Георгий Старков - Дневник Кати Громовой

Есть хочется. А в холодильнике уже даже не гниль, а лишь кости и какая-то серая пыль на месте продуктов. Я выпила полный желудок воды, так голод не так сильно чувствуется.

На улице слышна стрельба.

Отключился свет.

Замечательно. Теперь и батареи стынут. У меня ощущение уже виденного. Как там это называется — дежа-вю?

Стрелять вроде перестали. Не знаю, есть ли на улице люди — уже слишком темно, чтобы разглядеть, к тому же в окнах нет света. В доме всё холоднее — сейчас, наверное, не больше 10 градусов. Сижу в дублёнке.

Дорогой Дн

Дорогой Дневник, я

проверка проверка проверка

Ну, вроде пишет. Тут такой дубак, что пришлось десять минут катать стержень от ручки в ладонях, чтобы паста не сворачивалась. Буду писать быстро, пока она опять не замерзла.

Итак, дорогой Дневник. Я в частном доме в Васильевском квартале, и делать мне абсолютно нечего, кроме как писать о событиях последнего дня, так что готовься к длинной записи.

В этот дом меня привёл Рома. Я уже почти решила сама выбираться из квартиры, и тут он прямо ввалился ко мне. Выглядел страшно: весь трясущийся, на щеке синяк, вместо кожанки какой-то изодранный синий пуховик — в общем, опять еле узнала его. Он сказал, чтобы я быстро оделась и пошла с ним, если хочу жить. Я, конечно, стала спрашивать о всяком, но он сказал, что нет времени, всё потом расскажет. Ходили по дворам, Рома и сам не понимал, куда именно хочет пойти. Когда я спросила, чего он хочет, он ответил: «Нужно найти укромное безопасное местечко на время». Я сразу подумала о микрорайоне, где жили мы с Мартой, до него нужно было идти через весь город. Поэтому сказала: «Тут не очень далеко есть квартал с частными домами». Рома сразу согласился — оказывается, за всё время, проведённое в Пригорске, он так и не выучил расположение кварталов. В общем, мы туда и пошли по моей указке, причём каждый раз, когда Рома видел хотя бы одного человека издалека, то сразу приказывал мне сворачивать с ним в сторону, прятаться.

На улице Зорге наткнулись на два трупа. Мне показалось, что их не расстреляли, а закололи ножами. Крови было очень много, она была разбрызгана метров на десять вокруг. Мне стало плохо, и Рома сказал: «Только не вздумай сознание потерять, я не хочу нести тебя на руках, и сам уже на пределе». Когда пришли в Васильевский квартал, Рома первым делом проверил, нет ли дыма из труб, потом выбрал самый дальний дом на улице, так что пришлось ещё полкилометра пройтись. Я спросила, кого он так боится, и он ответил: «Всех». Зашли во двор, Рома выбил дверь гаража, нашёл там топор и лом и выломал дверь веранды. Внутренняя дверь не была заперта изнутри. Мы зашли, и я сразу поняла, что в доме есть чумные трупы — запах стоял, не очень сильный, но ощутимый. Рома вообще не обратил на это внимание, сразу стал ломать шифоньер в гостиной, чтобы можно было печь растопить — точь-в-точь как мы с Мартой год назад. И стал рассказывать, что происходило в городе, когда я сидела дома.

«Самая большая моя ошибка — то, что я разрешил им увидеть, что продуктов больше нет, — сказал он. — Но другого выхода не было, все взбунтовались и приперли меня к стенке. Если бы я не дал им доступа к складам, то они вздернули бы мена на воротах штаба, как Ануфра». Рома ждал вестей из Иркутска, но так и не дождался. Мамонты, увидев пустые склады и поняв, что еды нет, разбежались буквально за час. Некоторые напились и стали буянить, некоторые искали еду, но Рома понял, что они ему больше не подчиняются, и решил скрыться. «Хотел взять из кладовки штаба хотя бы немного оставшейся там еды, которая была там с утра, — сказал он мне. — Но там уже всё сгнило». Сначала он хотел угнать броневик, но тот не завёлся. Потом пересел в свой «Хаммер» — то же самое. Тут Рома понял, что с бензином тоже что-то произошло, как и с едой. Он в итоге ушёл пешком, взяв с собой винтовку. Сначала он

Так, продолжу. Эта чёртова ручка опять перестала писать, но я нашла способ её «разогреть»: нужно очень быстро засунуть стержень в печь и тут же его вытащить, и ручка опять начнёт писать.

Значит, Рома сначала просто пошатался по центру города в надежде найти некоторых своих друзей, которые могли бы остаться верными ему. Так и не нашёл, зато наткнулся на Амира с двумя дружками, которые злились на него ещё со времён того случая с убийством Джафара. Они стреляли в него, но не попали, и Рома сбежал. Ходил к складам, но не вошёл, как и мы. Посетил ТЭЦ, где должен был быть Дэн, но там уже было пусто. Потом пошёл в комбинат, нашёл там убитых женщин. Тут вспомнил обо мне, решил увести меня подальше от центра города и направился в мой дом, но возле Дома печати столкнулся с какими-то мужчинами. «Точно не мамонты, — сказал Рома. — Я их не узнал, зато они, конечно, меня прекрасно узнали». У мужчин были дробовики, но они бросились на него с ножами. Рома понял, почему они не стреляют в него, когда сам попытался выстрелить в них из винтовки: нажимал на курок, и ничего не происходило. Попытался сбежать, но его догнали и порезали ножом пуховик. Роме удалось в потасовке оглушить одного из них и сбежать. Второй долго за ним гнался, но не догнал. Из-за этой стычки Рома пробежал мимо моего дома и прождал, спрятавшись во дворах, несколько часов, прежде чем убедился, что те двое ушли. Тогда он зашёл за мной.

Я спросила, что он планирует сейчас сделать, и Рома ответил, что он всё ещё ждёт помощи из Иркутска. А пока лучше всем, кто хочет выжить, держаться подальше от центра города. «Я там видел ещё кое-что», — начал он, но потом замялся и не стал рассказывать дальше, как бы я ни упрашивала.

Рома приказал мне сидеть в доме и не выходить, если только на дым не придут другие люди: тогда мне нужно бежать, но потом всё равно вернуться — иначе он не сможет меня найти. А он пошёл искать еду и разведать — вдруг помощь от Мамонта уже приехала, а он не знает. По-моему, он сам в это не верит, просто ему не хотелось сидеть на месте. Я предложила ему хотя бы переночевать в тёплом доме, но он отказался — сказал, что у него сейчас ещё есть силы, а чем дальше, тем он будет голоднее, так что лучше действовать сейчас. Так и ушёл, даже не успел печь натопить как следует. Вот и всё, что я узнала от него.

Потом ещё напишу.

Сколько уже я не ела ничего? Два с половиной дня? А ощущение такое, как будто неделю голодаю… В школе В. В. как-то рассказывал нам, что в холоде голод чувствуется намного острее.

Всё-таки заставила себя подняться, выйти во двор и заглянуть там в погреб. Ни-че-го. Судя по костям и ошметкам, там было мясо. Сейчас от него ничего не осталось.

Ну, когда же он вернётся? Скоро уже ночь, а в этом доме одна переночевать я не хочу. Этот ужасный трупный запах просто

В чёртовом доме даже воды нет. Пришлось выйти на улицу и набрать снега в кастрюлю. Растопила, выпила. Робинзонада. Романтика! Ха-ха.