Ник Перумов - За краем мира

Но…

— Не бойся — Волка смотрела на неё строго, но без ненависти, злобы или отвращения. — Ты теперь с нами. Ты наша.

Молли заметила, как покачал головой Всеслав.

— Она… всегда будет своей собственной, — медленно и с усилием сказал он. — Не требуй, чтобы она… predala by… перешла бы на нашу сторону… вот так быстро. — Он явно нарочно говорил на имперском — хотел, чтобы Молли услыхала бы его собственные слова, а не перевод.

Волка нехотя кивнула, провела ладонью по густому волчьему меху на своей голове.

— Так или иначе, с магией тебе в Норд-Йорке было бы не выжить. Или свои б убили, или сама б погибла. Впрочем, Предслава Седая тебе лучше всё это скажет. Давай пошли! Да не трусь, Блэкуотер! Небось в бою trusa ne prazdnovala… труса не праздновала. Не трусила, в общем. Имела смелость стрелять — имей смелость и в глаза взглянуть той, в кого целилась.

Молли сглотнула, живот сжался. Ой, ой, кажется, она таки трусит. Самым позорным образом.

Следом за Волкой она шагнула из комнатки в холодные темноватые seni, как их назвала волчица — оборотень. На стенах висит какая — то утварь, лопаты, топоры, грабли, вилы, всё — аккуратное, чистое, в полном и совершенном порядке.

— Погоди. — Молли ощутила, как болезненно сжался живот и то, что ниже. — Мне… мне нужно… — Она покраснела до ушей. Господи, о таких вещах говорить при мальчишке!

— А, — поняла Волка. — Пойдём, покажу. Извини, умывальников, где вода сама на тебя течёт, у нас тут нет. Да и всё остальное… гм. Ничего, привыкнешь, Блэкуотер. Кошка твоя, во всяком случае, уже освоилась. И даже мышь поймала.

Словно отвечая на её слова, из небольшой дырки прохода, явно нарочно оставленного строителями в углу двери, возникла Диана. Села и принялась вылизываться. Мордочка её являла донельзя довольное выражение.

— Она здесь уже как дома, — усмехнулась Волка. — Ладно, идём.

Да, с удобствами в доме этих Rooskies оказалось не очень. Совсем «не очень». Молли с ужасом воззрилась на то, что они называли «отхожим местом», «латриной» — Волка вспомнила даже такое слово.

«Нет — нет — нет, я так не могу, — стонала про себя Молли. — Я так не привыкла. Варвары, точно, варвары. Эх, эх, где ты, мой тёплый ватерклозет, где было так удобно читать…»

Да, здесь было холодно. Весьма холодно. Печки тут суровые Rooskies не предусмотрели.

Кое — как справившись и использовав по назначению целую бадейку воды, Молли пулей вылетела из… из… в общем, оттуда — обратно в чуть менее холодные seni. Волка встретила её снисходительной ухмылкой, и Молли немедленно покраснела.

— Ничего, привыкнешь, — бросила сестра Всеслава. И добавила обидное: — Неженка…

Молли проглотила, лишь поёжилась. Но её оскорблённые приватные части прямо — таки вопияли от негодования.

— Ванной у вас, я так понимаю, тоже нет? — слабым голосом спросила она, вспомнив слова Волки о загадочном «доме мытья».

— Такой, как у вас, — нет, нету Но ничего, тебе понравится, — фыркнула Волка. — Я обещаю. Идём. Предслава Меньшая ждёт.

Как ни странно, слово «Меньшая» сестра Всеслава произнесла с известным придыханием, словно графский или даже герцогский титул.

Мальчишка распахнул дверь, такую же низкую, как и все остальные в этом доме.

Там было темно, тихо и особенно сильно пахло травами. Много места занимала тщательно побелённая печь, занавески на окнах задёрнуты, в просвет меж ними можно кое — как разглядеть плотно закрытые ставни.

На высокой кровати у противоположной стены, под таким же цветасто — лоскутным одеялом, что и у Молли, лежала женщина. По подушке растекался поток чудесных, длинных и густых волос. Седых волос, но совершенно не старушечьих. Напротив, они словно светились сами по себе. Молли так и замерла, разинув рот.

Волка, не церемонясь, пихнула её в бок. И низко поклонилась, отводя правую руку от левого плеча и касаясь пола.

Молли, как могла, попыталась повторить движение. Но если гибкая Волка, касаясь пола, аж согнула руку в запястье, то Молли едва — едва дотянулась кончиками пальцев. И получила ещё один ехидный взгляд, а губы Волки, шевельнувшись, беззвучно произнесли всё то же обидное: «Неженка!»

— Предслава Вольговна… — осторожно проговорила Волка, выпрямляясь. — Vot…

Что такое было это «vot», Молли не знала. Наверное, тоже какое — то приветствие.

Верволка отступила назад, к брату. Вермедведю, соответственно.

«Подойди, Молли Блэкуотер», — раздался мягкий, спокойный женский голос, произносивший слова на отличном имперском, но… внутри Моллиной головы.

«Я не говорю на твоём языке, — с лёгким сожалением сказала женщина. — Поэтому должна использовать силу. Так могут немногие, увы. Насколько было бы проще, если бы нам не нужно было учить наречия друг друга! Подойди, Молли».

Ноги у Молли, казалось, превратились в желе. Колени подгибались, и вообще она едва удержалась, чтобы не шлёпнуться носом вниз.

«Не бойся, — подбодрила женщина. Голос у неё был низкий — во всяком случае, Молли думала , что он у неё именно низкий. — Взгляни на меня. Взгляни в глаза».

Дрожа, Молли кое — как заставила себя поднять голову, оторвав взгляд от цветных половиков у постели.

Она боялась. У неё тряслись поджилки. У неё, храброй Молли Блэкуотер, убежавшей из дома, вырвавшейся из лап Особого Департамента, юнги на бронепоезде Её Величества, стрелявшей из настоящей митральезы!..

Что она ожидала увидеть? Такую же древнюю и жуткую старуху, как та, что шла на смерть, собой прожигая броневые плиты «Геркулеса»? Иссечённые морщинами щёки, провалившиеся блёклые глаза, жёлтые кривые зубы?..

На подушках лежала женщина, уже не молодая, но и совершенно ещё не старая, далеко, очень далеко не старая — наверное, как мама Молли. Немного мелких морщинок в уголках глаз, да ещё пара едва заметных, протянувшихся от крыльев носа к уголкам рта. Красивого рта, с алыми, чуть полноватыми губами, за которыми прятались белоснежные зубы.

Загадочной Предславе Меньшой было самое большее лет тридцать или тридцать пять.

Большие карие глаза, круто выгнутые брови вразлёт, как и у Волки, мягкие щёки, тонкий прямой нос, белая — но не бледная — кожа.

И совсем, совсем белый шрам — звёздочкой — на щеке чуть пониже скулы. Правда, удивительным делом он её не портил.

Молли загляделась против собственной воли.

За карими глазами прятались и сила, и тайна, и ещё что- то, чему девочка из Норд-Йорка пока не могла найти названия.

«Привет тебе в доме моём, Моллинэр Эвергрин Блэкуотер».

— М-можно просто М-молли… — пробормотала та.

Предслава чуть подняла густые брови, не поняв.

— Не вслух, недогадливая! — прошипела откуда — то из- за спины Волка. — В голове думай! В голове говори! Тогда она тебя поймёт! — и тут же быстро выпалила что — то лежавшей на их языке.