Ярослав Бабкин - Каменистая дорога

Дом на той стороне был большим, и, судя по свету в окнах, вполне жилым.

Они прошли в боковой проход, и квартальный открыл своим ключом дверь чёрного хода.

— Сюда, значится…

Внутри стоял ядрёный запах щей и жареной рыбы. Комиссар брезгливо поморщился, но промолчал.

Они прошли в коридор к лестнице. Атмосфера вокруг едва слышно гудела и жужжала. Многочисленные двери, выходившие в проход, все до единой были приоткрыты. И все — ровно на один палец. Человек, наделённый острым глазом, определённо смог бы, присматриваясь к зазорам приоткрытых дверей, весьма точно определить количество, возраст и даже рост всех жильцов.

— Ну-с… — произнёс комиссар, достал из недр пальто большой чёрный револьвер и любовно протёр рукавом его гранёный ствол.

Двери как по команде прикрылись, гудение исчезло, и вокруг повисла абсолютно мёртвая тишина.

— А оно точно здеся? — с некоторым сомнением поглядел на револьвер квартальный.

— Описание совпадает. При всей внешней наивности и легкомысленности у этой юной девы поразительная наблюдательность и определённо выдающаяся память. И я бы сказал настоящий талант замечать детали. Говоря чисто теоретически, она даже могла бы сделать неплохую карьеру в сыске… Или в написании детективных историй.

— А если тута, тута, так ведь ентот маньяк могёт на нас и с ножом каким выскочить! — неподдельно расстроился квартальный.

— Если он выскочит на нас с ножом, то можно будет заключить, что нам определённо весьма повезло, — философски заметил комиссар, медленно поднимаясь по лестнице, — однако лично я полагаю, что скорее он сразу начнёт стрелять…

— Енто плохо, — вздохнул квартальный, с огорчением убрал свисток и вытащил из кобуры табельное оружие; за оружием проследовало некоторое количество шелухи от табельных семечек…

Они остановились перед старой и порядком ободранной дверью в торце второго этажа.

— Итак, — шёпотом констатировал комиссар, перехватывая револьвер обеими руками и становясь поудобнее, — преступник крайне опасен, отлично вооружён и безумно отчаян… Стажёр. Вы идёте первым.

Из могучей груди квартального вырвался шумный вздох облегчения. Стажёр шмыгнул носом, вытащил кургузый маленький револьвер, чуть наклонился и, ядром метнувшись вперёд, пролетел прямо свозь хлипкую дверь, прокатился по полу и укрылся за креслом.

Комиссар стоял перед входом держа проём на прицеле. Квартальный топтался рядом, периодически протирая взмокший лоб рукой с револьвером.

— Стажёр, что там?

— Я никого не вижу, комиссар…

— Возможно, он укрылся в задних комнатах и надеется заманить нас в засаду… Квартальный. Попробуйте осмотреть гостиную. Мой ассистент вас прикроет.

— У меня жена… дети…

— Это ваш долг. В случае чего я лично передам им соболезнования…

Квартальный проследовал внутрь. С его лица можно было писать мученика…

— Тут никого, — донеслось через пару минут.

— Стажёр?

Приглушённый голос сообщил откуда-то из недр квартиры.

— В спальне тоже пусто. Похоже, он сбежал.

— Проклятье, — вздохнул комиссар и убрал револьвер, — это так не вовремя…

Он зашёл внутрь и огляделся. Бледный как привидение квартальный медленно приходил в себя. Стажёр шнырял по комнатам, изучая разбросанные вещи.

— Что-нибудь нашли?

— Почти ничего, комиссар. Судя по кучке пепла в ванне, он жёг какие-то бумаги. Не думаю, что он оставил нам подробные указания, где его искать.

— Это плохо, стажёр. Это очень плохо. Мне нужно его поймать. Это мой шанс. Ваш, кстати, тоже. Поимка государственного преступника украсит любую биографию. А такого преступника — в особенности.

— А если это не тот? — робко поинтересовался стажёр, — и вы… мы ошибаемся?

— Это невозможно, — снисходительно улыбнулся Оскар, — Брадобрей передал нам записи Ферзлера. Увы, тот слишком быстро свёл счёты с жизнью… Или ему их свели. Так или иначе, но моё чутьё подсказывает мне, что мы имеем дело с одним и тем же преступником.

— И он пока опережает нас на шаг, — кивнул стажёр.

— Нет. Это мы постоянно наступаем ему на пятки, — назидательно уточнил комиссар, — и скоро уже наступим окончательно. Никому не скрыться от комиссара Оскара. Ну а пока нам стоит допросить здешнего домовладельца…

— Он ничего не скажет, — пробурчал уже начавший выходить из ступора квартальный, — здесь ж форменная малина. Здешний хозяин почитай всё равно, что слепой, глухой и немой…

Комиссар не спеша поправил свои кожаные перчатки.

— Будем исцелять. У него нет выбора. Комиссару Оскару нужно знать, куда делся преступник. Так что не уверен насчёт зрения и слуха, но обрести речь нашему домовладельцу определённо придётся… И да, стажёр, не забудьте связаться с Бригидой Аббе. Надо бы вернуть ей девочку.

Сестра-секретарь осторожно заглянула в кабинет. Фигура в облачении неподвижно сидела в кресле. На столе, прямо перед ней лежала небольшая аккуратная стопочка бумаг.

— Мать-проповедница? Вы здесь? Вы спите?

— А? — фигура едва заметно пошевелилась, — нет, ещё нет… пока. А что случилось?

— Уже утро, госпожа Бригида.

— Что? Утро?

Сестра-секретарь отодвинула штору, и в кабинет хлынул бледный свет, процеженный сквозь росшие за окном можжевеловые кусты.

— Ох, мать-проповедница, — всплеснула руками сестра, — вы жутко выглядите. Просто ужас. В гроб краше кладут…

— Какое точное замечание, — Бригида Аббе, пошатываясь, встала, — кажется, у меня немного затекли ноги.

— Так слыханное ли дело, всю ночь за столом просидеть! Вы себя не бережёте, госпожа Бригида, совсем не бережёте. Смотрите бледная какая? И синяки под глазами…

— Спасибо за заботу, сестра. Сколько времени?

— Да уж второй завтрак миновал… Я-то смотрю, спальня ваша открыта, а постель даже не смята, честно говоря, немного испугалась, не случилось ли чего. А тут ещё вам новости пришли…

— Новости? Мне? Какие ещё новости?

Бригида посмотрела на неё с растерянностью человека, плохо понимающего, что вокруг происходит.

— Вам пришли две новости, госпожа проповедница. Прям, как в пьесах говорят, одна плохая, а вторая хорошая…

— И что, интересно, сейчас может быть плохого? — Бригида мрачно посмотрела на лежавшие на столе листки.

— Это. Это от вашего отца.

— С ним всё в порядке? — она обеспокоенно встрепенулась.

— Да-да, милостью создателя. Ваш отец просил передать, что ему даже чуть лучше. Но вот его близкий друг и ваш знакомый…

Бригида непонимающе сморщила лоб.

— Ну, в общем, значится, Йонс Быконт, прокурор. Они накануне вечером изволили скончаться…

— Что?!

— Доктор сказал — острое отравление. Несчастный случай. Хотя слуга, которого прислал ваш отец, рассказал мне по секрету, что в кабинете нашли флакон с ядом и подозревают самоубийство. У вашего отца уже был следователь, какой-то инспектор Трентин. Или Трентон…