Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

Сообщалось, что американская авиация начала использовать аэродромы других государств, расположенных близко к российским границам. Азербайджан, Грузия, Туркмения, Таджикистан, Украина, Финляндия – не выдвигая условий, предоставили американцам такую возможность. Всё больше стран выступали с осуждением «российской агрессии против цивилизации» и присоединялись к антироссийскому альянсу, возглавляемому Соединёнными Штатами.

У Калинина люди на полном серьёзе спрашивали: «А точно, что не мы начали войну?» Когда он в возмущении от вопроса отвечал «нет», они допытывались, почему он так уверен?.. достоверны ли его сведения?.. он своими глазами видел развитие?.. не мог ли это быть заговор против президента, а вся виденная подполковником телеметрия – всего лишь инсценировка?

Для Калинина эти допытывания казались бредом. Он сказал, что устал, прилёг на кровать, но внутри него всё клокотало. Это чудовищно! Это невероятно! Здесь люди, получая обрывочные сведения от чужих источников новостей, при полном молчании собственного правительства и российских средств массовой информации, не верили даже ему!.. ему – свидетелю истинной реальности! Что же говорить о населении других государств? Да найдётся ли там теперь хотя бы один человек, сомневающийся в том, что войну начала Россия?

Поэтому государства, даже ближайшие соседи и союзники по Договору о безопасности, отказываются от России и переходят в коалицию с США. Хотя эти вроде бы должны были получить информацию по военным и правительственным каналам об американской атаке. Неужели не прошли сигналы? Или не верят нам? Или это просто подлость?

Подполковник присел на кровати, резко потряс головой, как бы отрешаясь от тяжёлых мыслей, провёл ладонями по лицу. Через несколько минут будет выступление председателя правительства – может быть, оно что-то прояснит.

Мысли снова возвратились к семье. Как там жена и дети? А родители? А сестра? Близкие люди… родные. Может быть, кого-то из них уже нет в живых? Вера, Мишка, Артёмка – всего в нескольких километрах от их дома взорвалась термоядерная бомба. Английская или французская… Какая разница? Это сотни килотонн. Десять-пятнадцать «хиросим». Дети сейчас вцепились в мать и всех их трясёт от страха… Вокруг пыль, дым и темень. Крики, стон и плач. А что, если их убежище разрушено? Продукты атомного распада оседают в лёгких, разрушают клетки крови… сушат организм.

Из-за таких мыслей он не хотел подниматься сюда, в убежище. Внизу работа отвлекала. Тягостно здесь. А ещё эти люди рядом, которые сомневаются в том, что он видел собственными глазами. Они чуточку на стороне врага.

Пришёл Мацкевич. Как обычно с новостями. Оказывается, для караульной роты военный автомобиль доставил какой-то груз, и он, присоединившись к солдатам, вышел из здания. Сильных пожаров там не наблюдалось, но кое-где пламя виднелось. Больше было дыма и тления. Небо пасмурное, но тучи не были низкими и дождя не сулили. Земля сплошь забросана ветками, листьями, кусками бумаги, пластика, стекла. Всякий столб или ограда, если не упавшие, то покосившиеся или погнутые.

Административное трёхэтажное здание на территории объекта стояло без окон, крыша частично сорвана. Почти полностью снесена ударными волнами декоративная защита антенн космической связи, прикрывавшая их от чужих глаз; несколько человек освобождали элементы антенн от обломков. Автомобили со стоянки отброшены к стене здания, все они сгорели.

Пол турникетного зала усыпан стеклянным крошевом. Помещение «гардероба» почти не пострадало (оно не имеет окон), а вот большую металлическую дверь подклинило и её с трудом открыли – об этом Мацкевичу рассказал сопровождавший его сержант караульной роты.

Снаружи портативный дозиметр показывал 42 мкЗв/ч. У входа в административное здание висело табло, показывавшее температуру, время и уровень радиации, и Калинин припомнил, что самый высокий показатель, который он на нём видел, это 0,26 мкЗв/ч. Максимальная эффективная доза для мирного времени – 0,3 мкЗв/ч, а несколько часов назад её повысили до 0,5 мкЗв/ч, то есть была введена норма военного времени. Значит, на поверхности фон превышен больше чем в восемьдесят раз по новой общегражданской норме.

Комбинезон, обувь и противогаз Мацкевич оставил в специальном помещении убежища, где хранились средства защиты после использования. Он также принёс свой мобильник: никаких пропущенных звонков и сообщений не было. Дело в том, что в «гардеробе» специальная аппаратура подавляла радиоволны в диапазонах мобильной связи.

Рассказ Мацкевича прервало обращение премьер-министра.

В каждом из жилых помещений бомбоубежища находилось по одному экрану и по паре громкоговорителей системы ОКСИОН. Всё время на экранах транслировались правила поведения в условиях радиационной опасности, технологических бедствий, эпидемической обстановки, приёмы оказания медицинской помощи и прочее. Когда подразделения ПВО обнаруживали вражеские цели, то подавался сигнал воздушной тревоги. С момента объявления тревоги и до сей минуты в Московском регионе не было команды отбоя.

Ещё за четверть часа до начала обращения премьера люди уже начали занимать места поближе к информационным экранам. Ровно в двенадцать часов зазвучал голос исполняющего обязанности Президента. Голос как бы придавленный, неровный, слабый. Не хватало в нём, явно, гранитной тяжести и твёрдости. Говоривший сидел за высоким массивным столом, на фоне карты России. Одет он был в тёмно-синий костюм и чёрную рубашку. Лицо казалось тёмным, глаза суетливо бегали между телесуфлёром и объективом камеры.

«Соотечественники, товарищи. Против нас совершается чудовищное преступление. Оно совершается и в эти минуты, для кого-то из нас – в последние. В третьем часу ночи по московскому времени Соединённые Штаты Америки, а может, кто-то из их вассалов (точно мы не знаем, но обязательно узнаем), но можно не сомневаться – с ведома руководства США, был уничтожен самолёт, на котором наш Президент возвращался из Южной Америки. Теперь у нас есть основания полагать, что это было намеренное преступление против нашей страны и отвлекающий манёвр. Тогда, в первые минуты, мы ничего не знали. Уже через две минуты, как только Министерство обороны доложило о потере связи с самолётом Президента, мы пытались связаться с руководством Соединённых Штатов, Великобритании, Франции, Германии и других стран НАТО, чтобы предотвратить возможный глобальный инцидент. Мы связывались и по прямой линии, и через посольства – тщетно. В то время, когда мы пытались выйти с ними на связь, они атаковали нашу спутниковую группировку и почти одновременно начали ракетно-ядерную атаку на нашу страну. Увы, своим коварством и внезапностью враг добился временного преимущества над нами. Мы ответили, но с опозданием…»