Ник Перумов - Сталь, пар и магия

Ярина, по-прежнему в облике хорька, прыгает уже у другой двери.

— Папа! Папа, ты?

— Молли, мисс Молли!

— Фанни!

Сила течёт легко и свободно. Эхо разносится далеко, сотрясая основания Норд-Йорка. Молли вновь ощущает себя, словно в доме госпожи Старшей, в те времена, когда она и помыслить не могла, что магия имеет свои пределы и может исчерпаться.

Дверь выбита.

Фанни выбежала сама, тоже задыхаясь и кашляя. Огляделась, мигом сообразила, что к чему, подхватила согнувшуюся в три погибели маму:

— Миссис Анна!.. Обопритесь на меня!..

Потом они выручили папу. И он, бедняга, только и смог, что обнять Молли, глядя на неё разом и со страхом, и с гордостью.

— Ярина! Ярина, где Билли? Где мой брат?!

Вместо ответа хорёк вдруг изобразил акробатический прыжок назад, настоящее сальто-мортале — и на ноги встала уже человеческая девочка.

Мама попыталась взвизгнуть, но вместо этого зашлась в кашле. Папа вытаращил глаза, и только Фанни словно бы и не заметила ничего необычного.

— Он там, внизу! Надо опустить вот это!

«Вот это» — железный табурет, более чем знакомый самой Молли. Площадка вокруг, знала она, поднимается; но, похоже, может и опускаться.

Папа и Фанни так и уставились на Ярину; мама снова зашлась в кашле. Правда, вентиляторы в Особом Департаменте, кажется, работали по-прежнему, дым с пылью хоть и не быстро, но засасывало в воздухозаборники.

Легко сказать — опускай! А как?!

— Мо-молли… деточка… Что происходит? — прорыдала мама.

— Ничего особенного, миссис Анна, — вдруг с заботливым и несколько наигранным спокойствием проговорила Фанни, по-прежнему обнимая свою хозяйку за талию и не давая свалиться. — Просто наша мисс Молли пришла вас освободить. И она — магик. Настоящий.

— А-ах! — только и смогла выдать мама. Папа глядел на Молли разинув рот.

Бедные вы мои, вдруг со странной снисходительностью подумала Молли. Вы не знаете, что это такое, когда сила клокочет, кипит и бурлит, требуя не просто выхода, но драки, — нет, не просто драки, но боя, сражения, великой битвы! Когда она поднимается внутри с ощущением едва не всемогущества. И пусть сгинут все, кто против меня!

«Охолони! — прокаркала Старшая. — Охолони, вразнос ведь пойдёшь!..»

Да ну тебя, старая! Я сама всё знаю! И вообще, ты мне чудишься! Я… я… ух, что я могу!..

И Молли, недолго думая, лёгким, невесомым, почти неощутимым движением взяла ещё силы. Прямо из воздуха — силы, сотканной из гнева и ненависти.

Вы схватили моих родных. Вы заточили их. Вы им угрожали, вы хотите сжечь в своём проклятом «стакане» моего братца — так знайте, я, Моллинэр Эвергрин Блэкуотер, спалю вас первыми!

И она со всей яростью вогнала огненный шар прямо в основание железного табурета.

Ярина в последний миг бросилась, оттолкнула мистера Блэкуотера, иначе неминуемо провалиться б ему во мгновенно открывшуюся на месте широкого люка пробоину.

— Ты что, дура?! — благим матом заорала Ярина, подскакивая к Молли. — Ты ж его убьёшь, там, внизу!

Молли не обратила внимания. Подумаешь, мелочь хвостатая!

— Билли! Билли, братик!

— М-молли? — донеслось слабое снизу. — Т-ты?!

— Я! — крикнула Молли, чувствуя, как горло сжимает спазм. — Ты цел? Сейчас вытащим!..

— Идиотка! — прошипела ей в лицо бледная Ярина. — Что ж ты творишь-то? Как поднимать станешь?..

Молли молча отпихнула её. Её полнили сила и гнев. Цепи! Здесь должны быть цепи!..

— Трубу отрывай! — Голос Ярины впервые дрогнул. Неустрашимая, она была сейчас… напугана? Неужели? Почему?..

Но говорит верно. Трубу! Труб здесь с преизлихом. А ну-ка!..

Грохот взрыва, по стене побежали трещины.

— Ополоумела! — взвизгнула Ярина. — Ты… ты… вразнос идёшь! Остановись!.. А то укушу! Честное слово!..

Длинный изогнутый кусок трубы грохнулся на цементный пол. Папа, первым сообразив, что к чему, — всё-таки военный доктор! — схватил один конец, поднатужился, стал спускать в пролом.

— Билли! Слышишь меня?

— Папа?!

— Папа, папа! Хватайся за трубу, лезь наверх! Ты ловкий, ты сумеешь! Скорее, дорогой!

— Да, папа! — послушно откликнулись снизу.

Молли застыла в каком-то недоумении, в странном оцепенении. Чего она ждёт? Сила бушует в груди, надо идти, разить, опрокидывать, расчищать дорогу к свободе!..

— Выдыхай! — Ярина судорожно вцепилась Молли в рукав. — Выдыхай, ну пожалуйста, ты ж уже дышать перестала, Молли, ты ж вспыхнешь сейчас… Дыши, ну что тебе стоит, вдохни — и выдохни!..

О чём это она, с удивлением подумала Молли. Если я выдохну, так и вся сила уйдёт!

— Билли! — раздалось меж тем у неё за спиной.

И сразу же:

— Мам! Папа! Ой, Фанни!..

— Все, все тут, мой дорогой! Молли нас спасёт!..

— Слышала?! — сквозь зубы прошипела Ярина, по-прежнему бледная от страха. — Спасай! А не убивай! — И, повернувшись к сбившимся вместе остальным Блэкуотерам с Фанни, резко махнула рукой:

— Пошли! Прочь отсюда! Держитесь за нами, не высовывайтесь!

— Простите, мисс, но… — начал было папа, лихорадочно протирая монокль, однако юная чародейка резко перебила.

— Ярина, к вашим услугам. И да, я — из Rooskies. Дикарь и варвар!.. За мной, короче!

Сказано всё это было на прекрасном имперском, без малейшего акцента.

— Веди, — Ярина подтолкнула Молли в спину. — И дыши, дыши как следует!

Молли молча кивнула и первой бросилась на лестницу.

Там, наверху, однако, уже вовсю громыхало железо, звучали резкие команды.

Департамент полностью использовал отпущенное ему время.

Молли ощущала, как распирает её огонь, как рвётся он на свободу и какой это соблазн — дать пламени полную волю, отдаться его всеуничтожающей мощи, сметая всё и вся перед собой!..

Она не помнила, как взбежала, почти что взлетела по ступеням. Никогда ещё она так не жаждала боя — сдерживать пламя становилось уже просто больно.

— Блэкуотер! — заревело сверху. Механический голос через механические же рупоры, словно заговорило пресловутое «живое железо». — Слушай, ты, Блэкуотер!

«Сейчас скажут, что мы окружены, что сопротивление бесполезно, что сдавшихся пощадят…» — мимоходом отрешённо подумала Молли. И, не рассуждая более, ответила потоком огня — он сейчас рождался на её руках легче, чем само дыхание.

Она не знала, почему выходит так, что пламя не просто полыхало — иначе оно ничего бы не сделало цементным стенам и броневой стали, — но заставляло взрываться и гореть то, что обычно гореть не может.

— Дурёха! — На ней вновь повисла Ярина. — Разнесёшь всё, как выбираться будем?!

Она права, смутно подумала Молли. Но было уже поздно.

Сверху валились обломки бетона, исковерканные, изломанные части каких-то металлических конструкций, оплавленных до полной неузнаваемости.

А последним с грохотом скатился, молотя руками и ногами по ступеням, закованный в броню какой-то департаментский. Он облачился полностью, но помогло это плохо — откровенно говоря, не помогло совсем. Доспех весь покрыт гарью и глубокими вмятинами, стёкла водолазного шлема залиты изнутри кровью.