Адам Миллард - Ядерная нота (The Nucleus Note)

АДАМ МИЛЛАРД

«ЯДЕРНАЯ НОТА»

Adam Millard , “ The Nucleus Note ”, 2013 ©

Закутанная в плащ фигура двигалась неверными, замедленными шагами, отбрасывая в сторону мыском ноги мешающие движению предметы и порой останавливаясь, чтобы передохнуть или пробормотать что-то неразборчивое. Человек выглядел как пьяный, но тот, кто наблюдал за ним, знал, что это не так: все виды алкогольных напитков иссякли много лет назад. Скорее всего, человек в плаще слегка хромал в результате какой-то травмы, и лишь со стороны могло показаться, что он находится под воздействием одной из тех субстанций, которые давным-давно исчезли.

Наблюдатель нажал кнопку переключателя; расположенный перед ним экран мигнул, и изображение человека в плаще исчезло. Вместо него появились две женщины. Он придвинулся ближе к экрану, чтобы лучше видеть, и понял, что одна из женщин, блондинка, на самом деле мужчина, тяжело опирающийся на свою спутницу. Он недовольно хмыкнул и откинулся на спинку кресла. Что они там делают? Пытаются спастись? Любые попытки были бесплодны, с тех пор как этот мир рухнул пять с лишним лет назад. Однако люди, по какой-то странной причине, всё еще пытались выживать. Но почему ? Он этого не понимал. С ним дело обстояло иначе. Он входил в круг избранных и был одним из создателей Ядерной Ноты. Его жизнь полностью отличалась от жизни этих несчастных бродяг по ту сторону ограды. У него было всё, ради чего стоит жить. Он курил по три кубинские сигары в день, ел пищу, которая не кишела личинками, и запивал ее марочными винами со всего мира. Он был одним из баловней судьбы, из тех немногих, кто решил, когда вспыхнул мятеж, что политика сдерживания — это не выход.

Удар был нанесен, хотя незараженные люди об этом даже не подозревали. Итак, он, Джулиан Грейвс (это был псевдоним, настоящее имя никого не касалось), и еще восемь человек, таких же, как он, ученых и академиков, решили испытать свой проект.

Всё сработало. Прошло как по маслу.

Название «Ядерная Нота» получил аккуратный и эффективный способ эвтаназии зараженных. Неслышимая нота, на частоте свыше тридцати тысяч герц, производила смертельное воздействие на любого, оказавшегося поблизости, всего за несколько секунд. Проблема была в том, что она убивала не только зараженных — этих несчастных жертв пандемии, общеизвестной под названием «Грипп Франсуа» — по имени первого человека, пораженного ею. Но это не имело значения — единственным способом предотвратить распространение вируса и уберечь оставшихся в живых счастливчиков от знания о безотказном средстве от него, Ядерной Ноте, было применять ее (с величайшим эффектом) к широким слоям населения. Целые города вымирали в считанные секунды, как только смертельная нота начинала звучать из громкоговорителей и радиоприемников. Люди падали прямо на улицах — и зараженные, и здоровые; б о льшая часть тел оставалась лежать там и по сей день, поскольку масштаб очистительных мероприятий был настолько велик, что для полного их завершения понадобились бы годы.

— Что там? — послышался чей-то голос.

Джулиан вздрогнул: он не ожидал, что кто-то еще бодрствует в этот поздний час. Однако тут же расслабился, осознав, что это была доктор Эвелина Во. Она выглядела усталой. Казалось, ее недавно разбудили, и она изо всех сил старается снова не заснуть.

— Всего лишь несколько уцелевших, — ответил Джулиан, указывая пальцем на стоящий перед ним монитор с подергивающимся черно-белым изображением на экране. — Даже не знаю, зачем я все еще за ними слежу. Они обречены, и мы больше ничего не можем для них сделать. Почему они продолжают суетиться? Они, эти люди внутри закрытых территорий, в сущности, самые беззаботные люди на планете. Если вирус по-прежнему здесь, — а Джулиан был абсолютно уверен, что так оно и есть: большинство людей, появлявшихся на его мониторе в последние недели, были явно чем-то обеспокоены, — то со временем уцелевшие приобретут иммунитет. Еще десять, двадцать — ну, гребаных полсотни лет! — и в один прекрасный день они или их дети — если применить более масштабную временную шкалу — возродят Землю. Рано или поздно они вернутся к своим прежним делам, которыми занимались все эти годы.

«Всенепременно», добавил он про себя.

— Тогда почему бы тебе просто не нажать эту кнопку и не пойти спать? — спросила Эвелина. Джулиан хотел бы, — пусть даже и знал, что этого никогда не случится, — чтобы она добавила «…со мной» , но она, конечно же, этого не сделала. Он вздохнул.

Кнопка, о которой она говорила, была маленьким красным тумблером возле монитора. Это был тот самый переключатель, который он нажимал каждый вечер и несколько раз в течение дня, когда на мониторе наблюдались вспышки активности.

— Думаешь, мы когда-нибудь сможем простить себя за то, что мы тут делаем? — неожиданно спросил Джулиан, хотя сам не знал, отчего у него возник этот вопрос, и мгновенно пожалел о своих словах, едва лишь они слетели с его губ. Эвелина молчала, обдумывая ответ. Он уже собирался сказать ей, чтобы она забыла об этом, что он, должно быть, становится глупым и сентиментальным, что его одолела усталость, и что не только он сейчас чувствует на себе ее груз, остальные тоже — он с ними говорил.

— Нет, — наконец ответила она, коротко и прямо. Джулиан знал, что она права, что он спросил ее об этом лишь затем, чтобы подтвердить свои собственные подозрения. И теперь, когда выяснилось, что она с ним солидарна, он почувствовал себя немного лучше.

— Почему бы тебе не пойти спать? — спросил он, заставив себя улыбнуться. — Я скоро и сам пойду, обещаю.

Она мягко, без всякого кокетства, потрепала его по плечу, затем повернулась и исчезла за дверью. Джулиан не смог удержаться, чтобы не посмотреть на ее зад, когда она, слегка покачивая бедрами, вышла из комнаты; ни на что другое он бы никогда не решился.

Джулиан снова повернулся к монитору, на экране которого виднелось все то же зернистое, во всех оттенках серого, изображение. Картины разрухи и запустения, которые он был обязан наблюдать через каждые двенадцать часов, сменяли друг друга. Две женщины рылись в мусорном баке — из тех, куда персонал баров и ресторанов выбрасывал пустые бутылки и картонные коробки. Одна женщина нашла что-то съестное, ее товарка захотела это отнять, и между ними завязалась драка. Джулиан увеличил масштаб изображения и без особого удивления, лишь с чувством гадливости, осознал, что они дерутся из-за дохлой крысы. Одна из женщин уже держала голову крысы у рта, вторая вцепилась в хвост и одной рукой безуспешно тянула добычу к себе, а другой молотила по голове соперницы, изо всех сил пытаясь выдрать гниющий трупик грызуна у нее изо рта.