Владимир Сивцов - Красноборские фантазии

Вижу дверь в передней стене. Открываю. Комнатка, маленькая, как склеп. Прямо у стенки дощатый помост. А на помосте лежит утопленник. Он черный и страшный. Пошевелился. А я и пошевелиться не могу. Он встает, открывая черный провал рта. Утробный, низкий, хриплый смех. Шамкает:

– А… Привел мне своих девочек. Сейчас я их…

Обретаю подвижность. Хотя страх так держит меня, что… Но мысль, яркая, как молния, пронзает меня: «Моих девочек?!! Ты! Гнилой студень!..» Обретаю силу и медленно, как в толще воды, бью в черное лицо. Оно судорожно смеется, одно черное лицо. Бью снова и снова…

– Папа, хватит. Ему же больно! В проеме открытой двери стоят девочки, а на полке лежит маленький ребенок. Он плачет. Он в крови и в слезах. Плача, протягивает мне руки. Шок. Что я наделал! Беру его на руки, стараюсь успокоить. Поглаживаю спинку. Он откидывается и печально смотрит мне в глаза. Чувствую, что ему очень плохо.

Он ложится на мое плечо, обнимает окровавленными ручонками и, вздрогнув, замирает. Он умирает медленно и тихо. Мое состояние ужасно. Сердце не выдерживает, сжимается от спазма. Почти растворяюсь в хаосе муки. Световые волны пронзают все мое существо. Лучи. Звездочки. Светлячки. Свет везде. Шорохи. Но в сознании: «Не распадаться. Нельзя распадаться… Иначе… Человек рождается в любви. Какой Великой любовью и доверчивостью светится личико ребенка к тем, кто дал ему жизнь. Он учится быть добрым в своей ранней любви к взрослым и счастлив от этого. И малейшее покушение на доброту рождает отторжение, усиленное во много раз ущемлением доверчивости. Маленький человек страдает. Мой проступок-преступление в глазах моих детей. Преступление на уважение, на любовь, на доверчивость.

А, может, не допускать себя до понимания, до осмысления этого. Но, если уж понял, тогда чувствительный дьявол в душе становится особенно невыносим. Не вижу оправдания себе. Вижу одну боль в своем сердце, постоянную и неотделимую, как само сердце.

Сознание медленно, несмелыми струйками, отблесками бытия вливается в меня. Вижу себя, идущим по глади реки Забвения. Иду в свободе, но бессмысленно и бесцельно. Сомнамбула. Иду вдоль берега. Потерял направление – потерял цель. Значит, в никуда. Понял это. Останавливаюсь. С трудом понимаю, что снова в себе.

На том берегу путеводный маяк мой еще так далек. Покрывало, кажется, слегка колышется, хотя ветра абсолютно нет. Я должен идти, найти дверь в тот мир, где ждут меня любовь и жизнь нашей общей реальности. Поворачиваю к тому берегу и проваливаюсь.

Веселый праздник. Все в цветах. Летают разноцветные шары. Все кружится. Даже воздух и тот пропитан праздничной радостью. Кругом веселые люди. Много народу. Мы с дружком тоже хотим влиться в эту общую радость.

Мы в отпуске или в увольнении, но свободны. Надо найти себе подружек. Впереди мелькает красная юбка и, как видение, е владелица. Веселая, бойкая, красивая. Вот и мечта. Пожимаю другу руку и устремляюсь за ней. Мечта смеется и убегает, дразня. Стало грустно.

Не дожидаюсь вечера, хочу вернуться в свой городок. Кажется, я в армии. Военный городок очень похож на тот, в котором я служил в ГСВГ, но только больше, как настоящий город. На пути попадается лужа или болотце. Снять сапоги или нет? Оглядываюсь.

Сердце забилось. Она! Да, это та девчонка. Она здесь живет с папой полковником. Какая яркая, высокая, романтичная, даже сказочная действительность! И переливы в душе громадные. Просто настроения нет. Есть взрывы и спады, горячность, порывистость. Я к ней:

– Ты?!

Она смеется:

– Давай снимем сапоги…

Говорит так, а у самой туфельки белые. Она очень изящным движением снимает их по очереди:

– Теперь бредем. Она все время улыбается, лукаво поглядывая на меня. Я счастлив. Она мне очень нравится. Да что там, нравится! Я влюблен. Пронзен с первого взгляда. Только говорить об этом не решаюсь, да и отношения установились простые, непосредственные, словно век знакомы. Я тоже смеюсь. Теплая волна держит нас, обдувает ласково. На глазах грязные ноги: мои и ее. Еще смешней от этого.

Болотинка, вроде неширокая на взгляд, оказалась больше. Да что там, больше! Ее противоположный край подернулся туманом и скрылся в нем, чуть-чуть темнея. Стало вязко. Вокруг, булькая, лопались пузыри. А она идет себе, помахивая туфельками, и даже не вязнет.

Смотрю, а под ее ножками даже травинки не гнутся. Становится как-то не по себе. Но любопытство, явившееся вдруг, и ее близость успокаивают. Отстаю. Лопается большой пузырь, и мерцают болотные оконца. Кажется, что на меня смотрят. Кто? Зла не ощущаю. Скорее, встречное любопытство. Огни городка внезапно исчезают. Чувствую, что заблудился. Окликаю ее. Она останавливается и смотрит на меня выжидательно и ласково:

– Ты ведь хочешь ко мне в гости?

– Очень хочу…

– Так не стой…

Ее глаза фосфоресцировали зеленоватыми огоньками в опущенных длинных ресницах. А в волосах распустились лесные фиалки. Когда она успела их приколоть… совсем некстати проносится мысль. Что это? И где мы? Моя к ней любовь усилилась очарованием неземной красоты. «Здесь кричать будешь – не от боли, плакать – не с горя, стонать – не от безысходности…» Она что ли мне это сказала, обволакивая мою мысль.

Болота не было. Был и есть мир прелести. Лужайка, покрытая благоухающими цветами. Цветы покачивались, кивая мне лукаво, шепчась между собой. Деревья… Да полно. Деревья ли это? Словно живые, изменялись по моему желанию, неосознанному желанию.

Пушистые и веселые шумели под легким ветерком. Хотелось петь. Восторженно обнять этот мир, растаять и слиться с ним во всем. И она. Прелестная, милая зовет меня к себе. В глазах любовь и желание. Да полно! Одна ли она здесь? Чудесной музыкой рассыпается звонкий смех. Рассыпавшись, запутывается, теряясь в мягкой зеленой травке.

Среди деревьев, на их игривых ветвях озоруют девушки. Их много. Они обнажены. Шутливо прикрываются, прячась за тенью ветвей, за цветами. Манящее неукротимое влечение. «Не рядись в рясы, – подзуживает чертенок, явившийся ниоткуда, – это все твое!» Я уже готов слиться с вечным праздником вместе с ней. С ними в нем. Но чтото более сильное не дает мне подчиниться эйфории души. Русалки!

Красота-капкан жизни! Одних ведет к преклонению, других к зависти. Даже в преклонении есть эхо зависти. А ныне зависть правит миром. Красота – гармония желания и целесообразности.