Ник Перумов - Сталь, пар и магия

— Конечно. Если ты одна им сдашься, они тебя враз загонят в «стакан», и поминай как звали. Тебе нужен кто-то, кто тебя из «стакана» выпустит, а заодно им такого в Департаменте шороху наведёт, что чертям жарко станет, как Старшая говорит.

— Госпожа Старшая! И ничего она такого не говорит!

— Ну да, не говорила тебе, наверное, слишком занята была — ума тебе через задние ворота добавляла! — мерзко захихикала вреднюга Ярина.

— Счас как тресну!..

— Что? Что тут такое? — В гостиную ввалилась Таньша, завернувшись в одеяло. — Яринка?! Ты? Вот зараза, я тебе что сказала делать!..

— А я тебя слушаться не обязана! — парировала та. — Вольховны-сёстры, Средняя да Меньшая, меня со словом сюда прислали!..

— Сама знаю! — зарычала Таньша, да так, что и самой Молли страшно стало. — Козявка ты несносная, всем уши уже прожужжала про слово это!..

— А ты не завидуй! А то хвост отвалится и уши облезут!..

— Я тебе задницу сейчас надеру почище госпожи Старшей! — Взбешённая Волка ринулась к Ярине, но та ловко извернулась и — в щель меж кушеткой и стеной юркнула крохотная мышь.

— Вот язва мелкая! — выдохнула Таньша, плюхаясь рядом с Молли. — Прости, пожалуйста, sestrichka. Ей было велено от тебя подальше держаться, а она… Зараза, каких мало, но маг первостатейный. Единственная, кто у нас действительно умеет превращаться, а не перекидываться.

— Знаю, — мрачно сказала Молли. — Там на кухне должен быть клозет для прислуги, может, там метла есть…

— Chto za shum? — в дверях появился уже и Всеслав.

Нет, у этих варваров положительно нет никаких понятий о приличиях, оторопело подумала Молли, чувствуя, что опять, в который уже раз, мучительно краснеет чуть ли даже и не спиной, когда глядит на Медведя.

На нём были одни лишь короткие порты, торс обнажён. Молли знала, что для Rooskies в этом не было ничего зазорного, но себя перебороть она не могла и стеснялась по-прежнему, дико и ужасно.

Он был поджар и жилист, чётко, словно у гипсовых атлетов в школьном кабинете классического рисования, видны мышцы живота. Руки и плечи тоже бугрятся мускулами, но не вздутыми, словно у цирковых борцов, а мягкими, покатыми, обманчиво-скрытыми.

Но сила в них была поистине медвежья.

Таньша перехватила Моллин взгляд, ухмыльнулась, закатила глаза.

— Brat!

— Прости, — в свою очередь смутился парень и, боясь взглянуть на красную как варёный рак Молли, поспешно натянул через голову рубаху.

— Ярина объявилась, — фыркнула Таньша, и Всеслав скорчил гримасу. — Мышью обернулась и под кровать!..

Ди смотрела на всю эту суматоху с известным удивлением. Это ж не настоящая мышь, казалось, говорил её взгляд. Чего её ловить?

Брат Волки ухмыльнулся и потащил через голову только что надетую рубаху. Таньша поспешно закрыла Молли глаза ладонями.

— Shugani yeyo! — Этих слов Молли не поняла.

Мягкий толчок силы.

— Можешь смотреть. — Вервольфа отвела руки.

Усевшись на пятую точку и занимая весь дверной проём, там устроился громадный медведь. А в когтях у него отчаянно извивалась схваченная за хвост серая мышка. Миг — и она обернулся яростно брыкающейся Яриной. Вышитый поясок развязался, рубаха сбилась, сапожки тотчас разлетелись в разные стороны. Голову же «превращальщицы» — Молли в очередной раз изумилась — покрывал очень короткий серый мышиный мех.

— А-а-атпусти-и!!! — заверещала она на своём родном языке. Молли едва поняла. — Сильный, да? С маленькой связался, да?!..

Её крепко держала пара медвежьих лап, приподнимая над полом. На массивной морде зверя застыло снисходительно-насмешливое выражение.

— Ты зачем всё это устроила?! — напустилась на Ярину Таньша. — Тебе что было велено?! Оставаться, себя не показывать!.. — Похоже, из уважения к Молли она говорила на имперском.

Ярина скорчила гримаску и высунула язык, несмотря на весьма малоудобное положение в медвежьих лапах.

— Нам всё равно с ней вдвоём на дело идти! — громогласно объявила она тоже на имперском. — Da otpusti zhe!.. — гаркнула почти в самое ухо Медведю.

— Otpusti, — кивнула брату Таньша, и Ярина шмякнулась об пол, правда, успев извернуться с поистине хорьковой ловкостью.

— Вот то-то же! Слушайте теперь, волки́ и медведя́! — Ярина немедля вскочила, воинственно уперев руки в боки. — Нам с Молли надо идти, её семью выручать. Особенно брата.

— Чепуха! — взорвалась Таньша, а Медведь гневно зарычал, поддерживая сестру. — Рехнулись обе! Обоих вас к госпоже Старшей, чтобы всыпала вам как следует!..

— Волка, милая, — протянула к ней руки Молли. — Как я побегу? Как я семью брошу?

— Как у нас раненых при отступлении зачастую приходилось оставлять? — отрезала Волка, глаза её бешено сверкали. — Товарищей своих, кого на плечах из боя вынесли, а потом — самим же и оставлять? Потому что если нет, то погибнут все, весь отряд, некому будет ещё живые деревни защищать! Плакали сами, бывало, но покидали! И сейчас, — Волка резко сгребла Молли за плечи, янтарные глаза оказались близко-близко, — сейчас то же самое. У тебя великий дар — а ты хочешь вот так свою жизнь на помойку выбросить?! Самой в руки Департамента отдаться?!

Молли вздохнула. Она очень не хотела об этом спрашивать, но…

— Таньша, sestra… А твои — ваши — родители, они где? В безопасности, там, далеко на севере?..

Волка дёрнулась, как от удара. Глухо рыкнул Медведь, и Молли поняла, что сморозила какую-то глупость.

— Они погибли, Молли. — На скулах Волки играли желваки, глаза сузились. — Вот так и погибли, как я тебе сейчас рассказала. Мы уходили, отрядом, маму и папу ранило… Их несли, сколько могли, а потом нас окружили егеря, надо было идти на прорыв… — Голос её не дрожал, напротив, наполнялся яростью. Даже шкодливая Ярина испуганно притихла. — Надо было идти на прорыв, мы со Всеславом маленькие ещё были, но перекидываться уже умели… хотели драться… мама… мама приказала — всем приказала! — их с папой оставить, нас выносить, потому что у мамы с папой дара не было, совсем. Крикнула, чтобы нас вынесли, но это все и так знали… Им… с папой… винтовки оставили, патроны… нас тащили насильно… а потом… я помню… выстрелы, выстрелы, выстрелы сзади!.. — Она с бешенством хватила кулаком по столу так, что подпрыгнула, жалобно зазвенев, вся посуда. — Я орала, кусалась, перекинулась даже… Меня… на поводок взяли…

Она резко вскинула голову, в горле у неё заклокотало, а по щекам побежали слёзы.

— А потом стрелять перестали, — вдруг тихо и очень серьёзно докончила Ярина. — Я знаю, мне Вольховна Средняя рассказывала…

Таньша отвернулась, судорожно кивнув. Плечи её вздрогнули раз, и другой, и третий.

Осторожно фыркнул Медведь, переступил с лапы на лапу, так что жалобно скрипнули доски паркета. Одним движением оказался рядом с сестрой, та обхватила его руками, пряча лицо в медвежьем меху.