Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

Ребят было жалко...

Поскольку Даклер не отозвался, я принялась за работу. Исходя из его молчания, вопрос я задала настолько глупый, что и объяснять ничего не хотелось. Минуты две каждый молча занимался своим делом, затем я, покончив с подметанием, все же подошла к патрульному.

— Ты давно Дэннера видал?

Он приподнял голову, и я поймала мутный взгляд. Джерри пытался прикурить, сидя на краешке стола. Здорово ему досталось.

— Командира?.. Только что ушел. Незадолго до твоего прихода. Должен быть дома уже.

Я вцепилась в столешницу. Голос охрип.

— Так он домой пошел?

— Я бы сказал, поехал, – уточнил Даклер.

Голос пропал окончательно.

— На лошади?

— На чем же еще... Аретейни!.. Аретейни... Кто-нибудь!

— Да я в порядке, Джерри, – пробормотала я, неверными движениями отковыривая из кармана пачку. Пустая. Ч-черт...

Даклер протянул мне сигарету и сполз на пол следом. Я прикурила, вдыхая горький дым.

— Значит, вы все живыми вернулись, – сказал он.

— Джерри, Дэннер пропал.

К моему удивлению, Даклер отреагировал на эту новость совершенно спокойно.

— Ну, это похоже на командира. – Он пожал плечами. – Небось, опять кого-нибудь спасает. Не переживай ты так. В конце концов, все в туман уйдем.

Я вздохнула. Пробормотала в пол:

— Только бы не досрочно...

Даклер не услышал.

Дэннер

Я сидел на подоконнике распахнутого окна, мрачно созерцая потихоньку расчищающие небо облака. Они рассеивались, растворялись серыми завихрениями, медленно, но верно сдавая позиции. И становилось светлее.

И просторнее. Раньше казалось, что, если залезть на крышу – дотронешься рукой. А теперь они исчезали, слой за слоем, и небо будто поднималось наверх. Неяркий дневной свет теперь постепенно набирал силу, выявляя крыши дальних домов, верхушек деревьев и холмов далеко за городом, точно так же поросших густым, непроходимым лесом. Мне примерещилось, будто я вижу далекие зарницы Белой Черты, и большое здание на холме, высокими серыми коробками слитых корпусов напоминающее школьный чертеж проекции, а на крыше самого высокого здания красуется антенна. А, ну, да, тот самый легендарный вечно работающий без помощи людей, завод. Мне всегда было интересно, что же он производит?..

Ну, да, я снова о своем. А вы чего, спрашивается, хотели?..

Тварей не было. Ни одной. Только внизу по улице пробежала собака, и я невольно склонился из окна, провожая ее взглядом. Странно – у нее не было жала. И шерсть без чешуйчатых проплешин. А стена – стена будто бы изрядно постарела. Рваной змеиной шкуркой отслаивались широкие лоскуты краски, бежали извилистые трещины. А сбоку росла себе вполне довольная жизнью, некрупная зеленая лиана. Нет, я не шучу. Именно – зеленая, а вовсе не серая, как всем лианам и положено. И ядовитых спор я что-то не приметил – иначе бы уже отравился давно.

Странно.

— Нет, мне это ни в одном месте не нравится.

— Что?.. – встрепенулась на кровати Майя. – Вы о чем?

Я спрыгнул с подоконника, не потрудившись закрыть окно – зачем, если в городе пусто, как у Артемиса в кошельке. Ему премиальные не дают, а зарплату он благополучно пропивает, сразу по получении. Потому и премиальные не дают.

— Ситуация, в которой мы оказались. Бред какой-то. Сплю я, что ли?..

Чтобы окончательно убедиться, я легонько вывернул себе руку. Не помогло.

— Нет, – подтвердила Майя, которая даже не заметила моего движения. – Не спите. Тогда, получается, я вам снюсь – а как я могу быть ненастоящей, когда мне так больно.

— Ну и логика у тебя, – фыркнул я, прикуривая сигарету и останавливаясь в дверях. Майя сделалась еще бледнее, но умирать, похоже, вовсе не собиралась. И то хорошо.

За окном было по-прежнему тихо.

— Ладно, – решил я, – ты тут пока что, отдыхай, а я пойду, погляжу, что снаружи. Не могу я так на одном месте сидеть. Надо выбираться, у меня там Ласточка голодная...

— Кто? – удивилась Майя. Я себя одернул.

— Да так... Ты спи, в общем.

— Но я не хочу спать.

— Тогда не спи! – окончательно разозлился я и принялся шнуровать сапоги. Много болтаю. Плохо.

— Ага... – пробормотала Майя. – Вы только возвращайтесь...

— А ты думала, я тебя брошу? – невольно усмехнулся я. – Не скучай, Майя. Я вернусь.

Касательно последнего, у меня имелись некоторые сомнения, да и в целом, что-то мне подсказывало, что не стоит нам разделяться – кто их знает, эти желтые огоньки, как они себя поведут в следующий раз. Может, меня еще куда занесет. В причастности же желтых огоньков ко всему происходящему, сомневаться не приходилось – что же, как не они мне тут нуль-транспортировку обеспечивает.

...Спасла меня только боевая сноровка, да, разве что, еще ускоренная реакция.

Задумавшись об огоньках, я совершенно позабыл об осторожности – и правильно, поделом дураку. Непростительная беспечность, особенно, в незнакомом месте. Ну и что, что это мой дом – все равно он не совсем мой и, похоже...

Не совсем уже дом.

А что еще я могу сказать, если лестница через пролет просто-напросто отсутствует?.. Точнее, не совсем отсутствует, а лежит далеко внизу грудой поросших бурьяном, обломков.

Я извернулся, едва не свалившись, удержал-таки равновесие и удивленно уставился на лестницу. Ну, летать я, пока что, не умею. А прыгать через пролет все три этажа – так я не жук, у меня крылышек нет, чтобы фланировать. Единственный выход – сразу прыгать вниз, на бренные останки несчастной лестницы. К тому же, фасад здания когда-то успел обвалиться от первого и до половины третьего этажа – что снижало мне дальность полета еще на половину этажа – а это, что ни говори, аж целых полтора метра. Прекрасно. Поклон доктору Журавлевой за реабилитацию! Ласточке, то есть. Я приземлился на груду битого кирпича, поднялся, отряхнул руки. Огляделся.

Очень странно. Вроде, я по этой лестнице час назад поднимался – целая была. Не могла же она за час обвалиться, в самом деле. То есть, могла, разумеется, но мы бы услышали, точно. Сделалось тревожно. Я одним прыжком оказался на улице, опрометью кинулся под собственное окно. Позвал:

— Майя!.. Отзовись!

К моему невероятному облегчению, из окна донеслось слабенькое «Я здесь!»

Переведя дыхание, я вернулся к подъезду. И – остановился, будто налетев на невидимую стену.

Нет, стена-то, как раз таки, была. И очень даже видимая! На своем законном месте. Целая и невредимая.

Каким таким образом – если несколько секунд назад она разрушенная валялась?!

Ты сходишь с ума, Селиванов. Причем, окончательно. И бесповоротно.

Я тряхнул головой, отвернулся, развернулся обратно – и даже глаза зачем-то протер. Стена никуда не делась. Мне показалось, что трещины над карнизом сложились в улыбающуюся кошачью мордочку. Чертово воображение... Ну спасибо тебе, родное, и без того нервы ни к черту, так теперь еще и ты издеваешься!..