Ярослав Бабкин - Каменистая дорога

— «У этого вина отвратительное послевкусие» — услужливо напомнила память…

— Нет, я всё же думаю, что это был несчастный случай… — деревянным голосом произнесла Бригида и вдруг расхохоталась.

Сестра-секретарь ошарашенно попятилась.

— Госпожа Бригида, с вами всё в порядке?

— Со мной… не знаю… но… думаю, что да… в порядке, — она перестала смеяться и поправила одеяние, — прошу прощения, сестра, это просто истерика. Я плохо спала ночью, а Йонс… господин обер-прокурор, был моим хорошим… знакомым. Надо будет послать соболезнования.

Она подошла к окну и поглядела через стекло на мерно раскачивавший колючими ветками можжевельник.

— А ещё что случилось? Кажется, вы говорили про две новости.

— Да, конечно. Звонили из полиции. Они нашли Хельму…

— Вы хотите сказать, они нашли тело?

— Нет. В том-то и дело, что они её саму нашли.

— Она жива? — Бригида резко отвернулась от окна.

— Да. И почти невредима. Это все наши молитвы… И ваши, конечно же, госпожа Бригида. Комиссар сказал, что её привезут к нам уже сегодня.

Бригида Аббе прикусила губу и почти минуту стояла молча. Потом часто-часто заморгала и отвернулась.

— С вами все хорошо? — на всякий случай уточнила сестра-секретарь.

— Да. Всё нормально. Нам нужно подготовиться. Я жутко устала. И да, ещё… — она сгребла лежавшие на столе листки, — вы не знаете, печь в бане уже затопили?

— Если вам нужна ванна, мы можем натаскать воды с кухни, госпожа Бригида.

— Не совсем, — она покрутила в руках бумаги, — я просто хотела сжечь моё завеща… эти бумаги. Хотя и ванна мне, пожалуй, тоже определённо не помешает.

Портьеры из тяжёлого винно-красного бархата занимали добрую половину комнаты. В промежутках между ними можно было разглядеть обитые алой в бордовую полоску тканью стены, и чёрно-красные панели из секвойи и эбенового дерева. Единственным светлым пятном в чёрно-красной гамме кабинета оставался огромный, сажени в полторы высотой, портрет императора Рихигера Зверолова.

Портрет был выполнен в модном последние годы стиле преканонистов, и изображал древнего монарха в образе печального и бледного юноши в сверкающих доспехах, украшенных полагающимися титулу регалиями и пышной звериной шкурой. В меланхоличных чертах портрета внимательный глаз мог бы заметить вполне определённое сходство с владельцем кабинета. По большому счёту император на картине выглядел сильно облагороженным вариантом этого владельца. Впрочем, зритель, настроенный особо критически, мог бы высказаться и в том ключе, что скорее уж хозяин походил на карикатурную версию императорского портрета… Художник, несомненно, хорошо знал своё дело.

Однако единственный на этот момент посетитель меньше всего задумывался о подобных обобщениях. Для этого кронграф Бауде был слишком расстроен.

— Я всё же склоняюсь к версии несчастного случая. В самом крайнем случае — самоубийства…

Хозяин кабинета поправил сползавшие с острого носика круглые очки и посмотрел на кронграфа сквозь их глянцевые стёкла.

— Покойный обер-прокурор производил на вас впечатление человека, способного покончить с собой отравившись ядом словно крыса? Или перепутать в какой стакан он этот яд наливает?

— Не то, чтобы производил… — смутился кронграф, — но в то, что его отравила проповедница Аббе я готов поверить ещё меньше, господин канцлер.

— Вы так думаете? — канцлер пригладил волосы и прошёлся по кабинету, — а мне кажется, вы её недооцениваете, кронграф.

— Она всего лишь простая служительница экклесии, а не роковая отравительница, — возразил Бауде, — не стоит видеть происки врагов там, где их явно нет…

— Пока мы видим лишь то, что в результате её визита один из ключевых членов вашего заговора скончался. И ещё то, что она тесно связана с Крапником. Не знаю как вам, а мне представляется очевидным, что она его агент. И крайне опасный агент… Которого вы катастрофически недооценили. И когда я говорю «катастрофически», мой дорогой Бауде, это не просто фигура речи. Это означает, что вы и в самом деле находитесь на грани катастрофы…

Кронграф то ли побагровел, то ли красные тона комнаты придавали его щекам чрезмерный румянец.

— Осмелюсь заметить, господин канцлер, что вы также принимали в нашем предприятии некоторое участие.

— Неофициально, кронграф, неофициально. И я настоятельно не советую вам лишний раз упоминать моё имя в связи с вашим заговором.

— Я всё понимаю, но рассчитываю на вашу помощь.

— Не рассчитывайте. Моё дело политика, а не благотворительность, кронграф. Я могу оказать вам некоторую поддержку, особенно когда вы сделаете основную работу. Но не ждите, что я буду вытаскивать вас из того болота, в которое вы сами залезли…

— Всё под контролем, — кронграф достал клетчатый платок и вытер им затылок, — мы сможем обойтись и без Йонса…

— Вы так думаете? — канцлер нервно потёр руки, — а мне показалось, что этот ваш головорез из-под контроля как раз таки вышел. Я с самого начала считал вашу с покойным обер-прокурором идею выпустить этого демона из бутылки слишком рискованной. Хорошо ещё, если он просто сбежит. А если по старой памяти обратиться к своим друзьям-революционерам? Вы хоть представляете, какое бедствие вы выпустили на волю?

— Я уверен, что он выполнит задание. По нашим данным, он уже выехал в Констайн…

— Вам лучше всё проконтролировать лично, кронграф. Вы уверены, что ваш террорист выполнит именно то, что вы от него хотите? Учтите, если пострадает принц Флориан, это будет означать войну. В Эстерлихе тоже хватает недовольных договором. Если с головы его высочества упадёт хотя бы один волосок, они своего не упустят. И я даже приблизительно не могу предсказать последствий. Могут вмешаться другие великие державы… В общем, это действительно будет катастрофа. Как и в том случае, если принцесса сможет вступить в брак.

— Я этого не допущу.

— Да? И как, позвольте вас спросить?

— Ну… я приму меры. Наш план пока действует.

— На вашем месте я бы забыл о существовании вашего плана и начал бы действовать лично.

— Но не хотите же вы сказать, что я должен сам устранить принцессу?!

— А почему нет?

— Но… Нет. Это немыслимо. Я дворянин, благородный человек, а не какой-то проходимец!

— Вы ещё и благоразумный человек, как я надеюсь, господин Бауде. И понимаете, что после всех ваших заявлений и действий в колониях, эстерлихцы хотят вашей крови. Поэтому вы будете первым, чья голова полетит, как только Донова взойдёт на трон. И это даже если не выплывет ваше участие в заговоре. А учитывая судьбу обер-прокурора, я бы на подобное уже не надеялся. Эта ловкая проповедница вполне в курсе вашего участия. Так что выбор у вас не слишком богатый. Или вы убиваете принцессу, или она присылает вам кинжал в платочке. Вы же благородный человек, так что стреляться, будто какому-то безродному офицеришке, вам не пристало…