Ольга Онойко - «ХроноРоза»

…Узорчатые ворота ждали, распахнутые, в тени стройных пальм. И здесь тоже не было никакой охраны — ни единого стражника, патрульного, наблюдателя, ни даже караульной будки. Бык сомневался, что ворота рынка закрываются на ночь. Как многое другое здесь, они служили только символом, меткой наподобие верстового столба. «И всё-таки, — подумалось ему, — кое-где охрана есть. Разумные огни возле «Мелоди». Или привратник Астаниты, которого вызывал Цейно. Может, принято, чтобы охрана была невидимой? По большей части».

Цейно отпустил его руку и предупредил:

— Опять начнёт крутить — смотри под ноги.

— Понял.

Пальмовый рынок выглядел красиво и странно. «Хорошо, что я попал сюда сегодня, а не вчера, — подумал Бык. — Я не понял бы всей этой красоты. И наверняка заблудился». Витрины магазинов и лавок почти все были фрагментами иных реальностей — тех миров и смысловых пространств, откуда привозили товары. Бык видел границы фрагментов и отчасти распознавал их особенности. Он начинал понимать, что именно продают здесь и в чём смысл торговли; отчего продавец рассчитывает найти покупателя и почему покупатель расплатится человеко-часами… И несмотря на всё это, он был разочарован.

Некоторые вещи восхитительны.

Некоторые вещи очень дорого стоят.

Но это всего лишь вещи.

Даже если они дышат и разговаривают…

Бык думал увидеть чудеса, полюбоваться на странных существ и невообразимых чудовищ, и увидел их, но вещи мало занимали его теперь. Куда интереснее стали люди: торговцы, посетители и зеваки, подобные ему и Цейно. Обрывки разговоров летали вокруг как мухи и непрошеными совались в его внимание.

— Три золотых за каждого.

— Да ты сдурел!

— Оптом дешевле. Всех семерых отдам за двадцать.

— Они же некопирайтные!

— За копирайтными ты сам через Великий Забор полезешь.

Бык обогнул лавку и зашагал дальше, но взгляд его запнулся о знакомую картинку и голова сама собой вывернулась назад. Почудилось, что он всё-таки встретил здесь А-Керренталя. Древний мятежник бродил, испуганный и потерянный, по дорожкам сада — в лоскутке цветущего сада без начала и конца, вписанном в иной сад, цветущий пышнее и с индексом реальности выше почти на порядок.

— Был один такой! Увидел девку в тёмном переулке. Она там и правда в проститутку играла. Но он играть по её правилам не захотел, схватил её и потащил куда-то. Она сначала очень удивилась, а потом врезала ему каузальной дисфункцией со всей дури. Остались от него одни воспоминания, да и те — дискретные.

«Гасить со всей дури пределочкой», — почему-то вспомнил Бык. Собеседники удалялись и он снова оборачивался им вслед. Цейно смеялся и дёргал его за рукав, напоминая, что Бык теперь может смотреть и иначе. Но не так-то просто было отрешиться от старых привычек тела. Одного из обсуждавших девку Бык вроде бы видел раньше. Видел эти шипы на позвоночнике и локтях — не шипы, настоящие костяные кинжалы — и длинную светлую гриву, и безупречный треугольник могучей спины. А второй был серебряно-лиловой кометой без единого признака человечности; нежно-яркий светоч плыл, оставляя за собой дрожащий искристый след, и склонялся к товарищу, и отвечал ему переливами сиреневого сияния.

Внимание Быка вновь расщепилось, на сей раз — надвое. Оба луча оказались устойчивыми, Бык легко контролировал их. Именно поэтому он попытался расслабиться и не сопротивляться, когда внимание само собой потянулось в противоположных направлениях.

Кто-то невообразимо властный и строгий говорил спокойно:

— Всё, что может быть автоматизировано, — должно быть автоматизировано. Всё, что может проводиться на внешних машинах, — должно проводиться на внешних машинах.

— У ваших внешних машин несносные характеры, — буркнул собеседник.

— Налейте свои машины.

В другой стороне хихикали:

— У этих людей всё в интеллект ушло, а эмоции у них простые, как сапоги.

— Да хорошие-то сапоги гораздо сложнее, чем их эмоции.

— Вот и я о том же.

И третий луч внимания вырвался на свободу, потянулся куда-то вдаль, хорьком юркнул в тень, чтобы уловить:

— Изгадился Веретено. Связался с этим ублюдочным Аладору. Святоша в кружевах, чтоб его рыбы съели. Людей он выкупает. А на какие чечасы?

Услыхав имена, Бык насторожился, как охотничий пёс. Промелькнули мгновения. Прохожие переговаривались о своём, гул бесед вился вокруг жужжанием пчелиного роя. Нет, ничего больше подозрительного… Показалось?

«Я — только средство, — стискивая зубы, напомнил себе Бык. — Я — кнопка для вызова капитана. Что происходит?» Четвёртый луч его внимания устремился к Цейно. Несомненно, Цейно тоже слышал эти слова. Цейно не мог пропустить их мимо ушей. Он слишком уважал Аладору, чтобы остаться невозмутимым. Но Цейно выглядел бесстрастным, сосредоточенным на своих мыслях, и это показалось Быку странным, чудовищно странным…

«Перепроверь!» — велел Основатель Эрмундо где-то в глубине разума.

Бык подчинился.

…Он не понял, когда это произошло. Бык беззвучно выругался: он отвлёкся на очередное видение и проморгал то, что было действительно важно. Его провели. Его облапошили, как деревенского дурачка. И не имело значения то, что вместе с ним и премудрая, искушённая в науках Илунна проиграла Делнору.

Тот, кто шёл рядом с Быком, не был Цейно.

Более — не был.

Цейно не успел позвать на помощь. Илунна не успела вмешаться. Бык не знал, где сейчас настоящий Цейно — остался где-нибудь за углом без чувств или заперт в собственном теле, захваченном пришлецом. Самого Быка защищала броня, которую Илунна создавала несколько часов, — возможно, потому она оказалась надёжней. Но и её Делнор мог взломать в любой момент. Быку оставалось одно, и он ещё мог успеть…

— Капитан Аладору!

Сотня ветров просвистела мимо и столкнулась над Пальмовым рынком. Что-то над головой захлопало гулко, как паруса. Опустилась огромная тень, но не видно было, что отбрасывало эту тень. Донеслись крики и топот. Десятки людей бросились наутёк. Живые витрины сворачивались и закрывались. Пространство спазматически дёргалось от такого количества переключений, панически быстрых и неаккуратных. Чудилось, что начинается землетрясение. Или то в недрах Рокадеро наконец пробуждался вулкан…

— Назад! — рявкнул Аладору и отшвырнул Быка ударом в грудь. Такая сила была в его руке, что у Быка хрустнули рёбра. Он отлетел на десяток шагов и упал. Боль пронзила тело. Но это была иллюзорная боль. Она ничего не значила. Прежде чем повиноваться и отползти в безопасное место, Бык позвал снова.

— Оллер! — крикнул он. — Основатель Эрмундо!

Он ни на что не надеялся. Но он должен был попытаться.

…Босой старик прошёл мимо.