Сергей Арьков - Тёмная рать [СИ]

Вертолет завис над улицей, напротив их крыши, и снизился настолько, насколько это было возможно. В его кабине Владик разглядел пилота в шлеме, и помахал ему рукой. Машка тоже махала и рыдала от счастья. И ей и Владику не верилось, что весь этот зомби-кошмар для них наконец-то закончился.

На днище вертолета открылись створки, из сокрытой в корпусе ниши наружу показалось нечто, похожее на пушку. Машка продолжала рыдать от счастья, Владик тоже всхлипывал, но уже без прежнего азарта. А когда пушка шевельнулась и нацелилась прямо на них, его взяли сомнения относительно шансов на долгую и счастливую жизнь.

- Эй! Мы не зомби! - завопил Владик, поскольку подумал, что пилот принял их за мертвецов. - Мы люди! Живые люди!

Ошибка, впрочем, была маловероятна. Вертолет висел достаточно низко, чтобы пилот мог в деталях рассмотреть двух людей на крыше здания.

- Что? Что такое? - прокричала Машка.

Трудно сказать, что побудило Владика к бегству. Возможно, сработала интуиция или инстинкт какой-нибудь, чудом переживший годы покоя, безопасности и компьютерных игр. Но в какой-то момент Вадик рванулся с места, таща на буксире ничего не понимающую Машку. А вслед за тем грянул выстрел и взрыв. Ударной волной из Владика вышибло сознание и полкило всевозможных анализов, но жесткое соприкосновение с крышей вернуло его в чувства. Рядом визжала Машка, вся окровавленная и страшная. Ее, как и Владика, посекло бетонной крошкой. Но программист не чувствовал боли. Он вообще мало что чувствовал, и мало что слышал - ко всему прочему его еще и оглушило взрывом.

- Вставай! - визжала Машка, дергая самца за руку.

Владик сгреб все силы в кулак, но тех оказалось так мало, что они тут же просочились сквозь пальцы. Благодаря дикому антинаучному везению ему как-то удавалось до сих пор выживать в мире, населенном зомби, но на то, чтобы тягаться с новейшими образцами военной техники, удачи уже не осталось. Владик понял, что это конец. Ноги его не слушались, руки тоже. А в голове вертелся только один вопрос: за что?

Вертолет уже наводил орудие повторно, планируя добить своих жертв, но в этот момент в дело вмешалась третья сила, могучая, авторитетная и крутая. Цент, поднявшийся на крышу и ставший свидетелем атаки с воздуха на позицию очкарика, понял для себя лишь одно - какой-то попутавший берега субъект на вертушке хочет самым наглым образом лишить его удовольствия лично разделаться с программистом. Это было, во-первых, не по понятиям, а во-вторых, просто хамство и свинство. Не для того Цент так долго берег Владика, чтобы позволить кому-то другому отнять его жалкую жизнь.

- Он мой! - взревел Цент, вскидывая над головой лопату. В детстве, еще до того, как купили пневматику, Цент неплохо освоил лук и копье, так что опыт был. И руки все помнили. Посланная в цель могучим броском, лопата со свистом взрезала воздух и, пробив стекло в кабине вертолета, вошла внутрь на весь штык. Пилота она не задела, но этого и не требовалось. Тот с испугу дернул штурвал, и машина, завалившись на бок, зацепила лопастями край крыши.

Под ликующий клич Цента (такую крупную дичь ему еще сбивать не доводилось), вертолет рухнул на улицу между домами, разметав столпившихся там мертвецов и брошенные автомобили. Цент бросился к краю крыши, дабы усладить взор видом поверженного конкурента, но добежать не успел - грянул взрыв. Ударной волной героя отбросило назад, и он растянулся на гудроне, однако тут же вскочил и бросился бежать подальше, потому что с неба посыпались горящие обломки вертолета, поднятые в воздух взрывом. Между домами взметнулся столб пламени, затем повалил густой черный дым.

- Что это? Что? - кричал Владик.

- Вертолет упал, - ответила Машка, продолжая дергать его за руку. - Почему он в нас стрелял? Мы ведь не зомби.

- Я не знаю. Я ничего не понимаю. Но нам надо уйти с крыши.

- Почему он стрелял? - продолжала допытываться Машка, помогая кавалеру встать на ноги. - Это было какое-то недоразумение, да?

- Не знаю, - пробормотал чуть живой программист, но на самом деле он знал - никакое это не недоразумение. Пилот прекрасно видел, что они живые люди. И все равно открыл огонь. По ним, а не по зомби, которых полна улица. То есть, целью были не мертвецы, а те немногие, кому повезло не превратиться в тухлые куски ходячего мяса. Но почему? Почему?

- Надо уходить, - повторил Владик, косясь на черный столб дыма, что поднимался с улицы высоко в небо. Его наверняка будет видно издалека, и если на место падения первого вертолета пожалует второй, будет лучше не попадаться ему на глаза.

В это момент откуда-то из-за черной пелены дыма донесся дикий крик, полный ярости, торжества и жажды крови:

- Айтишник! Я иду!

У Владика вновь подкосились ноги. Градус ужаса ситуации возрос многократно: живые мертвецы, изверг из девяностых, так теперь его еще пытаются убить те, от кого он ждал спасения. Стоит ли всего этого ощупанная Машкина попка? Владик в этом крепко сомневался.

Впереди возникла какая-то возня, некие анонимы стали громко и трусливо перешептываться. Цент остановился, прислушиваясь и выжидая. Через какое-то время некто борзо крикнул из темноты:

- Пароль!

Цент не любил безосновательно борзых. Он наклонился и поднял половинку силикатного кирпича, которую чуть раньше нащупал ногой. Затем замахнулся, и с силой метнул снаряд на звук. Спустя секунду, из темноты прозвучал крик, полный боли и страдания.

- Пойдет? - уточнил Цент. - А то у меня тут еще один пароль есть, побольше.

Страдалец продолжал кричать и плакать, его приятели, похоже, просто сбежали, едва дело запахло увечьями. Цент тоскливо вздохнул. Ну и как из такого низкосортного человеческого материала можно выковать братву? В братве один за всех и все против всех, тем и сильны. Нет у нынешнего безнадежного поколения чувства солидарности и духа товарищества. Сам погибай, а товарища выручай - вот чему учили Цента в детстве. И не зря. Когда кореш, бывший в бригаде главным по пыткам, сломал руку и временно не мог исполнять свои обязанности, Цент с готовностью подменил его, хотя сам бы не только простужен, но и страдал похмельным синдромом. Вот чем хорошо было советское воспитание. Там учили, что интересы коллектива выше интересов личных. И только коллективным усилием можно достичь немыслимых высот и обрести достаток. Один на стрелке не браток. Другое дело, когда и справа и слева тебя прикрывают надежные проверенные товарищи, готовые ответить ураганным огнем из всех калибров на любую попытку решить дело не по понятиям. Тем братва и сильна, что она многочисленна составом, но едина в целях. Жадные коммерсанты каждый сам за себя, лохи каждый сам за себя, а конкретные пацаны друг за друга. Потому и преуспели в девяностые.