Сергей Арьков - Тёмная рать [СИ]

- Что там, очкарик? - обеспокоился Цент, тряся за плечо застывшего программиста. - Если зомби, то не молчи. Не держи это в тайне до последнего момента.

- Тут... кажется... кого-то убили....

- Отойди, дай гляну сам.

Цент отпихнул Владика в сторону и сам шагнул в вагон. Картина, открывшаяся его взору, была, что называется, на любителя. На полу темнели лужи засохшей крови, стены тоже были в крови. Стекла большей частью разбиты. В проходе между сиденьями валялись куски человеческих тел, руки там, ноги, все такое, несущие на себе следы чьих-то зубов. Судя по количеству мяса, тут задрали минимум четверых. Одно смутило Цента - почему нет ни одной головы?

- Что там? - спросила Машка, не без опаски выглядывая из-за широкой спины Цента.

- Все хорошо, - утешил ее изверг. - Кого-то съели, но не нас.

- Господи! - вырвалось у Миши, когда он тоже шагнул в вагон. - Что тут произошло?

- Ужин, - удовлетворил его любопытство Цент. - Ну, чего встали? Откусанных рук и ног никогда не видели?

- Нет! - хором выпалили диггеры и Машка. Владик промолчал, потому что у него возник только один вопрос: а где, собственно, сам Цент прежде видел откусанные конечности? Уж не сам ли и откусывал?

- Молодежь, - презрительно фыркнул изверг. - Что вы вообще видели? Сидите в своем интернете, баб голых на картинках рассматриваете, и думаете, что что-то в чем-то понимаете. Настоящая жизнь, она вот!

И Цент широким жестом обвел залитый кровью вагон.

- Это какой-то ужас, - простонала Машка.

- Такова жизнь, детка. Это тебе не на заднем сиденье коктейли отрабатывать. Владик, солнышко, что ты стоп-кран щупаешь? Мы уже приехали. Дуй вперед, я страхую.

- Но тут же всюду кровь... - заметил Владик, которого продолжали одолевать приступы тошноты.

- Не бойся, она не кусается.

- Может быть, мы повернем назад? - предложил Валера. - Это ведь сделали зомби. И они могут быть где-то здесь.

- Да, давайте повернем, - тут же поддержала его Машка, и как-то уж слишком тесно прижалась к новому ухажеру. Терзаемого ревностью Владика взяла такая лютая злость, что он временно потерял всякий страх.

- За мной, трусы! - рявкнул он так грозно и круто, что все шарахнулись, а Цент еще и перекрестился.

- Ну, что стоим? - спросил бесстрашный программист, закидывая на плечо лопату. - Штанишки намочили, да? Не хотите идти, не надо. Я один пойду.

И, действительно, пошел. По крови, по кускам мяса, по растянувшимся на всю длину вагона кишкам. И пошел с такой решимостью, будто собирался первого же встречного зомби не просто убить, а, как минимум, аннигилировать. Цент, потрясенный более других, первым нарушил молчание:

- Пойдемте, чего уж. Пахан сказал, братва исполнила.

Все двинулись следом за бесстрашным Владиком, которого прямо-таки распирало от внутренней крутости. Он даже руки растопырил, чтобы казаться больше и страшнее, как это обычно делают люди, страдающие комплексами из-за своих незначительных телесных габаритов. Еще Владик сгорбился, и походка у него стала до того блатная, что Цент всю ногу расчесал - так хотелось залепить программисту по пятой точке, дабы унять градус совершенно необоснованной крутости. Он, конечно же, шутил, когда призывал Владика переделать себя в конкретного пацана, поскольку считал, что в возрасте программиста люди уже не меняются. А вот же на тебе, айтишник взял и поверил. Оно, конечно, и пусть бы убогий играл в крутого до первой встречной опасности, но все-таки это неправильно. Не положено ему. Понятиями так заведено, что крутой ведет себя как крутой, а лох, соответственно, как лох. Если же попрать понятия, но образуется великий хаос и неразбериха, что недопустимо.

Тем временем, крутой Владик храбро прошагал залитый кровь вагон и без тени страха вломился в следующий. Там тоже все напоминало о недавно разыгравшейся трагедии с элементами стихийного каннибализма, но крови и мяса было значительно меньше. Зато имелась одна достопримечательность, а конкретно труп. Труп, относительно целый и не сильно даже обглоданный, лежал в проходе между сиденьями попой кверху и признаков жизни не подавал. Стоило Владику увидеть его, как внезапно навалившееся бесстрашие начало стремительно сменяться привычным и родным состоянием тотального страха перед всем на свете.

- Это покойник, да? - спросила Машка.

- Я не знаю, не доктор, - пожал плечами Цент. - Пусть айтишник в законе его осмотрит.

- Я?

- Ты у нас самый храбрый, тебе и осматривать. Надо ведь убедиться, что он точно дохлый, а то вдруг как вскочит, как пойдет кусаться. Зачем нам это? Я лично не люблю, когда меня кусают.

Владик осторожно приблизился к телу, выставив перед собой лопату. Человек лежал в луже засохшей крови, и по всему было ясно, что живым он точно не является. Вот только с недавних пор это ничего не значило. Теперь опасность представляли не только живые люди, но и не живые.

Трижды ткнув тело лопатой, Владик не добился никакой взаимности. То не пошевелилось. У программиста с души упал бетонный блок. Слава богу! Одно дело бегать от мертвецов наверху, под открытым небом, и совсем другое, столкнуться с ними в этом подземном царстве тьмы и ужаса.

- Он не шевелится, - доложился программист.

- А если притворяется? - засомневался Цент. - Отруби-ка ему голову, для верности.

- Что? - ужаснулся Владик.

- Ну, башку ему, говорю, лопатой отруби. Без нее он хотя бы кусаться не сможет.

Неизвестно, хватило бы Владику храбрости выполнить этот ужасный приказ, но тут мнимо безопасный мертвец вдруг ожил, жутко зарычал, и схватил программиста за ногу. Владик рванулся прочь, потерял равновесие и был почти пойман Центом. Почти, потому что в последний момент тот передумал заботливо подставлять руки и отступил назад, и программист всеми своими костями грянулся об пол.

- Он живой! - вопил Владик, барахтаясь на полу. - Спасайтесь!

Цент перешагнул через паникующего, подобрал лопату и одним ударом срезал голову уже начавшему вставать зомби. Тот, разумеется, от этого не умер, но стал гораздо менее активен.

- Не ори! - приказал Цент, отвешивая Владику дружеский пинок. - Подумаешь, один мертвец. Лег, задремал, не ушел с остальными на промысел. А крику-то....

Владик поднялся на ноги и с омерзением оглядел себя. Вся одежда была в крови и пахла странным образом.

- Мало, очкарик, руки растопырить и сделать харю кирпичом, - заметил Цент, неодобрительно косясь на трясущегося программиста.

Владик ничего не ответил. Отвечать было нечего. Он только что выставил себя шутом в глазах возлюбленной, вначале прикинувшись храбрым, а затем показав свое истинное лицо, лицо труса. Но он хотя бы попытался. А вот тот же Валера вперед не пошел, и все равно Машка жмется именно к нему. Почему жизнь так несправедлива?