Евгения Полянина - Тень

© Евгения Полянина, текст, 2017

© Станислав Галай, ил. для обложки, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

…даже если ты не чувствуешь Мало, Мало почувствует тебя.

Темнота завихрилась и исчезла, сменившись рыжими пятнами. Пятна полыхали где-то на веках… Ослепла? Умерла? Перед глазами что-то горело, и слышен был только монотонный треск.

Катя зажмурилась, постаралась опустить стучащую боль куда-то вниз, растворить ее в земле, но провалилась. Зато поняла, что с глазами все в порядке. Всего-навсего забыла их открыть. Или разучилась после удара.

Мысли были вязкими и глупыми.

Катя сосредоточилась: поднять веки. Она впервые позавидовала Вию – ему хотя бы помогали – и застонала: затылок полыхнул болью.

… почувствует тебя…

Боль начала опадать. Катя сморщилась: ослепил свет. Она заметила на его фоне черную змею, змея ползла и ползла, поднимаясь, на ее чешую липли листья и пыль…

Катя моргнула еще несколько раз, сфокусировала взгляд, змея превратилась в шину. Колесо велосипеда продолжало крутиться. Спицы ударялись о ветку, издавая молотящий звук. Загадка решена, Шерлок.

Катя присела, провела рукой по затылку: прикосновение отдало болью. Будет огромная шишка.

И поскольку думать о голове совсем не хотелось, Катя сосредоточилась на остальном. Она схватилась за руль, присела, осмотрела себя и выдохнула. Джинсовый комбинезон покрылся пятнами от травы, кеды в грязи. О белой футболке глупо даже думать. Она посмотрела в зеркало заднего вида – над правым глазом ссадина, темные волосы сбились в гнездо, как у ведьм из сказок, в гнезде застряли колоски и вьюнки.

Провела рукой по ногам. Ссадина на колене, и слева на лодыжке царапина. Царапины были и на правой руке, и наверняка под футболкой уже набухают очаровательные фиолетовые синяки. Плюс голова. Будь проклят активный образ жизни!

Ветви деревьев зашевелились, из-за них появилось колесо велосипеда, потом каштановая макушка, потом Гоша целиком. Он толкал велосипед перед собой и, судя по чистеньким джинсам и лимонной футболке с красными буквами: «Я ничего не довожу до кон…» – ему спуск дался немного легче.

– Ты как? – он попытался сказать это серьезно, даже обеспокоенно, но в уголках губ затаилась улыбка. За двенадцать лет дружбы Катя научилась считывать такое на раз. Она с досадой треснула кедом по велосипеду, колесо закрутилось, спицы снова затрещали.

– В следующий раз займемся тем, что я люблю, – буркнула она, проверяя, не раздавила ли сэндвичи. Ко всему прочему, рюкзак из розового превратился в коричнево-зеленый.

Гоша притворно вздернул брови.

– Мы и так каждый день смотрим фильмы.

– Я не об этом, – возразила Катя, – я имею в виду… валяться на диване, есть чипсы… Чем эта машина пыток, – она толкнула велосипед, – лучше?

– Здоровье?

– О да, я выгляжу чертовски здоровой.

Она заставила себя подняться на ноги, убедилась, что голова больше не идет кругом. Да и боль прошла. Посомневалась, не бросить ли велосипед здесь, но решила забрать. В крайнем случае можно продать и потратить деньги на что-нибудь действительно важное: приставку или новый плеер.

Катя выровняла велосипед и потащила вверх по горке.

– Слушай! – позвал Гоша, взбираясь за ней к дороге. – Ты же нормально ехала. Почему вдруг упала?

– Не знаю, – призналась Катя и вдруг поняла, что не помнит.

Они выбрались к дороге, которая тонкой заасфальтированной змейкой тянулась по парку. Катя посмотрела вперед и нахмурилась: если бы она проехала еще метров двести, рухнула бы прямо в озеро.

В какой-то степени ей даже повезло. Исцарапанная, злая, но, по крайней мере, не мокрая. К тому же теперь у нее появился отличный повод прогулять ИЗО и заглянуть в медпункт. Катя бросила велосипед на обочине, стянула рюкзак и принялась шарить по карманам.

Где-то они точно были.

Гоша привалил велосипед рядом.

– Точно, ничего серьезного? – спросил он. Он был на полголовы выше, и ему отлично удавалось давить ростом. Его взгляд прожигал макушку. Катя невольно провела по затылку рукой.

– Только царапины, – она достала упаковку пластырей и победно потрясла перед его носом. А потом выдохнула: когда-то пластыри со зверюшками казались хорошей идеей. В те прекрасные времена, когда Катя не думала, что придется клеить их на самом деле.

«Да, сегодня будет трудный день в школе», – мучительно подумала она.

– Лучше все-таки заскочить в медпункт, – посоветовал Гоша.

– Конечно, я заскочу, – Катя налепила пластырь на ногу и еще один на плечо, – и буду надеяться, что меня отпустят с уроков.

На лице Гоши появилась хищная ухмылка.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Макарова, – сказал он строго, – ты специально упала, да?

– Что? С чего бы? – Катя залепила пластырем ладонь и скосила взгляд кверху, как будто надеялась разглядеть ссадину на лбу. Нет уж, подумала она, сюда она ничего лепить не будет.

Гоша изобразил руками весы:

– Контрольная по истории или несколько царапин? Действительно, сложный выбор. Так и вижу это, – он выставил руки вперед, будто давал представление, – ты спокойно себе ехала, а потом вдруг вспомнила про контрольную и решила: была не была. Резкий поворот руля, кусты, ветки, вся жизнь перед глазами…

Катя убрала за ухо торчащую прядь и уставилась на небо. Небо было светлым и высоким, усеянным рябью серых облаков, будто его разъедала плесень.

А действительно, почему она упала? Хорошо бы вспомнить… Не то чтобы Катя была мастером крутить педали, и не то чтобы дорога в парке представляла собой образец гладкости, но… Здесь не было ни заметных ям, ни больших камней. Люди утром ходили редко, и Катя наверняка успела бы свернуть. Гоша тоже не заметил ничего странного, раз спросил.

В голове промелькнула неясная мысль. А если не удар послужил причиной амнезии? Если какой-то случай (мысленно Катя назвала его Икс) вызвал потерю и управления и памяти?

Она встряхнула головой и направилась по аллее, волоча велосипед справа. Если Гоша надеется, что она еще хоть раз залезет на эту адскую машину, он сильно ошибается.

Она пропустила друга вперед и поплелась следом, думая, как бы проскочить в медпункт и не попасться на глаза одноклассникам. Они наверняка посмеются над ее видом: растрепанная, грязная и с разноцветными блестящими пластырями для детей. Гоша словно угадал ее мысли.

– Какая разница, – пробормотал он, – ты все равно ненавидишь половину школы.

– Не ненавижу, а высокомерно презираю, – возмутилась Катя, – это большая разница, – она поправила рюкзак и остановилась. Ей вдруг показалось, что она вспомнила.