Борис Батыршин - Клык на холодец

И вдруг всё стало прежним. Ночное небо в точках звёзд, синие огоньки, отблески на лицах, листве, оружейной стали. И угольно чёрный провал посреди поляны, на фоне которого резко выделялись два неподвижных силуэта.

– Уходите! – Трен вздел посох над головой. – Бегите за мной, человеки , не дайте ему коснуться себя!»

Егор, оцепенев от страха, понял, что границы чёрного круга неспешно ползут сразу во все стороны – неравномерно, выбрасывая, словно громадная угольная амёба, щупальца-ложноножки. Он подхватил с земли рюкзак и кинулся вслед за ярким огоньком на кончике посоха Трена. Замелькали в руках людей факелы, зажужжал фонарик-динамка егеря, а он бежал, спотыкаясь, пока не упёрся в заросшую проволочным вьюном чугунную, на кирпичных столбах, ограду церкви.

Бич остановился. Грудь его ходила ходуном.

– Далеко эта дрянь расползётся?

Друид шагнул вперёд, люди за его спиной жались к ограде Егор краем глаза увидел Мехвода и Чекиста, на руках у которых висел совершенно обессиленный Виктор. Трен концом посоха провёл черту по земле. Егор на полном серьёзе ожидал, что она вспыхнет призрачным светом, порастёт колючим кустарником или ощетинится металлическими жалами. Черта и черта, не очень-то и заметная в пыли.

– Мертвый Лес простоит месяц-полтора…

Нна этот раз друид не вещал, не пророчествовал, не заклинал, а говорил нормальным, мягким, вполне человеческим голосом.

– Потом растения, кусты, трава – всё рассыплется, и это место превратится в Чёрную плешь, а месяца через три-четыре – зарастёт. Так будут стёрты следы Зла, которое тут поселилось. А пока – не приближайтесь к нему, если не хотите лишиться того, что делает вас человеками !

– А те двое – уже лишились?

Егерь, не снимая рюкзака, согнулся, уперев руки в колени – восстанавливал дыхание после заполошного бега.

– Вы их с собой заберёте, как Порченого?

На этот раз в голосе Трена звучала горечь.

– Чёрный Выброс выдул из них субстанцию, которую вы, человеки , называете душой. Над тем, что заняло её место, не властны ни мы, ни, тем более, они сами.

– И кто ж тогда властен?

Егор поморщился. Он уже знал ответ.

– Слушай, я чисто не врубился: зачем их отпустили? недоумевал Мехвод. – Лес над ними властен, то-сё… Да они хуже бандеровцев и такие же твари: один маньяк и живорез, другой стукач, иуда! Их бы обоих к стенке и – «взвод, пли!»

– Лучше повесить. – выдал мысль Чекист. – После войны таких вешали.

– Верно! – поддержал начальство Мессер. – западло патроны на них, петушар, переводить! В параше утопить, и все дела…

Ева усмехнулась.

– Есть вещи похуже смерти, уж поверьте. Друид ведь не шутил, когда говорил, что из них душу выдуло.

– И что, друиды их так взяли и отпустили, бездушных? А ежели пристукнут кого?

– Честно говоря, я только байки на этот счёт и слышала. Подозреваю, отпустили их нарочно, чтобы все видели, каково это – наказание Обители. Но точно, повторюсь, я не в курсе.

– Ну-у-у, раз уж вы не знаете… – разочарованно протянул Мехвод.

С некоторых пор авторитет Евы – "товарища военврача", как называл её Чекист – взлетел в отряде на недосягаемую высоту.

– Уж не знаю, что там у них с душами… – Командир "партизан" встал с рюкзаков, потянулся. После бессонной, полной ужасов и беготни ночи, они завалились спать прямо возле церковной ограды. – …не знаю, что с их душами, а только с деревьями этот Чёрный Выброс обошёлся круто. Гляньте, какая фигня!

– …не знаю, что с их душами, а только с деревьями этот Чёрный Выброс обошёлся круто. Гляньте, какая фигня!

Граница Мёртвого Леса (так Трен, а вслед за ним и опытные в таких делах егеря назвали почерневший кусок парка) пролегала в паре десятков шагов от бивака. Она надвое рассекала густой малинник, и удивительно было видеть с одной стороны границы нетронутые, буйно-зелёные кусты, в наливающихся красным завязях, а с другой – непроницаемую черноту, ветви и листья, будто выточенные из кусков антрацита.

– Только не вздумай прикасаться. – посоветовал Егор. Он не стал вставать с расстеленного пробкового коврика и блаженствовал, закинув руки за голову.

– Тронешь – куст рассыплется, будешь ты с ног до головы в этой пыли.

– Она чё, в натуре, ядовитая? – опасливо осведомился Мессер. На всякий случай, он держался от чёрной черты подальше.

Егор пожал плечами.

– Вроде, и нет. Но, если руку в неё сунуть – почувствуешь, как кожа холодеет. Жизнь из тела вытягивает, понял?

– Так, может, и не совать? Ну его к херам, а?

– Во-во, правильное решение. Не пей водицы Иванушка, козлёночком станешь!

– Чё, мля? Ты кого козлом назвал?.. Да я…

– Я не в том смысле. Трогать, говорю, не надо, чего не велено – и будет тебе счастье.

– Хорош понторезить, Мессер. – пробурчал едва продравший глаза Яцек. – Поспать не дают, пся крев… Хотел же оставить тебя в том клятом подвале! Был бы сейчас как те два урода – тихий и почерневший. И спать не мешал бы…

Мессер моментально усох. Он один не присутствовал при показательной расправе, поскольку был очень занят – с упоением шарил по подземельям грачёвской усадьбы. Как Яцеку удалось выдернуть его оттуда в самый последний момент, так и осталось тайной.

На этом беседа увяла. Утреннее солнышко жарило всё сильнее. Из-за толстенного бревна доносился могучий сдвоенный храп – Бич и дядя Вова добирали часы сна после суматошной ночи.

– А Кочегар где? – спросил после долгой паузы Чекист.

– Они с парнями огнемёт к железке потащили. Сказал – будет ждать нас там к полудню вместе с «зеленушками».

– Они в пустой хате четвертную бутыль самогонки надыбали. прогудел Мехвод. – Вроде, рябиновой. Звали попробовать.

Мессер оживился:

– Так чего ждём? Пока соберём это стадо, они там всё оприходуют…

Егор лениво глянул на ретивого «партизана».

– Насчёт «стада» ты, братан, того, полегче. Неровён час услышит Лиска– такое устроит… И не беги впереди паровоза: вот вернётся она, тогда и двинем.

– Ты начальство, тебе виднее… – Чекист улёгся поудобнее. Перспектива остаться без самогонки его не слишком волновала. – А куда она пошла-то?

– Прощаться с этим… Маугли. Умар за ней увязался.

О Лешачонке уже знали все – и «партизаны», и спутники егеря, и даже бойцы Лёхи-Кочегара.

– Ты его хоть видел?

– Нет.

– Вот и я нет.

– Хотел посмотреть? Вот, пожалуйся, любуйся.

Гости появились бесшумно. Сначала на тропке, прячущейся среди зарослей малинника, возникла Лиска, за ней трусил огромный чёрно-рыжий пёс. А следом шагало удивительное создание, похожее на оживший пень. Нет, пожалуй, не на пень, а на пенёк – поскольку макушка его едва доставала девушке до пояса.

«Маугли» по очереди, неторопливо, оглядел людей – глаза у него были ярко-зелёные, светящиеся в узких дуплах бледно-серой коры – и уселся на землю, сложив ноги по-турецки. Руки, смахивающие на неструганные дощечки, снабжённые узловатыми сучками– пальцами, он поднял перед собой, ладонями вверх. Егору в какой-то момент показалось, что Лешачонок затянет, раскачиваясь заунывную мелодию, на подобие буддистских мантр. Но тот молчал, словно воды в рот набрал.