Захар Петров - Муос: Чистилище

— Ты всё говоришь — «они», «им». О ком ты говоришь? Кто тебя вербовал? Кто даёт задания?

— Я имею в виду психологическую службу Инспектората. Там их человек шесть или семь. Но меня вербовала и постоянно со мной работала только инспектор-психолог Жанна…

— А что ты будешь делать, если я сейчас закричу? Тут же появится охрана — из этого бункера никто не уходил без разрешения, — со спокойной улыбкой спросила Жанна.

— Если ты закричишь, я для начала сверну тебе шею. А там буду думать дальше, — в тон Жанне ответила Вера.

Две сильных женщины, сидя на табуретках по обе стороны стола, сверлили друг друга глазами, но лица у них оставались такими любезными, что посторонний, не вслушиваясь в разговор, мог бы подумать, что это две закадычные подруги сошлись посплетничать о третьей товарке.

— Я так понимаю, ты сейчас начнёшь допрос? Признаться, очень интересно увидеть тебя в действии. Посмотрим, что ты усвоила из того, чему я тебя учила, — не переставала ерничать Жанна. — Или, может быть, допрос будет с пристрастием, с пытками? Тогда уж я, подруга, точно закричу — не люблю, когда мне больно. И тогда скручивай мне шею, а потом думай, что делать дальше.

— То есть, баш на баш: я не скручиваю тебе шею и не пытаю, а ты не кричишь. Мы просто работаем, как два цивилизованных специалиста. Так пойдёт? — невинно предложила Вера.

— Правила принимаются.

— Ну, тогда начнём с лирики. Расскажи-ка в двух словах, чем занимается психологическая служба Инспектората. Кое-что я и без тебя уже знаю, но что именно — не скажу, поэтому не старайся меня обманывать.

— Ну, если начинать с лирики, сообщу тебе, Вера, что главная задача нашей службы — поддержание единства в Муосе, психологического единства нашего общества. Я думаю, в этом ничего крамольного ты не видишь?

— Гм… Звучит красиво, я бы сказала, лирично. Это, так сказать, глобальная цель. А каковы частные задачи?

— Психологическое единство в обществе нарушают разного рода бунтари, провокаторы, паникёры и другие нехорошие люди. Мы принимаем все меры, чтобы скорректировать их поведение, изменить настроенность. Можно сказать, мы помогаем этим людям влиться в общую струю, а не плыть против течения.

— А если не получается скорректировать поведение? Что вы с ними делаете?

— Тогда мы просто их направляем в другое место, туда, где их атипичное поведение не сможет мешать обществу.

— Например, вы отправили на каторгу преподавателя вневедения из Университета, потому что его поведение было атипичным; потому что его теория, может быть, не очень убедительная, вам не нравилась?

— Постой-ка, подруга, а ты сама, что ли, не веришь в теорию своего любимого… ой, извини… своего знакомого? Скажи честно, не веришь?

— Какое это имеет значение? Он учёный и имеет право на любые теории…

— Конечно, не веришь! Вот так новость! Ха-ха…

— Я тебя не понимаю…

— Теория Краха, в разработке которой участвовал твой Вячеслав, признана Инспекторатом как наиболее вероятная футуристическая теория ближайшего будущего. Подумать только: Инспекторат ему верит, я ему верю, а та, о которой он вздыхает по ночам, считает это всё глупостью! Ай да, дела…

— Вы считаете теорию Краха верной и при этом сослали его за эту теорию на каторгу?! — Вера не скрывала своего удивления.

— Ты многого не знаешь о том, что происходит с Муосом и живущими в нём людьми. То, о чём Инспекторат знает по секретным докладам и донесениям, полностью совпадает с расчётами Вячеслава и его единомышленников. Муос, если ничего не менять, ждёт чудовищный Хаос, или Крах, как его обозвал учитель вневедения. Но твой теоретик предлагает смириться с Крахом, занявшись размножением какого-то букваря, который через столетия отроют и начнут увлечённо читать оставшиеся после нас дикари. Нас такое «решение» проблемы не устраивает: мы хотим предотвратить Крах или же минимизировать его последствия. Мы не просто соглашаемся с тем, что существующая система ведёт к катастрофе, мы ищем в этой системе наиболее деструктивные элементы, пытаемся их выправить, заменить или устранить.

— И одним из таких элементов оказался главный разработчик теории?

— Ты не туда клонишь — ну не я же туда отправила Вячеслава, это сделал твой коллега, следователь.

— Ты, Жанна, прекрасно понимаешь, о чём я. Ведь это ты чужими руками его подставила под удар следователя.

— Очень грубая и неконкретная терминология: «подставила», «под удар». В рассматриваемой ситуации я осуществила психологический приём корректировки поведения тестируемого с целью внешнего проявления им скрытых или недостаточно выраженных намерений. Простыми словами: я помогла преподавателю высказать вслух и написать на бумаге то, что он думает на самом деле. Он это сделал, следователь оценил его действия как преступление и сослал на каторгу. В чём моя вина?

— Ладно, вернёмся к начальному вопросу: зачем ты это сделала? Почему он там?

— Тут всё намного сложнее… С одной стороны, преждевременная паника, которую могли посеять его труды, только усугубляют проблему, которую он обозначил. Поэтому напрасно ты утрируешь исходящую от него опасность. Но всё же тебе, как своей ученице, я скрывать не буду — мне нужен не он, а ты.

— Я?!

— Да, Вера. Понимаешь, ты похожа на атомную бомбу, которую мы с тобой обезвредили…

— Особенно ты, Жанна…

— Хорошо. Обезвредила ты, а я в этом тебе помогла. Итак, ты для Республики — вторая атомная бомба. Из тебя можно получать пользу, черпая твою мегатонную энергию, но ты же можешь всё разрушить, сама став причиной Хаоса. А Вячеслав — это как привод к бомбе. Воздействуя на него, можно управлять тобой. Ты — мой главный проект жизни, и на тебя у меня потрачено больше всего сил. Я тебе заприметила, едва ты появилась в Урочище. И я тебя вела, незаметно вела к тому, куда ты пришла сейчас. Я тебя такой сделала, какая ты есть. И что бы ты там не говорила, я твоими руками начала войну с диггерами и почти победила в ней, и я же твоими руками нашла и обезвредила заряд. Твоими руками я обнаружила цестодов, и благодаря моим действиям в твоём исполнении они подыхают или уже подохли в своём Цестодиуме. Ты — всего лишь инструмент, сложный механизм, насколько полезный, настолько и опасный. Ты — моё детище, и на мне же лежит ответственность за тебя. Ни один человек после того, что ты прошла, не может остаться нормальным и управляемым (то, что ты сейчас здесь — тому подтверждение). Да к тому же эти приступы…

— Ты и про приступы знаешь?

— А как же… И что мне прикажешь делать? Теперь уже потенциальная опасность от тебя намного превосходит принесённую тобой пользу. Нужно было тебя покрепче привязать, чтоб не наделала дел ненароком…