Елена Ершова - Царство медное

Волка не проведешь.

Так или иначе, но под командованием Буна Ян чувствовал себя спокойно, и мог выделить время на свою «забаву», как он про себя называл эту девочку.

Ян навещал ее раз в день, ближе к закату. Он привозил ей зелья и мази, которые составлял сам (и эту науку он тоже перенял от Харта — ведь бессмысленно познавать пределы выносливости, не умея быстро заживлять смертельно опасные раны). Девочка шла на поправку быстро, но побои озверевших людей оставили свой несмываемый отпечаток — были повреждены зрительные нервы, и девочка ослепла навсегда.

Наверное, поэтому она не сразу поняла, кто ухаживает за ней. Сначала она плакала, потом благодарила сбивчиво, пыталась поцеловать его руки. Ян прикрикнул не нее: мол, нечего! Пройдя через мясорубку ученичества, он не любил лишних прикосновений.

Осознание пришло к ней гораздо позже.

Она потихоньку свыкалась со своей слепотой, уже могла встать с кровати и дойти до печки, ощупывая ладонями стены. Может, она узнала его по запаху. Или по тяжелым шагам, от которых слегка проминалась земля. Или по нашивке, которую случайно нащупала на рукаве его гимнастерки. Но тогда она закричала высоко, страшно. Повалилась на дощатый пол, обхватывая его колени тонкими руками.

— Пожалуйста, господин! Пожалуйста, господин! — причитала она, целуя разбитыми губами его сапог.

— Довольно! — он грубо отбросил ее в сторону, и девочка с мучительным стоном опустилась возле стены. Ее тело содрогалось в конвульсиях, из незрячих глаз выкатывались слезы.

— Пощади, господин! — хныкала она. — Пощади… Лучше… убей быстро …

Кажется, тогда его затрясло тоже. Он пробормотал, что не для того спасал ее жизнь, но тут же запнулся — слов не хватало. Не хватало понимания, как утешить насмерть перепуганного ребенка. Вместо этого он развернулся и молча вышел из дома. А вслед ему неслись сбивчивые слова благодарности:

— Спасибо, господин! Благослови тебя бог, господин!…

Но у них были разные боги.

В тот же вечер на построении Бун вызвал Яна на личный разговор.

— Ходят слухи, — без обиняков начал офицер. — Ты слишком много проводишь времени в лесу. Что ты скрываешь?

Ян чувствовал, как пот растекается по его спине под тканью гимнастерки. Лгать преторианцу он не мог. Слишком долго он хранил эту тайну. А потому сразу признался во всем.

Бун выслушал его молча. По лицу нельзя было сказать, рассержен он или нет: васпы всегда скрывали свои эмоции. Если вообще испытывали их. А, выслушав, он сказал:

— Избавься от нее.

И этого тоже стоило ожидать. Ян не мог держать эту девочку взаперти вечно. Как не мог скрывать ее существование от командования.

Он вернулся в избушку на следующее утро, и удивился тому, что девочка ждала его.

Она сидела на кровати, прямая и строгая. Совсем не так, как подобает ребенку.

— Я знаю, зачем ты пришел, — сказала она, поворачивая в сторону вошедшего свое нежное лицо. — Ты убьешь меня.

— Я должен.

Он снял с пояса широкий искривленный нож. Девочка даже не шелохнулась.

— Ты спас мою жизнь. Ты вправе и лишить ее. Только, пожалуйста. Сделай это быстро.

Он молчал.

— Обещаешь?

— Хорошо, — медленно ответил он. — Я обещаю.

Ян приблизился, поднеся острое лезвие к ее худому и белому горлу. Девочка закрыла глаза, инстинктивно вскинула руки. Ее пальцы вцепились в его плечи. Ян попытался высвободиться, нож скользнул по коже вниз, через ключицу прочерчивая белую полосу, которая сразу же начала наливаться алой влагой. Вместе с кожей лезвие рассекло и рубаху, обнажив острый конус маленькой, едва начинающей формироваться груди. Он смял ее ладонью, и почувствовал, как гулко бьется под его рукой живое горячее сердце.

От этого гулкого биения, от запаха крови и травяной свежести кружилась голова. И тогда Ян навалился на девочку всем телом, подмял под себя. Он взял ее напором, грубо прорвав последнюю преграду. Девочка забилась под ним, заголосила от боли или от страха. Инстинкт толкал его вперед, в сладкую тесноту разгоряченного тела. И это было с ним в первый раз. И, когда все завершилось, он не сразу понял, что именно девочка говорит ему сквозь слезы и безутешные рыдания.

— Спасибо, господин… Спасибо, что дал мне любовь. Теперь я спокойно умру любимой… и любящей…

Он медленно поднялся с кровати. Нож выпал, глухо звякнул о доски. По худому телу девочки, по шее и бедрам еще струилась кровь.

И тогда Ян понял, что не хочет ее смерти. Ведь и преторианец ничего не говорил о смерти, а только об избавлении — любыми способами.

Тогда Ян отвез ее к одной из самых спокойных и небольших деревушек. Он не мог проводить до самых домов, чтобы не вызывать излишнюю суету и не создать дополнительных проблем.

— Теперь ты принадлежишь мне, — сказал Ян перед прощанием. — Никто не посмеет тронуть тебя, пока ты принадлежишь мне.

— Я принадлежу тебе, — повторила девочка, и ее дрожащие пальцы дотронулись до его щеки — робко, ласково. — Я всегда буду любить тебя.

Потом Ян остался в тени сосен, наблюдая, как девочка бредет по направлению к деревне, ощупывая путь тонкой тросточкой. И возвращаться в Улей было страшно, как никогда. Но в этот раз преторианец не спрашивал ничего. Только подцепил за подбородок своими жесткими пальцами и прочитал ответ в расширенных зрачках Яна.

— Ты не убил ее, — сказал Бун.

— Был приказ — избавиться, — ответил Ян.

Он прекрасно понимал, на что шел. Он ожидал чего угодно — удара, наказания. Но Бун только засмеялся.

— Запомни два правила, — сказал он. — Хорошенько запомни. От этого будет зависеть твоя жизнь. Первое: ищи лазейку. Что не запрещено, то разрешено. Именно это сделает тебя победителем. Второе: ни к чему не привязывайся. Забота, доброта, любовь — лишь инструменты для манипуляции. Они ослабят тебя.

И это Ян запомнил на всю жизнь.

А через четыре зимы Буна не стало: он пропал в тайге, и поговаривали, что в это была замешана мертвая женщина, встающая из болот. Тело его так и не нашли. Тогда весь шестой блок был переведен под командование Рихта, чьи методы в корне отличались от привычных методов покойного Буна…

Сейчас эти события с поразительной ясностью всплыли в его памяти. Эта девушка, Лиза, словно всколыхнула в нем какие-то забытые чувства. И, проснувшись утром, он явственно ощущал в своем теле покалывание электрических разрядов — словно в предвкушении чего-то важного. Чего он ожидал давно, и что вот-вот должно было, наконец, случиться.

Но в то утро Ян был не первым, кто добивался внимания Лизы.