Вероника Рот - Аллигент

- Если ты заткнешься, я дам тебе час ,чтобы ты усвоил новую информацию. Если ты не заткнешься, я отключу тебя и расстреляю в переулке снаружи, прежде чем ты очнешься.

Выбор за тобой.

Видеть, как происходит процесс обдумывания у Эрудита - это как смотреть во внутрь часов: механизм крутится, смещается, настраивается, - все работает вместе, чтобы создать исключительную деятельность, которая, в данном случае, необходима для осознавания своей неотвратимой кончины.

Глаза Калеба перешли на открытую дверь у меня за спиной, и он хватает стул и поворачивается , запуская его в меня. В ногах тяжелая боль, я замедляюсь на столько ,что это позволяет ему проскользнуть мимо.

Я бегу за ним в коридор, мои руки болят от его удара стулом. Я быстрее чем он - и врезаюсь ему в спину и он падает. Я тяну его запястья вместе и надеваю на них пластиковые наручники .Он стонет когда я тяну его за ноги ,его нос в яркой крови.

На мгновенье Дреа смотрит на меня, но потом отворачивается.

Я тащу его по коридору, но не той дорогой ,которой я пришел, к запасному выходу. Мы идем вниз по лестнице , эхо наших голосов раздается с каждым шагом. Как только мы спускаемся я стучусь в дверь выхода.

Зик открывает ее с глупой улыбкой на лице.

- Никаких проблем с охранником?

- Нет.

- Я думаю, через Дрею легко пройти. Ее ничего не заботит.

- Она смотрела в другую сторону

- Это меня не удивляет. Это Приор?

- Как видишь.

- Почему у него идет кровь?

- Потому что он идиот.

Зик дает мне черную куртку с символом афракционеров на сшитом воротнике. - Я не знал,что из-за идиотизма может пойти кровь из носа.

Я накидываю куртку на плечи Калеба и застегиваю одну из кнопок на груди. Он не смотрит мне в глаза.

- Думается мне, что это необыкновенное явление, - говорю я- Переулок чист?

-Уверен в этом. -Зик протягивает мне пистолет, рукоядкой в перед. - Осторожнее ,он заряжен.Теперь было бы замечательно если бы ты захотел ударить меня, только более убедительнее, когда я скажу афракционерам что ты украл его у меня.

- Ты хочешь чтобы я ударил тебя?

- Ох , будто ты никогда этого не хотел.

- Просто сделай это ,Четыре.

Мне действительно нравится бить людей - мне нравится взрыв силы и энергии, и чувство неуязвимости, потому что я могу навредить людям. Но я ненавижу эту часть себя, потому что именно она сломлена больше всего.

Зик приготовился, и я свернул свою руку в кулак.

Сделай это быстро, женоподобный. - говорит он. Я смотрю на его челюсть, которая слишком сильна ,чтобы ее сломать, но останется хороший синяк. Я качаюсь, ударив его в там где я и хотел .Зик стонет схватившись за лицо обеими руками. Боль заставляет поднять мою руку, и я трясу ее. - Отлично. - Зик плюет в сторону зданий.- Ну, думаю, вот и все..

- Думаю, да.

- Я наверное не увижу тебя снова, не так ли? Я имею в виду, что я знаю что другие бы вернулись, но ты....-Он замолкает, но мгновение спустя он снова говорит: -Только

,кажется, что ты будешь только рад оставить это все.

- Да, ты прав. - Я смотрю на свою обувь. -Ты уверен, что ты не придешь?

- Не могу. Шона не может ехать туда, куда вы идете, ребята, и я не собираюсь бросать ее, понимаете? Он касается челюсти, легко, будто проверяя кожу. - Убедитесь, что Юрайа не будет слишком напиваться, хорошо?

- Да.- Говорю я.

- Нет, я имею в виду,- говорит он, и его голос опускается, как всегда, когда он серьезен, так и на этот раз. - Обещаешь, что присмотришь за ним?

Для меня всегда было ясно, с тех самых пор, как я встретил их, что Зик и Юрай были ближе, чем большинство братьев. Они были совсем маленькими, когда потеряли отца, и я подозреваю, что после этого Зик стал балансировать на линии между родителем и родным братом. Я не могу представить, каково это для Зика - смотреть, как Юрай покидает город сейчас, особенно такой сломленный горем, каким он стал после смерти Марлен.

- Я обещаю, - говорю я.

Я знаю, что я должен уйти, но мне надо остаться с этим моментом на некоторое время, чтобы ощутить его значимость, Зик был одним из моих первых друзей, которых я нашел в Бесстрашии после того как пережил инициацию. Потом он работал в комнате контроля вместе со мной, наблюдая за камерами и разрабатывая глупые программы, которые писали слова на экране или играли в загадки с числами.

- Давайте уже обнимемся, говорит он. Продолжая крепко держать одну руку на запястье Калеба, свободной рукой я обнимаю Зика, и он делает то же самое.

Когда мы расходимся, я тяну Калеба по переулку, и я не могу сопротивляться обратному вызову.

- Я буду скучать по тебе.

Он улыбается, и его зубы поблескивают в сумерках. Они последнее ,что я вижу, прежде чем я должен бежать на поезд.

- Ты собираешься с кем-то,- говорит Калеб, между вдохами. - Ты и еще пару человек.

- Да.

- А моя сестра идет?

Вопрос пробуждает во мне животную ярость, которую нельзя утолить язвительностью или оскорблением. Ее можно утолить только в том случае, если хорошенько врезать ему с ладони по уху. Он моргает и сутулит плечи, готовясь к следующему удару. Мне интересно, так ли я выглядел, когда отец делал это со мной?

-Она не твоя сестра,- говорю я. -Ты предал ее. Ты пытал ее. Ты забрал всю семью

,которую она покинула. И потому...что? Потому что ты хотел хранить секреты Джанин и хотел остаться в городе, в целости и сохранности? Ты трус.

-Я не трус! - говори Калеб. - Я знал, если...

- Давай возвратимся к тому месту ,что твой рот будет закрытым.

-Хорошо. - говорит он.- Куда ты меня ведешь? Ты можешь убить меня и здесь, не так ли?

Я останавливаюсь. Фигура двинулась вдоль тротуара позади нас, скользнув по моей периферии. Я повернулся, держа пистолет наготове, но фигура исчезла в просвете аллеи.

Продолжаю шагать дальше, таща Калеба с собой, прислушиваясь к шагам позади меня.

Мы разбросали битое стекло нашей обувью. Я наблюдаю за темными зданиями и уличными указателями, свисающими с петель, как до конца держащиеся листья осенью. Я добрался до станции, где мы сможем сесть на поезд, и провести Калеба лестничными металлическими ступеньками к платформе.

Я вижу поезд, идущий издалека, осуществляя свой последний путь через город. Когда-то поезда были для меня силами природы, те что продолжали свой путь независимо от того, что мы делали внутри городской черты, что-то пульсирующее, живое и мощное. Теперь, когда я познакомился с мужчинами и женщинами, которые ими управляют, некая таинственность улетучилась, но то, что они значат для меня никогда не уйдет - мое первое действие как Бесстрашного был прыжок на один из них и каждый день после этого, они были источником свободы, которые давали мне силы двигаться в этом мире, когда я еще настолько чувствовал себя в ловушке сектора Отречения, дома, который был тюрьмой для меня.