Геннадий Ерофеев - Касторка

– Заруби себе на носу, приезжий незнакомец: у нас принято давать на чай. Не слишком много – десять процентов. Но обязательно. По мне уж лучше отстегнуть десятину, чем получить сто в гору…

Ольгерт смерил хамоватого молодца изучающим взглядом.

– Похоже, хроническое безделье превратило тебя в настоящего короля философов!.. Вон на том постоялом дворе много таких, как ты?

Стоеросовая физиономия «налогосборщика» искривилась в высокомерной гримасе.

– «Южная ночь» – неплохой отель, – развлекаясь, сообщил он язвительно. – Но есть и подешевле. Правда, некоторые залётные жлобы ночуют в своих тачках.

– Ещё один неотфильтрованный байт информации из твоего поганого рта – и ты заночуешь прямо на асфальте! – сурово пообещал уставший с дороги Ольгерт.

Малый подумал немного и предпочел заткнуться. Повернувшись к нему спиной, Ольгерт сделал первые шаги по негостеприимной земле Энска. Здешний воздух был тёплым, влажным и обогащённым массой специфических запахов и примесей. Со всех сторон била по голове, резала слух, слепила глаза, сушила кожу и хватала за рукава световая и звуковая реклама, сказать про которую «назойливая» значило сделать ей комплимент.

В гостиницу Васильева не пустили – видимо, швейцару с повадками обколовшегося кикбоксера не пришёлся по вкусу непрезентабельный вид «пришлеца».

– В бар есть вход с улицы, – пожалел чудака конопатый детина-абориген, которого можно было ошибочно принять за славянский шкаф без тумбочки с изъеденным древесными жучками внушительным фасадом.

На дверях бара красовалась намалёванная от руки табличка:

З А Х О Д И, Н О Н Е В О З Н И К А Й!

Ольгерт толкнул дверь и зашёл.

Заливался пропившим голос соловьём музыкальный автомат. Прокуренная до кишок полутьма лениво колыхалась под вялым напором больших потолочных вентиляторов, время от времени коротивших по причине повышенной влажности. Гвалт кругом стоял такой, что если кому-нибудь вздумалось бы возникнуть, никто бы этого не заметил.

Сыщик из Ольгерта был никудышний. Но… если черти занесли его в злачное место, значит, зачем-то им это нужно! Ольгерт не представлял, с чего начинать поиски профессора Грязнова. Вряд ли Адольф Иванович любил сиживать в кабаках и тошниловках. Но было известно, что во время приездов в Энск он останавливался в местных гостиницах. По крайней мере, так было раньше – давно и неправда.

Ольгерт зашёл в телефонную будочку – выгородку в метр с небольшим высотой, отличающуюся от прочих кабинок наличием телефона и телефонной книги. Он устроился в кресле и, поместив книгу в оранжевый круг света от настольной лампы, отыскал нужную рубрику и приступил к так называемым пассивным и до предела наивным «розыскным мероприятиям».

Делать ему было больше нечего, как только маяться подобной дурью. Имелся, наверное, лишь один шанс из тысячи, что Грязнов, буде он жив, находится сейчас в Энске. Чисто механически, рефлекторно, Ольгерт набирал номер за номером, попадал в очередной постоялый двор и получал вежливый однотипный ответ:

– Адольф Грязнов у нас не зарегистрирован.

В седьмой или восьмой по счёту гостинице под названием «Русский юг» после затянувшейся паузы дежурный клерк в ответ на лобовой вопрос Васильева вкрадчиво осведомился:

– Профессор Грязнов, говорите? А кто его спрашивает?

– Это его старый приятель Григорий Колобов, – наигрывая беззаботность пополам с уверенностью, нахально представился Васильев.

Амбушюр на другом конце провода, видимо, отстранили ото рта или прикрыли ладонью. Однако Ольгерт успел расслышать озадаченное хмыканье. Затем клерк развязно бросил в трубку:

– Секундочку!

Невнятные шорохи, приглушённые голоса, какие-то щелчки – и после ступенчатого изменения уровня и характера фона в ухо Ольгерта проскользнула артикулированная жирным голосом фраза:

– Повторите, пожалуйста, ваше имя.

Что-то нехорошее почудилось Исполнителю в невинной просьбе. Он медлил с ответом, а тем временем скрытая пружина интуиции выбросила его из кресла. Не отстраняя трубки от лица, Ольгерт медленно обводил глазами помещение. Никто не обращал на него внимания, да и с чего бы вдруг? Пауза затягивалась, и Ольгерт уже не столь уверенно повторно отрекомендовался:

– Меня зовут Григорий Колобов.

И тут взгляд Васильева наткнулся на одного из трех барменов за стойкой – самого заметного из них. Противный толстопузый детина с поросячьими глазками и сделавшими бы честь моржу усами разговаривал по телефону. Он застыл в напряжённой позе, и только его гниловатый невидящий взор отрешённо блуждал по продымленному залу в точности так, как несколько секунд назад делал это взгляд Ольгерта. Как и секундой ранее Ольгерт, бармен выдерживал паузу, озабоченно собирая в складки лоснящуюся от пота нечистую пористую кожу залысого лба. На мгновение их взгляды встретились, соприкоснулись – и в голове Ольгерта будто взорвалась небольшая атомная бомба: он понял, что в данный момент разговаривает именно с этим усатым боровом!!!

Васильев медленно отвернулся, удачно изобразив на лице безразличие, рассеянность и скуку, продолжая удерживать бармена в поле периферического зрения и готовясь к развитию диалога, но из мембраны уже звучали прощальные аккорды:

– Профессор Грязнов у нас не останавливался. Желаем удачи в поисках!

Бармен опустил трубку на аппарат и занялся своими прямыми обязанностями, а из трубки в руках Ольгерта всё ещё доносились щелчки, курлыканье и неразборчивые хрипы. Наконец на другом конце провода всё стихло. Ольгерт возвратил трубку на рычаги и опустился в кресло.

– Мне надо позвонить, приятель! – в кабинку просунулась пьяно болтающаяся на небритой шее плешивая голова.

Ольгерт освободил кабинку, и ноги сами понесли его к стойке, где вислоусый бармен лениво переругивался с потягивающим пиво из бутылки малым. Малым был водителем сахаровоза, припарковавшегося рядом с машиной Ольгерта. Из-за травмирующей барабанные перепонки музыки и пьяного гула почти ничего не было слышно, но тренированный слух Исполнителя всё-таки разобрал слово «детонаторы». Или он прочитал его по губам бармена?

Когда Васильев угнездился на табурете подле барной стойки, собеседники прервали разговор, и бармен предупредительно наклонился к Ольгерту:

– Что будете пить?

– Марочный виноградный сок, – заказал Ольгерт свой любимый напиток.

– Это ещё что! – сочувственно подмигнул бармену незаметно подваливший к стойке типчик с маслено поблёскивающими глазками. – Видели бы вы лохов, что горбатятся на меня почти задарма!

Бармен разразился язвительным жирным смехом, типчик поддержал толстопузого виночерпия заменявшим смех лягушачьим кваканьем.