Анджей Савицкий - Апозиопезис

— А что в этом такого удивительного? Кто из нас не был тогда евреем! — Вспомнив молодость, Алоизий только улыбнулся.

Главный зал «Ресурсы Обывательскей» [51]сиял свечением газовых бра и висящих под потолком сотен «миллеровок», очень ярких и практически не дающих дыма стеариновых свечей, заткнутых пучками в люстры. Но даже если бы свечи были из воска, на их дым и так никто не обратил бы внимания. Воздух был заполнен потрясающей мешаниной запахов дешевых и дорогих духов, мужского одеколона, сигарного и папиросного дыма. Помещение заполнялось с каждой минутой, непробиваемая толпа теснилась у входа и толкалась довольно-таки грубо. Хотя хватало и дам в кринолинах и узорных шляпках, достойно перемещавшихся в компании джентльменов во фраках, в большинстве своем зрители принадлежали к низшим слоям общества. Иногда общий гомон перебивался громким смехом студентов и подмастерьев, и даже ссоры и ругань. Это было знаком, что билеты на концерт стоили сущие копейки, так что их могли себе позволить даже не очень-то богатые любители музыки.

В узеньком входе начался скандал, быстро перешедший в драку. Кто-то вопил пьяным голосом, но швейцары быстро вывели его силой. Публика даже не обратила внимания на инцидент, все толкались, чтобы найти себе место как можно ближе к возвышению, на котором выставлялся оркестр.

— Прошу вон туда, фроляйн фон Кирххайм, мои люди держат места во втором ряду, — указал полковник Кусов дорогу Генриетте. — Нам нужно сесть чуточку сбоку, чтобы за всем следить. Прошу вас внимательно приглядывать за публикой, быть может, вы заметите что-то вас беспокоящее. Как жаль, что мы здесь не для того, чтобы развлекаться.

— Долг прежде всего, полковник.

Геня сумела подавить смех, но губы ее превратились в тоненькую линию.

Кусов приехал за ней на экипаже, на сей раз на нем был элегантный, но традиционный фрак и цилиндр. Единственным украшением его костюма была серебряная звезда ордена св. Владимира, закрепленная на левой стороне груди. Как и обычно, офицер демонстрировал аристократичные манеры, хотя и позволил себе несколько шуток и улыбок. Гене показалось, что Кусов глядит на нее с характерным огоньком в глазах, огоньком желания, как будто желая сорвать с нее платье. Ей даже жарко сделалось. Мужчины крайне редко глядели на нее подобным образом. Как правило, ее побаивались или проявляли к ней холодное уважение, как, например, Данил Довнар. А ведь каждая женщина любит чувствовать себя желаемой, даже если роман не имеет шансов на успех. Так что подобный взгляд соответствующего джентльмена был словно комплимент.

Полковник внимательно выслушал рассказ об инциденте с шарманщиком, даже вынул из внутреннего кармана небольшую книжечку и ручку со стальным пером и чего-то в ней записал. Потом признался, что в течение дня было заявлено три случая появления демона. И всякий раз это как-то было связано с музицированием. К счастью, нигде трагедий не случилось. Упырь появлялся, сеял испуг и ужас, а потом исчезал.

— А что мы сделаем, если он вторгнется в зал, переполненный людьми? Ведь вновь кто-то может погибнуть, — сказала Генриетта, незаметно поправляя пистолеты, спрятанные в платье.

— К этому мы готовы, — усмехнулся Кусов. — Вопрос расправы с этим существом оставьте мне. Сейчас я покажу вам своих агентов, которые и осуществят арест демона. Вы же сконцентрируйтесь на публике. Мы ищем возможных жертв и террористов. Ведь кто-то может сотрудничать с бестией или даже напрямую ею управлять: демонолог, некромант, спиритист. Тут ничего не известно. Показания наиболее подозрительного заключенного из Цитадели меня, к сожалению, разочаровали, а что хуже всего, ничего не разъяснили. Либо сукин сын что-то мутит, либо же он и вправду ничего не знает. Так что будьте бдительны, мы обязаны быть готовыми ко всему, что угодно.

На последних словах он положил руку на ее ладонь. Генриетте сделалось приятно, блаженно, совершенно инстинктивно она опустила взгляд. Девушка почувствовала теплую волну, расходящуюся румянцем по щекам. Черт! Еще примет ее за какую-то провинциальную забитую девицу. Какой стыд!

Гомон в зале постепенно стихал, потому что на сцене появился упитанный господин с громадными усищами, в то время как музыканты рассаживались по своим местам. Раздалось тренькание проверяемых струн и шорох передвигаемых стульев.

— От всего сердца приветствую всех вас от имени Музыкального Общества, которое и организовало сегодняшний концерт, — загремел усач. — Сегодня мы выслушаем мотивы из опер Станислава Монюшко, но, прежде всего, в полном виде оперу «Король Манфред». Дирижировать будет сам ее композитор, наш сегодняшний особый гость, директор лейпцигского оркестра, профессор консерватории в Кёльне, Карл Рейнеке [52]. Давайте поприветствуем нашего дорогого гостя бурными аплодисментами!

Раздался настоящий ураган аплодисментов, во время которого на сцену вступил худощавый господин среднего возраста, на котором был приличествующий месту фрак. Его лицо украшали импозантный бакенбарды, гораздо более густые, чем реденькие волосы на голове. Он согнулся в поясном поклоне, повернулся к оркестру и постучал дирижерской палочкой по пюпитру. Воцарилась абсолютная тишина. Генриетта задержала дыхание. Она чувствовала его, упырь находился где-то близко. И выжидал.

— Дирижер — немец, — шепнул ей на ухо Кусов. От тепла его дыхания у Генриетты по шее пробежали приятные мурашки. — Надеюсь, что это не он станет жертвой. Если террорист его прикончит, ситуация между тремя державами значительно ухудшится, да что там, сделается до крайности напряженной. Сначала чрезвычайный посол Австрии, затем один из лучших музыкантов Германского Рейха… все это может закончиться просто фатально.

— Я буду следить. Если же демон проявит себя, я вновь попробую развеять чары, — сказала Генриетта.

— Нет, а вот этого прошу не делать, поскольку упырь сбежит в мир иной.

— А разве это не хорошо? Или вы хотите подвергнуть его экзорцизмам?

— Наша задача заключается в том, чтобы его схватить, — холодно усмехнулся Кусов. — Разве что, если у нас не останется никакой иной возможности, как только его уничтожить.

Генриетта кивнула в знак того, что план поняла, а потом попыталась сконцентрироваться на музыке. Вот только соседство офицера-красавчика этому ну никак не способствовало, опять же, юнкер-девица как-то еще старалась поглядывать на зрительный зал в поисках возможных злоумышленников. Но плотную и разнородную толпу невозможно было тщательно просмотреть, к тому же каждую секунду кто-нибудь вставал или садился, пробирался на место под аккомпанемент шипений и недовольных бурчаний. Население Варшавы, казалось, чрезвычайно жаждало развлечений, и неважно — выступала ли в их качестве музыка или появление демона, слухи о котором давно уже разошлись по всему городу. И все знали, что он может появиться, когда играет оркестр.