Артемий Орвин - Иллюзия эпохи. или Попаданцы на рыбалке

Илья вздохнул, но спорить не стал. Открыл дверцу и нерешительно ступил на белый песок.

– Приветствую, дамы и господа! – обратился он к сбившимся в стайку сектантам. Затем обернулся к машине, ища поддержки у друга, и продолжил: – Как до Новосёлок добраться, часом не подскажете? Нет? Ну и ладно… Нам главное магазинчик путный найти… ну хоть какой… имеется у вас? – чем дальше он говорил, тем голос становился тише и неувереннее, менеджер угасал, глядя на недовольные рожи дикарей. – Ладно… не будем вам мешать, всего доброго, – и попятился к машине.

Косте надоело наблюдать, как друг в очередной раз терпит фиаско и, швырнув под ноги бесполезный атлас автомобильных дорог, он выбрался из лэндкрузера, решительно закатывая рукава. Башка трещала, в горле уже давно пересохло, и это заставляло Костю быть более категоричным:

– Чего выкобеливаетесь?! Языка русского не понимаете?! – подскочил он к самому рослому мо́лодцу, дабы сразу расставить все точки над «і» и показать, кто тут главный, но неожиданно схлопотал хук слева и свалился на песок.

– А-а-а-а! Сатанисты хреновы! – рассвирепел Илья и бешено понёсся на противника. Но с десяток накинувшихся со всех сторон тощих небритых дикарей быстро одолели его, лихо скручивая за спиной руки, словно опасному преступнику в голливудских блокбастерах. Илья тщетно старался припомнить, что в таких случаях вытворял Чак Норрис или кумир детства Жан Клод Ван-Дамм, но, кроме разбрасывания противников ударами ног, ничего путного в голову не приходило. А для прямого хай кика время и место совершенно не подходили. «Да и без разминки не прокатит как-то», – думал лёжа лицом вниз Илья, пока его надёжно, как гусеницу, связывали пеньковыми верёвками.

Костя в этот момент поднялся с песка, вытряхивая его из всех карманов, и ринулся на помощь другу. На него одновременно налетели со всех сторон, но уроки бесшабашной юности в «лихие девяностые» вспомнились сразу же. Ногой он нанёс удар одному из нападавших, отбросив его в сторону, а второй получил в нос кулаком, но с другой стороны ринулись в нападение ещё двое полуголых мужиков, один из которых ухватился сзади за плечи Кости сразу двумя руками, пытаясь свести его руки вместе. Но Костя не сплоховал, сделал на него упор спиной и двинул второму обеими ногами в грудь, отбросив его на пару метров от себя. Первый не выдержал и потерял равновесие вместе с Костей, отбросил его лицом в песок, который сразу заскрипел на зубах.

Дальше последовал удар в голову тяжёлым предметом, от чего искры посыпались у Кости из глаз и он временно потерял ориентацию в пространстве. Мотнув пару раз головой, Костя оклемался и с ненавистью прищурил тёмные глаза, выискивая обидчика и желая испепелить его взглядом, как делал это на ринге почти побеждённый, но не сломленный врагом Рокки. Кроме, как уничтожить взглядом, больше он поделать ничего не мог, так как к этому времени уже был связан по рукам и ногам. А сволочные отморозки испепеляться никак не желали.

– Плохо ломать! – сваливший его воин ткнул Костю босой ногой в бок. – Чужие плохо! Ломать плохо!

– Ребят, ну поиграли и хватит, – сплюнул дорожную пыль Илья. – Ехать надо, правда. В полицию заявлять не будем, мирно разойдёмся, забудем об этом инциденте…

– Чужие плохо! Вождь знать! – не унимался лохматый громила.

Толпа одобрительно загудела, закивала головами, затем подхватила связанных брыкающихся друзей и потащила прочь с песчаной площадки, волоча по кочкам, ухабам и острым сучьям.

– Как думаешь, съедят? – на ходу поинтересовался Илья, оказавшись рядом с коллегой.

– Не дрейфь. Уж сейчас-то лесник с нас посмеётся! Как котёл с морковкой увидим, обделаемся, то Геннадий наш и вылезет: «Опаньки, пацанчики! Ну что, не ждали? А воровать нехорошо…»

– Твои бы слова, да в уши кому требуется, – вздохнул Илья. Он уже давно перестал надеяться на лесника.

Но, вопреки ожиданиям, костра и котла с морковкой не оказалось, как и густых зарослей, в которых мог бы скрываться мстительный лесник.

Пленников, как старую рухлядь, свалили у входа в самую большую хижину, возвышающуюся за счёт бревенчатых столбов и деревянного крыльца над остальными утлыми домишками. Громила, поднявшись на кривобокое крылечко, отодвинул занавесь в виде облезлой и вылинявшей на солнце шкуры и нырнул внутрь.

Через минуту воин показался на крыльце в сопровождении старшего по званию – об этом не трудно было догадаться по возвышающейся на голове плетёной шапке-короне со множеством ярких перьев и по накинутой на голые татуированные чудны́ми орнаментами плечи пятнистой шкуре. Судя по тому, какое у него было пузо – настоящий комок нервов – можно было сделать вывод, что должность у него ответственная. Следом из дверного проёма показался сутулый уродец с огромной, разрисованной бурой и белой краской головой, выпученными глазами и свисающими верёвками-космами. При виде его Костя заскулил и начал по-змеиному уползать в сторону, отталкиваясь локтями и связанными коленями. Однако бдительные сограждане быстро вернули его на место, пасуя и перекатывая его грязными ногами, как футбольный мяч.

– Вождь – совет! – зычно гаркнул лохматый воин, и толпа притихла.

– Чужие плохо! Ломать плохо! – заверещала выступившая вперёд старушенция с болтающимися на животе грудями и ткнула палкой в притихшего Илью.

– Дерево ломать, корзина ломать, посуда ломать, – поддакивал один из вооружённых дубинами воинов.

– Чужие – хорошо! – вдруг раздался из толпы женский голос, но его обладательница не показывалась.

Дикари без зазрения совести собирались вокруг своих пленников, тыкая в них ветками, древками копий и с интересом рассматривая одежду. Самый смелый голозадый мальчишка лет семи даже умудрился оттаскать Илью за волосы, и свиснуть шнурок с Костиных ботинок.

– Чужие… – задумчиво произнёс местный царёк, и поскрёб редкую бородёнку. – Чужие хорошо. Ломать плохо…

Приблизившись к чужакам, он скривился и брезгливо поджал губы.

– Здрасьте! – сразу оживился Илья.

– Мужик, ты тут за главного? – заговорщицки зашептал Костя, на виске которого уже надулась внушительных размеров шишка. – Скока тебе бабла надо? Сговоримся…

– Чужие! – «открыл Америку» сектантский главарь, поднимая кверху указательный палец.

С крыльца соскочил головастый уродец и принялся пританцовывать и прыгать вокруг пленников, тыча в них жезлом с перьями и сушёными головами каких-то тварей.

– Дом ломать! Шаман обидеть! Плохо! Очень плохо! Смерть!

От этих слов Костя втянул голову в плечи, Илья принялся биться головой о землю, чтобы, наконец, проснуться, а толпа одобрительно загудела.

От толпы отделилась полнотелая не первой молодости дамочка с растрёпанными рыжими волосами и уверенно подалась вперёд: