Борис Батыршин - День ботаника

– Вы там как, все целы? – Лёха-Кочегар спрыгнул с паровоза и забрался на платформу. – Я же говорил, вконец осатанели, макаки зеленозадые! Ну и мы не зевали. Я, вроде, парочку снял, хотя в листве поди, разбери… Их немого было, голов десять.

– Что дальше делать думаешь? – осведомился егерь. Егор заметил, что услышав об убитых аватарках он поморщился, как от зубной боли.

– А чего тут думать? Своими силами нам завал не растащить даже в спокойной обстановке, а эти суки наверняка засели на деревьях, дожидаются. Заметили – стрелы сверху летели?

Действительно, стрелы, застрявшие в настиле и мешках, торчали черенками вверх.

– Я пошлю белку на Северянина, там дежурит бронедрезина и ремонтная бригада. А мы пока вернёмся на «Бульвар Рокоссовского».

А с утра, с двух сторон, краном, под прикрытием пулемётов— на полчаса работы.

– Толково. – кивнул Бич. – Тогда счастливо оставаться, а мы пойдём. Часа за два дошагаем до Ярославки, и если ничего не случится, к ночи будем на ВДНХ. Мамонт, ты как, с нами?

Охотник уныло покачал головой.

– Бивни мне на себе, что ли, переть? Нет уж, сойду на «Ростокино», у эстакады, а там с челноками договорюсь.

– Ну, как знаешь… – егерь протянул собеседнику ладонь. – Мы на ВДНХ задержимся на денёк-другой. Заглядывай к Саргису – посидим, вина выпьем…

– Идёт. Тогда – до встречи?

– До встречи.

– Всё, хорош. – Бич разгрёб тлеющие угли сапёрной лопаткой. – Эй, Студент, ужин готов, садитесь жрать, пожалуйста!

Егор извлёк из ствола шомпол, снял промасленную тряпочку, всю в пороховом нагаре, и бросил в огонь. Добыча была недурна: две крупные, по-осеннему жирные кряквы. И взял он их сам, одним-единственным выстрелом, заслужив скупую похвалу напарника.

– Утки из Леса на зиму не улетают. – егерь выковырял из углей два бесформенных, размером с дыню, комка обожжённой глины. – Они и раньше зимовали на городских прудах, а теперь и вовсе плодятся, как подорванные. Даже с северов на зиму прилетают и тут остаются.

Водоплавающей птицы на Путяевских прудах было немеряно: кроме уток, были дикие гуси, лебеди, и даже парочка пеликанов. «Это ещё что… – хмыкнул Бич, в ответ на удивление напарника. – На Царицынских прудах вообще розовые фламинго…»

Климат Московского Леса мало напоминал среднюю полосу России, и это сказывалось на животном и растительном мире. Роща, в которой они устроились на ночлег, больше подошла бы Бангладеш или Бенгалии – даже в Сочи с тамошними субтропиками, не найти фикусов-баньянов. Подобно южным родичам, здешние баньяны разрастались в ширину до немыслимых размеров, по полгектара. Между сросшимися в единую массу стволами и воздушными корнями возникали полости, в которых находили приют усталые путешественники. Даже в сильный дождь сюда не проникала вода, а дым костра уходил наверх, в необъятную крону, оставаясь невидимым для внешнего наблюдателя. Запечённые в глине утки – ошпаренные, ощипанные, выпотрошенные, начинённые духовитыми травками – оказались блюдом, достойным богов. А содержимое фляжки быстро примирило путников со стылой сыростью, сочащейся сквозь щели в стенах древесного шатра.

– Хорошее местечко. – Бич вытер жир с пальцев куском сагового лаваша и закусил им глоток тёмно-коричневой, пахнущей сушёными грибами, настойки. – И, главное, никто тут не бывает: путейцам здесь останавливаться незачем, а Пау-Вау лишний раз к железке стараются не соваться.

Метрах в ста к западу от места привала, за особенно густыми зарослями, расположилась платформа «Маленковская» – вернее то, что от неё осталось. Егор даже разок услышал перестук колёс проезжающей дрезины.

– Если Пау-Вау такие мирные, почему ты их опасаешься?

– Не то, чтобы опасаюсь – не хочу, чтобы нас здесь видели. Думаешь, почему мы с МЦК свернули?

– Слежка? Путейские стуканули?

Егерь пожал плечами.

– Лёха-Кочегар? Нет, не той репутации человек. Помощник – тоже вряд ли. Он всего неделю с Поляны, а чтобы подписаться на такое, надо связями обрасти, знакомствами. А вот Мамонт – он только с виду эдакий вольный траппер, благородный охотник. По правде говоря, тот ещё тип, с душком, да и жаден сверх меры. Про него много чего говорят, только я верить не хотел. А теперь думаю – может, зря? Очень уж вовремя он на Гагаринской оказался. А с Кочегаром зачем напросился? В противоположную сторону до ВДНХ чуть ли не вдвое ближе, и через Сокольники ехать не надо.

Егор поболтал флягу и протянул напарнику.

– Почему тогда с нами не пошёл? Ты ж предлагал…

– А груз? – Бич сделал большой глоток и торопливо зажевал утятиной. – Ух, забористо… знаешь, сколько стоят два слонопотамьих бивня? Клык на холодец, он и не собирался переть их на ВДНХ, наверняка договорился скинуть поближе к МКАД. А вот сообщить, что Бич с попутчиком двинули пешедралом к Ярославке – это он мог, это запросто. Так что, искать нас будут там, это самый удобный путь. А мы мальца схитрим: выйдем к ВДНХ не с севера, а с юга, со стороны улицы Королёва.

– Это ж какого кругаля давать!

– Бешеной собаке семь вёрст не крюк.

Егор испытал острый позыв немедленно рассказать о загадочном сговоре между сетуньцами и погибшим студентом – а заодно и о подозрениях насчёт Лины. Но сдержался: в конце концов, напарник тоже не спешит делиться своими мыслями.

– Аватарки сюда забредают?

– Нет, они стараются не пересекать МЦК. Что-то вроде соглашения: к северу их территория, к югу – Пау-Вау.

– Не понимаю, что они не поделили с путейцами? Неужели эти нападения – только из-за злопамятности?

Егерь ответил не сразу.

– Вообще-то трудно их за это осуждать. Видел я как-то спецсанаторий – тот ещё концлагерь… Больных Зелёной Проказой там держат за подопытных крыс: режут, током пользуют, излучениями, колют всякую экспериментальную дрянь. Сколько их мрёт от этих опытов – никто не знает, засекречено. А ведь пациенты, даром, что бессловесные, всё помнят. Кое-кто считает, что воду мутят друиды. У них-де пунктик: превратить территорию Сокольников и Лосинки в свой анклав, и дрезины на МЦК для них – нож острый. Но как по мне, то здесь всё сложнее. Да, в Петровском замке путейцев не любят, но чтобы откровенно разжигать войну – нет, в это мне не верится. Вон, на Пау-Вау у друидов тоже есть влияние, однако ж индейцы от этого конфликта держатся подальше.

– А Петровский замок – это поселение друидов?

– Они называют их «обители». Такие есть во всех парках, здесь, в Сокольниках – вторая по размеру, на территории бывшей станции Юннатов. Ну а на Динамо – главная, в этом самом Петровском замке. Бывшая академия Жуковского, слыхал? Пряничная такая крепость, как на картинке. Вообще-то, с друидами можно иметь дело, только с оглядкой. Публика это дремучая, упёртая, никогда не знаешь, что у них в головах.