Борис Батыршин - День ботаника

Бац!

Лицо обсыпало кусками коры – стрела угодила в ствол в паре сантиметров от лица. Егор инстинктивно выпустил в сторону арбалетчика последнюю пулю и откатился за дерево. Откинул барабан и принялся торопливо втискивать в каморы толстенькие жёлтые бочонки магнумовских патронов.

– Ий-й-йя-хха!

Рыже-зелёная молния мелькнула в нависших над поляной ветвях. Преодолев в прыжке полтора десятка метров, Яська на лету взмахнула трумбашем, целя в голову. Но сетунец оказался не промах – крутанулся, уходя с линии атаки, и рубанул мечом наискось, навстречу несущейся на него фигурке. Белка по-кошачьи извернулась в воздухе – Егору на миг показалось, что дуга бритвенно-острой стали прошла сквозь неё, не встретив сопротивления – и приземлилась на ноги за спиной противника.

Сетунец качнулся, выронил меч, простоял несколько секунд – и упал на траву, лицом вниз. Из затылка у него торчал разлапистый, с крючковатыми лезвиями, беличий нож.

Егор вскинул револьвер и, уже не прячась, открыл огонь по последнему остававшемуся на ногах противнику. Седрик – это был он – пытался взвести арбалет, когда тринадцатиграммовая пуля расщепила деревянное ложе и пробила плечо чуть выше локтя. От сильного удара сетунец крутанулся на месте, отшвырнул бесполезное оружие и кинулся в кусты, на ходу высвобождая руки из лямок рюкзака.

– Ну и откуда ты такая здесь взялась?

Егерь изо всех сил старался принять суровый вид. Получалось неубедительно – ну как, скажите на милость, всерьёз злиться на отчаянную девчонку, спасшую его от верной смерти?

– Захотела – и взялась! Ты мне не начальник, чтоб командовать!

– Мы же договорились, что будешь нас ждать!

– А я что делала? Пока ждала, решила от скуки местность осмотреть – и засекла этих. Ну, думаю, точно по твою душу припёрлись. Решила за ними проследить – и вот, пожалуйста!

Результаты скоротечной стычки лежали рядом на траве. Сетуньца, шедшего первым, застрелил егерь. Владелец «Сайги» получил две пули в грудь из «Тауруса» и долго кашлял кровью, моля о спасении. Увы, усилия Егора и Бича ни к чему не привели – бедняга отдал концы несколько минут назад. Третьему, лежащему ничком там, где он упал, Егор накрыл голову его же курткой: разрубленный затылок являл собой не слишком аппетитное зрелище. Белка старалась не смотреть в сторону убитого и даже отказывалась брать в руки свой трумбаш. Егерю пришлось самому оттирать нож от крови и вдевать в портупею.

– Ладно, отличилась… Он тебя не задел?

– Нет, только вот… – белка протянула ему хвост, отрубленный у самого основания.

– Ещё чуть-чуть, и отхватил бы ломоть от твоей очаровательной попки… – ухмыльнулся Бич, рассматривая трофей. – Какой тогда от тебя прок? Даже по заднице не шлёпнешь!

– Дурак такой! – Яська выдернула повреждённый аксессуар из рук насмешника. – Вот возьму и уйду прямо сейчас.

– Ну-ну, не сердись, я тебя и с половинкой люблю… ой! Полегче, сумасшедшая, я ж пораненный!

Вконец рассвирепевшая белка подскочила к обидчику и замолотила по груди маленькими острыми кулачками. Егерь, не ожидавший такого яростного нападения, выронил костыль и с хохотом повалился на траву.

– Повеселились? – Егор оттеснил жаждущую отмщения Яську и помог напарнику подняться. – Лучше думай, что с этой делать будем?

Четвёртый член разгромленного отряда – та самая, шедшая второй девица – пребывала в беспамятстве. Глаза закрыты, веки чуть заметно подрагивают, на лбу вздулась громадная сине-красная шишка. Егор сдвинул платок, прикрывавший лицо, и остолбенел, узнав золотолесскую библиотекаршу.

– Тяжёлый сотряс – поставил диагноз егерь. Он вложил в губы Лины два маленьких, с половинку ногтя, бурых комочка и застучал горлышком фляги о стиснутые зубы. – Повезло дуре, что такая твердолобая: рогатка у Яськи мощная, могла и череп пробить. Ничего, через пару часов очнётся, тогда и побеседуем. Заодно, и посговорчивее будет – пилюли у меня не простые, а с секретом..

Он повернулся к белке.

– Ясь, метнись до Шмуля, а? Если у него кто-нибудь сидит – пусть вышлет до нас. А то у меня что-то нога разболелась, Егор один с двумя калеками не справится. Да и трупы надо бы зарыть – не бросать же их на поживу зверью…

Белка уже отошла от приступа гнева. Она сверкнула на обидчика зелёными глазищами, отвернулась и стала подтягивать ремешки амуниции.

– Ты, эта… – егерь старался говорить ласково, даже заискивающе. – Ты в округе больше никого не заметила? Седрик-то сбежал. Он, хоть и подстреленный, но если найдёт своих – может опять заявиться.

– Нету тут никого. – буркнула белка. – Одна лодка, пять человек. Были бы ещё – я бы заметила.

И, подхватив отрубленный хвост, нырнула в завесу ветвей.

– Она бы заметила, клык на холодец. – подтвердил егерь, провожая её взглядом. – У белок чуйка похлеще, чем у любого охотника, а их самих заметить невозможно. Тоже, между прочим, дар Леса: они по самым опасным местам шастают, и если бы не это – давным-давно сожрали бы всех до единой.

Егор припомнил утреннее Яськино появление.

– А вот Нгуен её заметил.

– Сравнил! Из-за чего, думаешь, он у себя во Вьетнаме поссорился с бандитами, да так, что пришлось бежать в Токийское Болото? Нгуен служил на границе с Лаосом – ловил в джунглях караваны с опиумом-сырцом. У него, Студент, такая чуйка выработалась – любая ищейка сдохнет от зависти.

Егор опустился на корточки возле тела золотолесца. Закатал рукав – так и есть, предплечье забинтовано.

– Дай-ка нож…

– Ты это там чего? – егерь вытянул шею, заглядывая через плечо напарника. – Вскрытие решил произвести?

– Так, показалось кое-что. Дай нож, говорю, моим-то ты с подземником расплатился!

Он разрезал повязку и повернул руку вверх запястьем.

– Ошибочка вышла. Не тот.

– А кто должен быть?

Егор вытер лезвие о куртку убитого и отдал владельцу.

– Случилась одна история, за день до нашего выхода. Напал на меня в общаге какой-то тип, ну я его и чиркнул по внутренней стороне предплечья. Показалось, что это тот самый и есть, а теперь гляжу: нет, не он. Рана почти зажила – вон, даже швы сняли.

– А из-за чего напал?

– Да вздор, к делу не относится. Тем более, всё равно это другой.

– В Лесу раны заживают намного быстрее, чем за МКАД. Когда, говоришь, ты его подрезал?

– Восемнадцатого, кажется. В субботу.

– А сегодня двадцать пятое. Вполне могло и поджить.

– Ну, не знаю… гляжу вот сейчас – вроде и не он. Ты лучше скажи: что это за Шмуль, к которому ты Яську отправил?

– Ладно, твоя головная боль… – егерь засунул кукри в ножны. – Что до Шмуля – то это, Студент, занятная история. Тут, неподалёку, не доходя до Живописной улицы, стоит шинок. Самый натуральный, без подделок – кошерная еда, водка-пейсаховка, всё, как полагается. Шинкаря зовут Шмуль. Почему он поставил своё заведение не возле железки, или на берегу, а в такой жопе мира – загадка. Однако, факт: шинок стоит именно там, и знает о нём далеко не всякий, а только люди опытные, повидавшие. Я как-то спросил, в чём тут цимес – и знаешь, что он мне выдал?