Ник Перумов - За краем мира

— С-службу? К-какую службу?

— Узнаешь, — отрезала Волка. — Спи теперь. Ты всю себя отдала, когда своих защищала, хотя они того и не стоили.

— Sestra… stoi… — Всеслав говорил по — русски, но Молли поняла. Stoi — почти что «стоп». Остановись, сестра.

Волка замерла на миг, потом выдохнула, согласно кивнула, дружески потрепала брата по плечу. Сказала что — то быстро и вполголоса, для Молли — полная тарабарщина.

— Мы тебя разбудили, из… из волшебного сна вывели, — наклонилась Волка над Молли. — Теперь время обычным сном поспать. Силы возвращать надо. Потому что дело тебе предстоит… небывалое. Идём, братец.

Они дружно отшагнули от постели.

Молли хотела их остановить, хотела заспорить… но на неё необоримой волной накатывал сон, на сей раз — и впрямь обычный, без видений вообще.

И вновь пробуждение, тоже обычное, безо всяких прудов и полётов во сне. Молли была даже чуть разочарована.

Правда, чувствовала она себя куда лучше. Во всяком случае, смогла спустить ноги с кровати и только сейчас поняла, что на ней надета длинная, до пят, плотная рубаха, правда, мягкая и приятная на ощупь.

Молли немедля вспыхнула от стыда. Ой, ой, это её, получается, раздевали, всё с неё снимали; и хорошо, если это проделывала только Волка, а вдруг ещё и Всеслав?!

От одной этой мысли захотелось немедленно провалиться сквозь деревянный, чисто выскобленный пол.

— Мр-р, мр — ряу! — раздалось совсем рядом.

— Диана… — охнула Молли.

Кошка Диана невозмутимо вспрыгнула на кровать. Чистенькая, умытая, словно всё это время провела не в пути через зимние леса, невесть как выжив на поле боя.

Молли сгребла Диану в охапку, прижимая к себе, и чуть не разревелась.

— Ты меня нашла… нашла…

Кошка удовлетворённо мурчала, не делая попыток вывернуться, и даже сама тёрлась мордочкой о ладонь Молли.

— Ты… кошка? — раздалось от двери.

Молли дёрнулась. В низком проёме, таком, что взрослый не пройдёт, не пригнувшись, стоял Всеслав. В прежней одежде, только на поясе справа висел короткий нож.

— Я кошка? — не поняла Молли. Мальчишка досадливо поморщился. Собственные ошибки его неизменно раздражали.

— Нет. Твоя кошка? [16] Всеслав путает английские you и your, "ты" и "твоё/твоя/твой".

— Моя. Она была со мной. — Молли старалась говорить медленно и просто. — Потерялась. А теперь она меня нашла.

— Она… прибегать… — Всеслав нахмурился. — Дверь… Skresti…

— Что? — не поняла Молли.

— Она царапалась в дверь, — пояснила явившаяся Волка. Диана немедля зашипела, выгибая спину дугой. Шерсть её встала дыбом.

— Она меня боится, — усмехнулась Волка. — И правильно делает! Не бойся, киса, не трону.

Диана, словно поняв, что ей говорят, немедля успокоилась и принялась устраиваться, как обычно, обнимая лапками предплечье Молли.

— Всё, как я говорить, — сказал Всеслав, глядя на Молли и улыбаясь. — Встречать тебя… в лесах. Ты… помнить? Мы… говорить…

— Ты безнадёжен, — сказала Волка по — английски, усмехаясь. И тотчас повторила это на языке Rooskies. Всеслав не обиделся, усмехнулся в ответ.

— Ты есть, кто знать… язык, — ответил он, и тоже на имперском. — Ты… помнить? Молли?

— Я помню, — отчего — то Молли вдруг покраснела. — Ты всё это придумал заранее, ещё там, в Норд-Йорке, правда?

Всеслав нахмурился, очевидно, не до конца поняв. Казалось, что здесь, в родных местах, он стал хуже воспринимать речь Молли. Волка быстро перевела, и мальчишка кивнул, ухмыляясь.

— Я видеть… сильная volshebnitsa. Которую должны убить, если она не убежит, — последняя фраза получилась у него на удивление верной, а Молли, в свою очередь, ощутила странную тёплую волну, качнувшуюся от Всеслава.

Магия.

Волка тоже почувствовала, нахмурилась, покачала головой. Она явно не хотела, чтобы брат улучшал свою речь таким способом.

— Ты пришла, — сказал он с усилием. — Теперь ты есть с нами.

— Зачем? — проговорила Молли, переводя взгляд с брата на сестру и обратно.

— Всё узнаешь в своё время. — Волка хлопнула её по плечу, дружески, но так, что Молли едва не свалилась. — Идём есть, а потом… потом увидишь Предславу. Или Седую, если тебе это проще.

— О-она здесь?

— Здесь, — кивнула Волка. — Это ведь её дом. Ну, пошли, пошли, — говорила она всё глаже и глаже.

Стол был накрыт в соседней комнатке, маленькой, с небольшим окном, где стены тоже все были увешаны связками трав, луковиц и кореньев. Из стены выпирал белый бок здоровенной печи, а на столе меж двумя лавками стояли дымящиеся глиняные миски с каким — то густым варевом и лежали деревянные ложки.

— Ты проспала весь день и всё утро. Это не завтрак, это обед, — коротко пояснила Волка. — Капуста, картошка, морковка, дичь. Суп. По — нашему почти точно так же звучит. Запомнила? Еда. Суп.

Суп был густой и наваристый. Совершенно не такой, как дома. И толстые ломти ржаного хлеба, тёмного, но с абсолютно особым вкусом, вкусом настоящей корки — в отличие от бледных пшеничных, которые можно сдавливать, как комок ваты, и которые во рту ощущаются примерно так же.

Было по — настоящему вкусно. И, конечно, никакого сравнения с пайками на бронепоезде.

Молли ела, поглядывая на брата и сестру. Волка невозмутимо зачерпывала суп деревянной ложкой, а вот Всеслав ёрзал. Ёрзал, морщил лоб, поглядывал на Молли.

Волка хмыкнула. Что — то коротко бросила на своём языке.

— Он беспокоится за тебя, — сказала с поистине волчьей прямотой. — Беспокоится, как тебя примет Седая, — взгляд Волки отяжелел.

— П-почему? — пролепетала Молли.

Она всё ещё не могла прийти в себя. Её похитили Rooskies, брат и сестра, совершенно очевидно владеющие той самой ужасной «магией», которую так боятся в Норд-Йорке. Её утащили невесть куда, в глубь неведомой чащи, куда не отваживаются проникать даже бесстрашные егеря её величества. Она понятия не имеет, что случится с ней завтра; от неё будут требовать какой — то неведомой «службы» — всё так, но ей не было страшно. Она боялась за других — за маму, папу, братика, за Фанни, но не за себя.

Потому что эти двое могли управляться с магией. Они не боялись её, они могли управлять ею. И при этом называли её «чародейкой». И не были враждебны, ничуточки. Хотя — она покраснела — имели все основания быть. Да Волка на то уже и намекала.

— Ты стреляла, — повторила раз уже сказанное сестра Всеслава. — Ты знала, куда тебе следует попасть. Знала, что мы можем помочь. И всё равно стреляла. Твоё проклятое Королевство наступает на нас, мы отбиваемся, как можем, но пятимся. Год за годом, всё пятимся, медленно, но верно.

Молли опустила глаза. Да, конечно. Они — bloody [17] Проклятые. Rooskies, они враги. Так было, так будет. Они… они на пути прогресса. Да, да, именно так. «Бревно, лежащее поперёк дороги Прогресса», как говорил папа, внушительно поднимая палец. А бревно надо убрать.