения. Она хочет получить водительское удостоверение штата Массачусетс. Она хочет бесцельно кататься с друзьями на выходных и открывать новые, неизведанные дороги в Нэшуа и Уотертауне. Она хочет иметь возможность пойти куда угодно без бабушки или кого-либо еще. Но она знает, что этого никогда не случится. Потому что она здесь, на Другой стороне, и что хорошего в водительских правах, если это единственное место, где она может их использовать?

Такси вылетает из ниоткуда. Лиз взлетает в воздух. Она думает, что непременно умрет.

С мутным взглядом и головой в бинтах она просыпается в больничной палате. Отец с матерью стоят у кровати, под глазами у них темные круги.

— Ох, Лиззи, — говорит мама, — мы думали, что потеряли тебя.

Спустя две недели врач снимает с нее бинты. За исключением С-образного шва над левым ухом она чувствует себя как новенькая. Врач назвал это самым замечательным восстановлением из всех, которые он видел.

Лиз возвращается в школу. Каждый хочет узнать о предсмертном опыте Лиз.

— Мне трудно говорить об этом, — отвечает она на все расспросы.

Люди думают, что Лиз стала более серьезной из-за несчастного случая, но правда в том, что она ничего не помнит.