Андрей Романовский-Коломиецинг - Монархическое (учение). II том

Несколько раз канонадами видел дядю Гену с одним показом фотографий своих детей, но конечно более всего меня связывает в родственном плане мать, то главное сохраненное для моей жизни звено, при котором можно было восстановить остальные и навсегда запечатлеть в памяти и истории одного рода, важного для рассмотрении в наследственном плане передачи родственной харизмы – почти никакой по слабости сильного социального испуга, усилиями получившееся только женской стороны. Но впрочем было сильное желание поведать потомку у моего деда, и редко появлявшийся на глаза дядя твердо утвердил: был Романовым!

P.S И вот что ещё припомнилось по этому поводу. Когда-то в один из тех разов в детстве о десяти-дюжине лет отроду, приезжавший дядя Гена, предыдущему тому последнему разу, через 13 лет когда высказал как выпалил что мой дед – Романовым был! И тогда же на мой наводящий вопрос про родовые поверья какие-то и передающиеся издавна, так скажем – утвердил чётко, что есть поверья и начал байду с самого себя о том, что он будет большим человеком за границей, что его в своё время и натолкнуло на мысль попытаться перейти границу с Финляндией…, хотя и тут же предполагал, что это о другом Гене-старшем говорилось; так вот возвращаясь к отроческим воспоминаниям предыдущего раза, вдобавок ко всем остальным поведанным им данным, всегда пребывало на памяти следующее непонятное, противоречивое даже какое-то, пенятельное выражение своей горесности того великовозрастного дяди в моих глазах о своём… как бы это лучше выразить?…Невозлюбленном что ли детстве. Это как раз такое неясное неукладывающееся в обычные нормы понимания утверждения-вопли души и сердца, неизгладимо запечатлевшиеся на памяти истории семейных отношений. Потому что открыто вслух горесно воспоминались, имея под собой какую-то подоплёку

Что это было? Каждый в своей жизни горазд на какие-то отчебучивания, каждый откидывал какие-то коленца, так что по ним, как исключениям нельзя судить ни о нем, ни о тем более о всех. Вот эта дяди-Генина горесть вполне являлась как раз такой выходкой, неизъяснимой скорбью постоянно гложащей человека в великой его обиде. Судите сами, вот оно, что ясно не может уже уместиться в иной голове и передаётся самой общей примеченной сутью: мол раз он родился на какую-то минуту (!!!) позже… его тогда… по этому поводу принижали и всячески недолюбливали в пользу кого-то старше, пространно намекалось, так что даже мне казался какой-то был за ним другой его брат. Я не представлял наверное себе четко значит, что моя мать и дядя – двойняшки. Однако по рассказам детства матери соотносил их как равных по возрасту вместе, тем более зная каким наглым обидчиком он был! И зная что старший его брат – дядя Толя четко вызначен был как старший взрослый брат, но как тогда на минуту? – попал я в недоумение.

В чем был смысл того плача? Потому что существовало особое отношение по поверью к Наталье в том роду, на чем в именовании должно быть настаивал будущий отец, тот незримый легендарный в сокрытии о нем мой дед? Дядя же Гена, Генкой его просивший последний раз называть, то всё повышенное внимание в поверьях интерпретировал как недостаток невнимания в сакрале к себе? Именно так должно было быть, то ведь уже было 3 поколение подряд в том роду, когда именовали Натальями. Я был свидетелем уже высказывания к четвёртому поколению, когда меня грубо прошагали мимо, сказав через мою голову о следующей: – «Ты Наталья, ты родишь Мессию…

Что значило в царском изначально роду, начавшем усиленно забывать с новым поколением свою основу, то что значило «Помазанника Божия» на царствие, совсем угасшее значение в пользу чистого религиозного понятия. Именно такое было, и я ещё тогда несколько запротестовал в себе, почему меня-то обошли, вот ведь с предыдущими высказываниями я сходился по имени Андрей. Не захотелось мне тогда ни в какую, помню это чувство быть пройденным. Вскипела должно быть кровь. Воспринималось тогда это всё, несмотря на советское время весьма не по-детски серьёзно, веряще, что говорят взрослые. Между прочим полученная моим поколением редакция той терминологии слов явно была уже изменившейся в связи с отхождением старых понятий далече, из чисто монархических на веровательно-религиозные и возможно перед моими глазами были и те, кто те слова перекомпелировал на созвучные иному времени и пониманию. Пророчества же всегда гуляли по Русской земле: уедет в Америку, будет оболган. Сочувствовал я ему в том, при детской-то психике, такой незапятнанной, если и ранимой, то понимать про кого-то, что на него возведут ложь было помню очень волнительно. Как оболгут вопрошал? Чтобы оспорить ту ложь; не догадывался даже что в том рёве, что будет потом, легче выявлять какой аспект не попался на языки, оказался упущен.

Только устные предания определённой как «устная традиция» доходят нам с тех времен, в том числе и семейные, потому что официоза, открытости, прослеживается стали избегать уже начиная с 7-го колена по цепи наследственности. Так можно предположить начиная с фактов о великом князе Михаиле Павловиче, который как известно обладал какими-то неутешительными пророчествами о потомках дома Романовых, но как говорилось так и не решился поведать о них супруге своего царствующего брата Николая I. Но как раз ему-то он не мог не открыться, элементарно будучи вызван и допрошен самим Государём, которому должен был выложить всё как на духу. Заметим, что умер Михаил Павлович очень рано в 1846 году и оставил сведения обо всём этом у историков значительно ранее.

Возможно после тех разговоров у императора Николая I, исторически же известно, возникло известное желание отстранить старшего сына Александра от прав наследования престола, с интерпретацией причины за несерьёзностью и несознательностью того в молодости. Приводились различные случаи кем-то из заинтересованных лиц, когда отец-государь неожиданно нагрянул на сыновнюю службу, а тот играл в карты. Выругал за неисполнение служебных обязанностей и ушёл. Затем неожиданно опять нагрянул и опять застал его за игрой, и тут надавал ему картами по лицу. Другая оказия получилась с ним так, что получилось жениться тому старшему Наследнику престола на… незаконнорождённой из дома Гессен-Дармштатских, вот незадача, просмотрели. Это якобы случайно выяснилось потом уже. А по строгим законам и той тщательности исполнения, с которой подходили в выборе, тем более будущих императриц, выглядит совсем уж невероятным не знать, то что всем очевидно известно было. Наследник с этим подставленным браком терял права на царствование, стоило только на серьёзном уровне подняться противодействию. Причем это не досужий какой-то домысел, но наглядно видимое отсутствие передачи наследственной гемофилии, и передачи таковой в последующем в поколения последнего императора.