Борис Батыршин - Клык на холодец

– И вы всерьёз думаете…

– Думаю. И тебе советую подумать. Даже если ты всех тут положишь, далеко всё одно, не уйдёшь. Это Лес, парень, и ты в нём – чужак, новичок, младенец. А хоть бы и ушёл – поверь моему большому и невкусному жизненному опыту, в покое тебя не оставят. Ты ведь сам сказал, что наружу путь закрыт, верно? Значит, придётся остаться здесь. Видел, что друиды с людьми вытворяют? Так это ещё цветочки.

Жёсткий кружок у затылка дрогнул.

– И… что же мне делать?

Егерь всплеснул руками и шумно выдохнул.

– Наконец-то правильный вопрос! Кстати, я дико извиняюсь: как вас зовут на самом деле?

– Владимир… Володя.

– Послушайте совета, Вовочка: заканчивайте этот гармидер и ловите ушами моих слов, как говаривал старина Шмуль…

Егор перегнулся через ограждение. Внизу, в густом пологе вьющейся растительности, проглядывали кое-где обломки асфальта. Дрезинам здесь приходилось плестись по-черепашьи, и пассажиры, вооружившись длинными шестами, раздвигали фестоны проволочного вьюна и плюща, свисавшего с верхних ярусов эстакады. Раз в три-четыре дня путейцы гоняли по этому участку особую дрезину-очиститель, оснащённую приспособлениями на манер косилок, но неугомонная ползучая флора в считанные часы отвоёвывала оставленные позиции. Участок МЦК возле Москва-Сити являл собой один из уровней сложной, многоярусной транспортной развязки. И всё это инженерное великолепие, некогда восхищавшее гостей мегаполиса, было затянуто многими слоями зелени, и издали походило на огромную зелёную подушку, из которой торчали к небу башни-небоскрёбы, обвитые титаническими удавами древолиан. Многие башни неплохо сохранились – к примеру, Меркурий-Тауэр до сих пор радовала глаз медными сиянием уступчатых фасадов.

– У белок есть легенда: где-то там… – егерь ткнул пальцем в башню Федерации, – обитает целая община. Люди застряли на верхних этажах после Зелёного Прилива, и не смогли спуститься. Так с тех пор и живут – в башне.

– И что, до сих пор не проверили? – удивился Егор. – Уж кому- кому, а белкам это раз плюнуть!

Бич пожал плечами.

– Не так всё просто. На средних этажах полно всякой нечисти, типа гнездовий пауков-птицеедов – будто бы отсюда они и расползаются по всему Лесу. Так что овчинка не стоит выделки.

– Неужто даже Яська не соблазнилась? – недоверчиво сощурился Егор. Неугомонный нрав «личной» почтовой белки напарника был хорошо известен. – Чтобы она – да обошла такую вкусную загадку?..

– Вроде, пробовала разок.

– Ну и что?

– Молчит, как рыба об лёд. Я уж и так, и эдак – порожняк.

Егор кивнул. Если Яскино любопытство чему и уступало – то это её упрямству. Переубедить белку удавалось немногим.

Стемнело, сразу, вдруг – дрезина нырнула в узкий зелёный тоннель, возникший на месте платформы «Деловой центр». Пассажирам пришлось срочно ретироваться под защиту будки – плети лиан и низко нависающие ветки с силой хлестали по дрезине со всех сторон. Машинист затравленно озирался – местные обитатели, отличающиеся дурным нравом, ядовитыми жвалами и изрядными размерами, частенько брали на абордаж протискивающийся сквозь зелёную клоаку транспорт, силясь добраться до вкусной человечины. На глазах Егора здоровенная, размером с волкодава, суставчатая тварь свалилась на платформу откуда-то сверху – и от дуплета из егерьского «хаудаха» брызнула во все стороны неаппетитными ошмётками.

Стало светлее – дрезина миновала узость и катила по мосту через реку. «Отбой боевой тревоги!» – зычно гаркнул машинист и прибавил скорость. – Вы, двое, марш наружу – скиньте с платформы эту пакость…»

Он никак не мог простить пассажирам стрельбу, устроенную Ботаником, когда пуля из «Тауруса» вдребезги разбила ветровое стекло и едва не задела путейцу голову. Конфликт пришлось гасить с помощью изрядной жмени желудей, которую Бич без счёта ссыпал в заскорузлую, глубокую, как экскаваторный ковш, ладонь «потерпевшего».

– Не ожидал, что ты его так быстро уговоришь…

Егор, опершись на поручни, любовался уплывающими назад башни Москвы-Сити.

– А что ему оставалось? Наш Вова не дурак: прикинул, просчитал расклады и понял, что других вариантов нет. Даже если бы он нас завалил – всё одно, жить ему не дадут. Не егеря, так путейцы достанут, или зверьё сожрёт по дороге. А тут – какой- никакой, а шанс.

Предложение, сделанное «засланному казачку» оказалось, мягко говоря, неожиданным. «В Лесу тебе оставаться нельзя. – убеждал его Бич. – Даже если мы тебя спрячем – а тебе оно надо, жить под замком? – нет никакой гарантии, что до тебя рано или поздно не доберутся. И тогда ты, друг ситный, выложишь всё, что знаешь. А вот уйти вместе со ссыльными грачёвцами в Шукинскую Чересполосицу – это выход. Парень ты подготовленный, офицер, захочешь – в два счёта поставишь их всех по стойке «смирно». Если, конечно, не нарвёшься по-глупому. Держи ушки на макушке, и будешь даже там в полном шоколаде. Глядишь, ещё и спасибо скажешь: как-никак, целый новый мир, неизвестный, неразведанный, человеческая нога не ступала! А жить там можно, не сомневайся. Друиды, конечно, те ещё уроды, но в подставах не замечены. Если говорят «пригодно для людей» – значит, так оно и есть, клык на холодец!»

К удивлению Егора, Ботаник довольно быстро согласился – правда, потребовал, чтобы его снабдили хоть каким снаряжением и оружием.

После такого грех было жадничать. Егор отдал «засланцу» рюкзак со всем содержимым, забрав только пачку патронов к «Таурусу». Егерь добавил к «приданому» немало полезного, включая запасной комплект одежды, большой складной нож, моток тонкого стального тросика с кошкой-тройчаткой, и чуть ли не половину своей аптечки. «Остальное не пригодится. – буркнул он, рассовывая по карманам цветные пузырьки и коробочки с мазями. – Это наше, егерьское, другим без надобности…»

Забрал он и любимую фляжечку из британского пьютера – «коньяка там почти нет, да и вообще, жирно будет…»

– Что-то ты расщедрился… – Егор наблюдал, как Ботаник ловко спускается по насыпи. Тяжёлый рюкзак висел у него на плече. – Вон, даже карабин не пожалел…

– Было бы чего жалеть! – беспечно отмахнулся Бич. – В Лесу этих мосинок хоть ж. й жуй. А ему пригодится.

– Ненадолго. Патроны пожжёт – что дальше?

– Придумает, что. Парень моторный, куда хошь без мыла пролезет.

– Вот я и вижу, пролез…

Карабин и нож они отдали Нгуену. Егерь-вьетнамец встретил дрезину в Покровском-Стрешневе и принял ссыльного с рук на руки. «Пока поживёт у меня в хибаре, дождётся когда те, из Грачёвки прибудут. – сказал он. – Оружие и вещи возле Разрыва верну, когда уходить будут. А сейчас незачем.»

При этих словах Ботаник скептически хмыкнул. «Решил, что жизнь таки удалась, и собрался в бега? – немедленно отреагировал Бич. – Вот тебе совет, паря: засунь эту идею глубоко в дупу и никогда не доставай, как бы она там не зудела. Это ведь только мы со Студентом такие мирные, можно сказать, гуманные. А Нгуен шутки шутить не станет – он их отшутил в Токийском Болоте, когда резался с бандитами-мяо. Или ещё раньше, дома, во Вьетнаме, где головорезы из «Змеи» [13] Название вьетнамской мафии. назначили цену за его голову. Так что, если хочешь подольше пожить молодым и красивым – сиди, как мышь под веником, и веди себя, как он скажет.