Анна Закревская - Entre dos tierras

Алекс с трудом приподнялся на локте. Серокрылая птица лежала без движения. И всё равно есть ради кого. Только сначала надо дождаться, не сгорев просто так.

«Странные мысли лезут в голову», – мельком подумал он, снова падая на пол. Странные, не ко времени и месту, будто с другого уровня коннекта.

Охотник очнулся. Кроме трепещущего пульса в висках, который стремился превратиться в один звонкий удар, внутри не было ничего. Абсолютно ничего.

Медленно шли минуты. В затёкших руках, лежавших на плечах спящего Овердрайва, пробегали лёгкие искры и гасли на кончиках пальцев.

Охотник улыбнулся. Он знал, что эти искры – последний отголосок пламени, в котором сгорела его душа и весь он впридачу. Самая малость осталась, вырубиться до рассвета, чтоб с солнцем вместе восстать из пепла. А Овер пусть даже и не догадывается, откуда этот сумасшедший заряд в нём наутро…

Ведь если что ещё умею, так это вспыхнуть и выложиться до конца.

* * *

К моменту возвращения Эйрика и Стейнара из долгой командировки в Объединённую Скандинавию, за время которой норвежцы не без помощи обильных возлияний наладили контакты с местными разработчиками, компания «Div-in-E» преобразилась настолько, что напоминала собственное отражение в искривлённом зеркале. Три проекта из десяти были переведены на самоокупаемость, а помимо этого Рафаэль лично подписал крупный контракт со спецслужбами, раздери их троян, в соответствии с которым добрая половина из оставшихся сотрудников была вынуждена оставить свои подписи на документах о неразглашении секретной информации сроком на …дцать лет, в течение которых ни о каких свободных поездках за рубеж для них не могло быть и речи.

Ни разу за почти двадцать лет существования «Div-in-E» в стенах её офиса не было слышно такого неудержимого, зубодробительного мата, какой на одном дыхании выдал в адрес Рафаэля до крайности возмущённый Стейнар.

– …чтоб тебе, Санти, даже ведьма лысая не дала, – поперхнувшись, закончил Стейнар, и, едва откашлявшись, добавил, – а я пошёл писать заявление и собирать своё барахло. Ноги моей тут не будет.

– Хорош орать, Шторм, – попытался осадить взбешённого друга Эйрик, но Рафаэль равнодушно пожал плечами и махнул рукой, мол, вали уже на все четыре стороны; видишь, люди работают, так не мешай им своими выкриками.

Едва оказавшись на улице, Стейнар порывисто вытянул из заднего кармана пачку сигарет и, едва не разорвав её пополам, вытянул одну. Еле уловимое движение руки в сторону друга, но Эйрик отчего-то мотает головой.

– Поздравляю, Стейнар, – невесело усмехнулся Эйрик. – Куда теперь, свободный художник?

– А чёрт его знает, – вместе с дымом выдохнул Шторм. – Может, Крису напишу. Настька недавно обмолвилась в общем чате, что он вроде как снова собирает неприкаянные души под своим крылом. Хочешь, вместе уйдём?

– В закат, ага, – Эйрик и не думал скрывать горькую иронию в голосе. – Ты счастливый человек, форевер двадцать два, так и не обзавёлся семьёй. А у меня семеро по лавкам, ещё и кредит. Ох, если б ты знал, до чего я хочу накуриться с тобой сейчас, как неделю назад в Стокгольме, но нет, жена учует и начнё-ётся…

Стейнар затушил окурок и прищурился на Эйрика, обессиленно прислонившегося к узкой колонне у стеклянных дверей офиса, словно старый мотоцикл, из которого владельцы выжали, что могли, и от окончательного развала его удерживает лишь стена в сумрачном углу гаража.

– Иди, Стейнар, – тихо произнёс Эйрик, устало прикрыв глаза. – Крису привет. Пиши, как время будет. А сейчас уходи и не оглядывайся, прошу тебя. Хочу, чтобы для меня ты навсегда остался Штормом.

* * *

Отпустив замученную Олесю и пару молодых лаборантов, Лисовский заперся в кабинете, скинул замызганный халат и, не раздеваясь, упал на раскладушку, стоящую прямо за лабораторным шкафом. У него, конечно, была квартира, но ехать туда во втором часу ночи ради того, чтобы ещё острее почувствовать своё одиночество, учёному что-то совсем не хотелось. Лучше уж тут, в призрачном соседстве госпожи Науки, которая готова приоткрыть пытливым умам бесчисленные шкатулки своих светлых и тёмных загадок. А взамен требовала от своих восторженных почитателей всего-то отказаться от суетной радости семейной жизни и искристого вкуса вечерних развлечений в компании друзей, которых Наука также оттесняла своим заполняющим сиянием, в любой момент готовым превратиться в ядерную вспышку, сжигающую дотла тех малодушных отступников, которые не сумели вынести открывшихся перед ними тайн.

Замотавшись в шерстяной плед, Лисовский незаметно для самого себя задремал. Кошмары снились ему редко, он умел управлять сюжетом собственных сновидений, но в последнее время эфир молчал, а может, просто эти полгода работы так вымотали учёного, что его мозг, не в силах обработать скрытый смысл снов, начисто стирал их перед самым пробуждением.

Интересно, а вот эту комнату необычной пятиугольной планировки и высокого темноволосого мужчину, лежащего в широком кресле, он тоже забудет?

– Вы точно уверены, Кристиан ээ… – тоненькая девушка в белом халате встаёт за спинкой кресла, и мужчина закидывает голову назад, чтобы взглянуть на неё. Лисовский смещает точку обзора, поднимаясь над плечом девушки, и заглядывает в тёмно-серые, словно грозовое небо, глаза её пациента.

– Просто Крис. Уверен. Поехали.

Девушка вкатывает Кристиану два полных шприца с голубоватой жидкостью и, не удержавшись, берёт его за руку. Она знает, что будет через три… две… одну…

– А, ч-чёррррт!..

Сероглазый резко выгибается на кресле, крепко зажмурившись и до крови закусив тонкие губы. Девушка едва сдерживает болезненный вскрик, когда мужчина судорожно сжимает её руку своими тонкими пальцами. Тёмная кровь из его вены толчком заполняет тонкую прозрачную трубку, подключённую к неизвестной Лисовскому установке пирамидальной формы. Через пару минут на прозрачном стекле внутри пирамидки появляется еле заметный серебристый отблеск, а очищенная кровь возвращается по другой трубке обратно к своему владельцу.

– Двадцать… минут… точно сможете? – выдыхает лаборантка. – Можем прервать в любой…

Пальцы Кристиана немного ослабляют хватку.

– Смогу. Не волнуйся, Юля… Сходи к Тимуру, скажи, чтоб готовился форматировать…

Дождавшись, когда лаборантка покинет комнату, невидимый Лисовский решился на невиданную авантюру – установить телепатический контакт с незнакомцем, не прерывая собственного сна. Склонив голову на подлокотник кресла, учёный глубоко вдохнул лёгкий свежий аромат, название которого было ему неизвестно, но удивительно подходило этому человеку, чья тонкокостная хрупкость была настолько обманчива, что заставляла невнимательного собеседника предполагать, будто силы воли у сероглазого едва хватит на пару минут процедуры. Но шла уже десятая минута, а Крис всё не звал лаборантку, лишь изредка мотая головой, чтобы не вырубиться совсем. В такие моменты Лисовскому удавалось поймать обрывки его мыслей: