Эдгар Пэнгборн - Дэйви

Мы должны были помнить, что, говорят, по дикой местности бродят какие-то бандитские шайки, и хотя восточная Моха не имеет слишком плохой репутации на этот счет, зато южный Кэтскил кишмя кишит ими. Эти, объявленные вне закона, банды совершенно безразличны к законам и государственным границам; они живут далеко в глуши и, время от времени, собирают дань с сельских жителей. Безжалостные души — ходят слухи, что они убивают своих стариков и допускают новых членов только после диких испытаний. Банды небольшие — в Мохе или Нуине вы никогда не услышите, что банда напала на любой по важности город или крупный караван [61] Любая группа путешественников, которые передвигаются по дорогам и держатся вместе для безопасности, называется караваном. Это слово, кажется, использовалось немного иначе в Древнем Мире. Дайон М. М. , даже о набегах с последующим отходом. Считается общепризнанным, что пираты островов Код начинали с бандитской шайки, которая научилась обращаться с небольшими военными кораблями, а затем выросла чуть ли не в государство. В Коникате я слыхал историю о разгроме целого армейского батальона парой десятков бандитов, которые посчитали, что солдаты вторглись к ним. Эта история была модной в довольно отдаленном прошлом; стоявшие на углах нищие рассказчики предпочитали версию, по которой у бандитов были группы обученных черных волков, помогавших им, под руководством совершенно необычной личности, называвшейся Робин, или Роберт, Гуд.

Я пережил несколько грустных минут, когда мы навсегда уходили из пещеры в то утро. Прежде всего, я понимал, что будет мало возможностей для развлечений с Вайлит; почувствовав, что теряю ее я даже вообразил было, что влюблен в нее, — ее здравый смысл позаботился бы об этом, если бы я признался ей в любви; поэтому, я не признался, мой собственный рассудок был обязан управиться с этим, и поступил довольно хорошо. Уход из пещеры был прощальным и во многих других отношениях…

Я знаю: так случается в любой момент. Что произошло с человеком, который дышал с тобой одним воздухом пять минут назад? — или вас это не беспокоит?

Большую часть дня мы потратили на осторожное путешествие через лес, пока не убедились, что очутились далеко за пределами села, которое оказалось таким добрым, что снабдило нас достойной уважения одеждой. Мне, в самом деле, хотелось узнать, что произошло там, когда ворвалась Луретт с пронзительными воплями об изнасиловании и пожаре, но я никогда не узнаю, поэтому, какого черта, пишите эту историю сами, если вы люди, в конце концов. Потом мы изменили наш курс и вышли на северо-восточную дорогу там, где она поднималась на значительную высоту, однако более длинная и крутая часть все еще находилась впереди нас. Солнце стояло за нами на западе: все застыло в горячей яркой тишине. Мы увидели несколько разбросанных столбов дыма в южных, отдаленных селах. Ничто не двигалось по дороге, когда мы вышагивали там в нашей хорошей одежде — белых набедренных повязках свободных людей, приличных коричневых рубашках, Вайлит — в перешитом желтом платье. И мы ничего не слышали — ни голоса, ни скрипа тележных колес, ни звуков скота, лошади или человека. С той стороны подъема, впереди нас, могло находиться кое-что.

Джед спросил:

— Что сегодня за день?

Буду проклят, если мы знали. Я сказал, что четверг, но Джед не был уверен и начал раздражаться, что он, вероятно, пропустил специальные молитвы в утро пятницы. Он был за то, чтобы прочитать их тогда, там, у дороги, но я сказал:

— Стойте, прекратите болтовню на минуту — я хочу прислушаться. Я хотел чего-то большего, жестом приказал им остановиться на месте и прошел немного вверх по дороге, чтобы очиститься от человеческого запаха и понюхать ветер. Даже тогда я не был уверен.

Хорошо бы, если какой-нибудь человек мог бы присоединиться к нам, но жаркий полдень был спокойный, как сон, Джед оказался прав — в тот день была пятница, день, когда бог, говорят, отдыхал от трудов творения, и все, кроме самых необходимых, путешествия запрещены или, по крайней мере, не одобряются. Фактически все еще велась война, отпугивающая от путешествий, хотя ничто в летнем воздухе не побуждает тебя думать об этом. Наконец, было довольно позднее время дня и чувствительный путешественник, вероятно, будет думать об отдыхе за стенами частокола.

Когда я снова присоединился к остальным, Сэм встревоженно спросил меня:

— Ты учуял его?

— Думаю, что да. — Я заметил, что Джед не понял. — Лучше всего нам двигаться прямо вперед, держаться теснее вместе, пока не придем в поселок. Мне кажется, я слышал запах тигра.

Какой крутой был тот, освещенный солнцем, склон, какой длинный! Я хотел, чтобы мы взбирались по нему тихо, и Сэм тоже настаивал на этом, но, по мнению Джеда, лучше всего поможет молитва, и, когда Сэм просил его не создавать шума и помалкивать, Джед просто снисходительно смотрел и продолжал молиться, тут уж ничем не поможешь.

Возникала иллюзия, что дорога кончается в небе. Вы можете всегда почувствовать это там, где дорога поднимается в гору и вы представляете себе падение в бездну или внезапную смерть. Если бы я мог вернуться к тому отрезку дороги сегодня и пройти по нему без тревоги, без ощущения слабого аммиачного запаха существа, которое бесшумно пребывало где-то рядом, я считаю, что это оказалось бы обычным восхождением. Она не была такой уж крутой, чтобы бык в одиночку не смог протащить тяжелую телегу до вершины — я хочу сказать, что она была стандартной и отвечала требованиям дорожного строительства в большей части Мохи. Однако всякий раз, когда казалось, что запах усиливался, или я воображал какой-то намек на рыжевато-коричневое мелькание слева от меня, я ощущал себя бескрылым клопом, лезущим вверх по стене.

На самом деле этот участок дороги вовсе не был очень длинным — возможно, четверть мили, а то и меньше. Солнце опустилось не слишком низко, когда мы достигли гребня подъема — мы действительно достигли его, все четверо из нас живы — и посмотрели вниз и увидели то, что могло бы спасти нас от тигра или не спасти.

Мы увидели огражденное частоколом село, стены сделаны довольно хорошо, оно круто расположилось у кромки дороги, не просто убежище в дикой местности, но цивилизованное, респектабельное, значительное по полагающемуся ему праву. Оно лежало достаточно далеко внизу, в долине, так что мы могли видеть все, кроме его северного конца, скрытого лесной растительностью, близко подступавшей к частоколу. За частоколом мы увидели изящный церковный шпиль, обычную конструкцию из вертикальной стойки, поднимающейся от колеса, и аккуратный строй верхушек крыш, включая крыши немногих двухэтажных домов. По соседству с дорогой, на нашей стороне, находился большой участок расчищенной земли с кукурузными делянками и черными пятнами на тех местах, где ночью устраивались сторожевые костры, чтобы охранять свои насаждения от уничтожения оленем, бизоном, лесным буйволом и мелкими животными. Далеко внизу, почти в полумиле и даже дальше; пока мы не достигнем кукурузных посадок, деревья и заросли все еще будут создавать тайну слева от нас.