Анджей Беловранин - Там, далеко, за порогом дома

Принц резко повернулся на пятках, голо-плащ его описал красивый полукруг и реалистично запутался в перилах платформы.

– Так вот: джинны легко могут справиться с любым энергетическим или традиционным оружием; теоретически они могут даже поглотить энергию взрыва термоядерной бомбы. Для них не представляет проблем и преодоление какого бы то ни было защитного поля. Но все же эти существа не всемогущи! Большую часть времени, экономя силы, они находятся в стазисе – некоем «состоянии покоя» – не имея возможности ни двигаться, ни как-либо воздействовать на окружающий мир. Но в любой момент, по собственному желанию, они могут начать трансформироваться в ту или иную форму для взаимодействия с любым типом энергии. Те параметры силовых экранов, что устанавливают сейчас оружейники «Катрин VII» – это вариация энергетического поля, преодоление которого потребует от джиннов наиболее долгой трансформации. У нас будет около получаса, прежде чем прислужники Лотама смогут напасть на нас. За это время вы сумеете доставить меня в его цитадель – и я улажу все разногласия между ересиархом и Федерацией.

– Не могли бы вы уточнить, сэр, – обратился Дин к принцу, почувствовав, что тот закончил свою речь, – если на доставку вашего высочества на Ван Зейн Прайм мы затратим как раз полчаса, не возникнет ли… каких-либо препятствий для возвращения «Катрин VII» из системы Ван Зейна?

– Я понимаю вашу обеспокоенность, капитан, – в голосе Нота Мейдена звучало уважение. – И ценю вашу заботу о своих людях и о собственности Федерации. Но исчезновение ересиарха, по моим данным, автоматически разорвет договор между ним и джиннами, и те, оказавшись на свободе, не причинят ни крейсеру, ни его команде никакого вреда, ведь, по сути, этим существам совершенно безразлична судьба того или иного объекта материального мира. С другой стороны, в случае, если я потерплю неудачу – или отдам вам соответствующий приказ – вы должны будете немедленно покинуть систему Ван Зейна. Поэтому гипердвигатель корабля, естественно, должен быть готов к прыжку в любой момент.

– Я уверен: ваше высочество не забыли о том, что на уход корабля в гиперпростанство после активации двигателя требуется около пяти минут, – в очередной раз поклонился Дин Рейсс.

– Не беспокойтесь, капитан, вы успеете. Я об этом позабочусь.

– Последний вопрос, сэр.

– Я в нетерпении.

– Почему для столь ответственной операции Ложа Равновесия решила использовать всего один корабль – даже такой прекрасный, как «Катрин VII», когда весь Звездный Флот с радостью поучаствовал бы в низвержении ересиарха Энергий?

– Это не боевая и даже не десантная миссия, капитан. Скорее я назвал бы ее диверсионной. Ложа не видит необходимости рисковать б о льшим числом кораблей, чем один – ибо в случае неудачи джинны легко уничтожат хоть весь Звездный Флот целиком. Причем им потребовалось бы для этого лишь несколько минут. А так на кону окажутся лишь жизни экипажа прекрасной «Катрин»; причем, еще вероятнее, что этот список сократится до одной жизни. Моей.

– Мы не бросим вас на растерзание проклятой нечисти, ваше высочество! – в энтузиастическом порыве воскликнул Унт Дорон. Принц с легким удивлением воззрился на лейтенанта службы внутренней охраны крейсера; нанообъектив поливизора вновь пронзил его душу насквозь.

– Бросите, если таков будет мой приказ.

Нот повернулся к капитану:

– А теперь проводите меня в каюту, где я мог бы отдохнуть, и пришлите за мной – ровно за десять минут до выхода из гиперпростанства. И не забудьте подготовить для меня десантный катер с перенастроенными силовыми экранами.

– Какие-нибудь особые пожелания, сэр?

– Да, пожалуй. Пусть меня разбудит лейтенант Дорон. Общение с этим человеком доставляет мне истинное удовольствие.

2.

Принц внимательно оглядел аскетически убранную каюту и, не оборачиваясь, кивнул головой:

– Можете быть свободны, лейтенант.

Унт закрыл дверь, и принц остался один. У него было примерно восемь часов для отдыха, медитации и размышлений.

Он выключил голо-плащ, вынул из глаза монокль, снял китель и перчатки. Одежда небрежно упала на стол, и Нот несколько секунд любовался, как переливается ткань: от черного к глубокому, сияющему зеленому. Все облачение принца было сделано из кентара; помимо красоты, у этого материала было еще несколько весьма ценных достоинств: он прекрасно мог защитить своего хозяина от холода и жары, неплохо – от токсинов и радиации, сносно – от физического воздействия; а при определенной доле везения, благодаря рассеивающему эффекту, – и от залпа из бластера.

Чтобы немного размяться, принц сделал пятьдесят отжиманий (один из имплантатов в его теле контролировал пульс и дыхание), потом полностью разделся и принял душ. Это расслабило его ум.

Принц активировал голосовой модуль управления каютой.

– Легкую музыку, – попросил он, и комната наполнилась звуками: скрипка солировала под аккомпанемент тихих электронных переливов. – Добавить виолончель, – его приказ был исполнен, и музыка стала более задумчивой.

Тогда Нот Мэйден голосом включил зеркало. В идеальной поверхности отразилось тело атлетически сложенного высокого мужчины – но зеркало не выявляло сотен имплантированных в него миниатюрных приборов, инструментов и оптиматоров, которые делали его одним из самых опасных и могущественных киборгов изученной Вселенной.

Нелегко превратить обычного человека в Жестокого и Целеустремленного принца Ложи Равновесия. Сначала обучающие вирусы изменили структуру его клеток, сделав его более быстрым и сильным и менее восприимчивым к любым видам агрессий. Потом долгие тренинги подготовили его тело к чрезмерным нагрузкам. И, наконец, 54 операции позволили вживить в его тело все, что могло понадобиться принцу Ложи Равновесия для работы в Службе Исполнения Приговоров…

Принц сел на пол напротив себя-зеркального, сложил ноги в удобную для медитации позу и сплел пальцы в мудру философского успокоения. Мысли его тут же пришли в полный порядок, и он без опасений отпустил их на свободу.

Нот Мэйден лучше многих понимал, как хрупка жизнь – наверное, именно потому, что его собственную жизнь оборвать было очень и очень трудно. Поэтому же он особенно явственно ощущал неизбежность смерти. И это последнее чувство заставляло его ценить жизнь больше всего на свете – больше силы и власти, больше красоты и больше любых творений человеческого (и нечеловеческого) разума и духа. Именно поэтому ради жизни он готов был не только умереть сам – но и нести смерть другим.

И именно поэтому особенно мерзким казалась принцу философия ересиарха Лотама. Ради своей религии Повелитель Энергий не собирался считаться с жизнью. Все существа, населяющие Вселенную, рассматривались им единственно как инструменты на пути к безграничной власти над неорганическим миром – миром бездушных раскаленных и потухших солнц, гравитационных вальсов галактик и безбрежной пустоты, пронизанной волей ее хозяина.