Андрей Гребенщиков - Голоса выжженных земель

– Так ты использовал меня?! – Ник восхитился подходом старшего товарища, но для порядка не забыл и слегка наехать.

– Это бизнес, небольшая манипуляция партнером не возбраняется, – Арех развел руками и чуть виновато улыбнулся.

– Неужели я такое трепло, когда нажрусь?!

– Ну, не без этого, но вчера тебя долго и упорно пришлось выводить на нужный «слив» информации, ты держался, аки лев! – Володя уже смеялся в голос.

– Хрен я с тобой еще хоть рюмку выпью! – обиженно пригрозил Ник, этой эмоциональной клятвой отпуская себе все грехи вчерашнего вечера. Стыд – такое чувство, что мешает организму и зловредному душевному паразиту – совести – нормально функционировать, потому от стыда нужно избавляться как можно скорее, пока он не нанес твоей психике невосполнимого ущерба. Зарок, данный Ареху, вытеснил из сознания зловредное ноющее чувство, и Никите сразу же стало легче.

– Ну и правильно, я уже говорил, что алкоголь – не твоя стихия. Пить надо уметь, а ты с неизменным упорством каждый раз нажираешься в хлам… Только напитки переводишь, да печенку мучаешь, – Володя скривился. – Однако, и мы это запомним, твой зарок касался только рюмок. Чарочек, стаканов, бокалов и прочих кружек он предусмотрительно обошел, так что еще не все потеряно…

– Да никогда больше…

– Стой-стой-стой! Нужно быть очень осторожным с обетами, данными с бодуна. Давай спать ложиться, завтра нас ждет весьма непростой денек, а к теме борьбы с пьянством вернемся уже в Обители. Договорились?

– За сколько мы планируем добраться до убежища? – юноша заметил, что Арех пытается сменить тему, но на уловку старшего товарища с готовностью поддался. С трудновыполнимыми и обременительными клятвами лучше, на самом деле, не спешить.

– Если все пройдет по-моему, то наш первоначальный маршрут к утру претерпит значительные изменения: «кольцевики» нарисуют обходной путь с учетом наших пожеланий. То есть – для броневика. Это идеальный вариант, но я понятия не имею, сколько времени займет обход… хоть сколько, лишь бы пешком не переться. Что ни говори, а сталкеры мы с тобой не ахти какие. Соответствующего опыта ноль.

– А если не по-твоему?

– Сколько возможно проедем на «Волке», а возможно, к сожалению, очень немного. Дальше на своих двоих. Таким макаром пару дней идти. По говнищу, грязище и болотине. Днем прятаться от солнца в сырых землянках, ночью пробираться по бурелому и топям, кишащим разными тварями. Походная романтика в полный рост…

– Первый вариант порадостнее выглядит!

– Вот и я о том же. Надеюсь на неудержимую порядочность Главыча, халявные лекарства ему все карманы должны прожечь… Ладно, загадывать не будем. Объявляется общий отбой, всем спать и набираться сил!

Заспанный Никита – во сколько бы ни начиналось утро, хоть в семь часов, хоть в семнадцать, пробуждение давалось ему неизменно тяжело – шел по коридору в поисках «ванной комнаты» (так местные обозначали нечто страшненькое – с умывальником и толчком), ничего и никого не замечая вокруг.

– Ты же племянник Шуры?

Вопрос, возникший из ниоткуда, застал его врасплох, Ник нервно обернулся по сторонам. Неожиданный «раздражитель» нашелся прямо по курсу – перед ним стояла высокая, приятного вида женщина лет тридцати. Незнакомку можно было бы назвать девушкой, но серьезное, кажущееся усталым лицо несколько старило ее.

– Ну да, – юноша кивнул, судорожно соображая, где он мог раньше слышать этот голос.

– Не очень-то похож, – бесцеремонная женщина разглядывала его с ног до головы. – Однако порода чувствуется. Яблоко от яблони… Ничего такой, красивый на мордаху.

Прямолинейность местной жительницы заставила парня покраснеть. Если к благосклонности своих сверстниц он давно привык, то откровенное внимание взрослой женщины его смутило.

– Да не меньжуйся ты, как барышня, не собираюсь я тебя соблазнять. Чай, не педофилка какая-нибудь, – незнакомка чуть раздраженно вскинула голову. – Вы с Главычем все проблемы утрясли?

По-хорошему Нику стоило поинтересоваться, каким боком незнакомку касаются их дела с комендантом, но в реалии удалось только кивнуть и проблеять нечто маловразумительное. Забытое чувство робости перед противоположным полом дало о себе знать в самый неподходящий момент.

– Никита? Правильно ведь? Не стоит вам через Топь идти, ничего доброго за ней нету. Совсем ничего. Оттуда вся живность бежит, самые разные твари – и большие, и малые, и тупые, и те, что поумней. А если кто и уходил туда, то, на моей памяти, никто еще не возвращался.

Ник, наконец, сообразил, откуда знает ее голос, – женщина была из группы Толямбы, именно она урезонивала рыжего, когда тот угрожал пленным.

– Спасибо за предупреждение, но…

– Не веришь мне, поверь своему дяде. Он строго-настрого запрещал всем нашим углубляться в ту степь.

– Дядя что-то знал о…

Женщина, в очередной раз не дав удивленному до крайности парню договорить, перебила:

– Он говорил, Топь – это граница. И, одновременно, стена, защищающая нас от того, что обитает там. Буфер между нами и… ну, и тем, что за Топью.

– Но что конкретно…

Похоже, выслушивать собеседников незнакомка не умела в принципе:

– Понятия не имею! И выяснять не собираюсь. Кому жить охота, к черту на рога не полезет. А уж какая именно там напасть, это дело десятое, мало ли какая дрянь завелась в нашем поганом умирающем мире? Тебе есть разница, как дохнуть: от зубов волколаков или когтей птеров?

Нестандартная постановка не самого обычного вопроса вызвала у юноши замешательство:

– Ну, – промямлил он, – я не знаю…

– И знать не надо! Помирать – не лучшее занятие для молодых и здоровых пацанов вроде тебя. Возвращайся в Метро, трахай смазливых баб, если таковые в вашем гадюшнике еще остались, руби бабло, наслаждайся жизнью. Короче, продолжай дело Шуры – он жить на полную катушку умел, как никто другой! А захочется адреналина, так твой дядя и для таких случаев рецепты оставил: банчи оружием, лекарствами, антиквариатом и прочей такой фигней. Только не суйся за Топь.

Женщина резко оборвала свою речь и, ухватившись рукой за его подбородок, с силой притянула к себе. Страстно, порывисто поцеловала в губы и тут же оттолкнула.

– До Шуры тебе пока далеко, тренируйся. Дома, на Донской. За Топью тренироваться будет не с кем.

Странный разговор был окончен. Не прощаясь, женщина ушла.

Ник некоторое время ошалело стоял на одном месте, приводя мысли в порядок. Те, однако, в порядок приводиться никак не желали, хаотично перемещаясь по черепной коробке безо всякой цели и смысла.

Что дядя мог знать об Убежище? И, главное, откуда? Или все-таки не об Убежище, а лишь о том, что окружает его? «Эх, дядя-дядя, почему ты мне ничего не рассказывал? Почему ты не…»