Андрей Романовский-Коломиецинг - Религиозное. Из сборника «Духовное»

© Андрей Иоанн Романовский-Коломиецинг, 2017

ISBN 978-5-4485-7916-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По найденному мною, что духовность есть сила, добавлю на основании этой силы, что раз эта сила имеет оборачиваемость в материально ограниченное, то содержание каждой духовности есть замысел. Оборачиваемость в материально сливающееся есть поле воспринимаемости жизни, а выбросы своего вокруг, создание своего пространства, есть третья часть особенности человека. У меня она получила выход через писательство, как единственное масштабно-значимое, при моей скудности выделенной силы на мою известность, но не известность моего среди людей. Главное всей особенности выделенной мне глубины восприимчивости является даже не сама глубина, но выработанное умение охватывать как можно общее и большее, таким, как я назвал «аристократическим» методом соприкосновения только, и без рутины труда дотошного изучения всех мелочей составляющего целого, но галопом по Европам, на основании общих законов понимания всего. Отсюда же навык: знать то что ты не знаешь, и судить верно о том по ходу разговора, на что суждения еще нет, оно только-только складывается и тебе даже самому интересно как? Очень хорошее понимание правды, а значит ее ветвей и справедливости, находчивости. Немного более серо-белесое, с проблесками восприятия зла. Проблески в том что заметил: человек творящий зло и сам мучается, и нужно чтобы и зло, и наказание за него когда-нибудь пресеклись – в том совершенность. Главный же замысел жизни состоит в сбывающихся в моей жизни пророчествах, которые строго привязали мою жизнь к исполнению их самым странным иногда образом, почти нарочным, как то было потерять возможность приезжать в США, по причине собственного бездействия и даже врежения самому себе. Однако, при этом явном процессе разрушения судьбы, достижения в удивительности воспоминаний о должном, когда оно только говорилось и вот произошло. Например, сосед в деревне вдруг получил работу и оставил коз пасти тебе. Сыроварение, о котором задолго говорилось при мне же. Явные вынужденности добираться товарняками и электричками. Проблемы с документами. И вообще много чего. В православии скажут прелести. Я скажу: без которых нельзя жить. Они нарочно и даны мне в уверенность что зло пройдет. Мне действительно искренне нужна полная победа над злом и неважно кто я есть на самом деле. В юности это невосприятие зла было по-видимому наиболее фатальным и мне в поддержку дано было 5-е зрение, как удивительная отдушина иметь от зла отстойник в личных мечтаниях, в которых я находил панацею злу: если атомы будут собираться в молекулы любой конфигурации, то с прекращением разрушения и зло, если не изничтожится, то ослабнет и примет сносные степени. Летающие на внутреннем фоне видения-частицы вдохновляли меня к таким мечтаниям, в жизни же на просмотре фильма, как одна египетская девушка вскрывала себе вены на руке мне стало действительно плохо до обморочного с пятнами состояния. Нарастить надежду в реальной панацее было спасение. Я даже в том СССР не ведал о жизни после смерти и искал в своем природном феномене панацею и жизни далее, например, в том если мозг станет из такой неломкой материи, то может быть и сможет жить в благоприятных подпитывающих условиях и далее в нишах перед телевидением. Быть в курсе всех мировых событий, даже что-то писать. Другое что меня в то время школы и работы в магазине подсобным рабочим со своим кабинетом занимало – это писательство и все с ним связанное. На этом произведении я рассчитывал прорваться и заняться своим природным феноменом, все-ж-таки очень была большая надежда, что этот феномен сам придет к своему логическому продолжению и тот цветок в очертаниях, или даже соцветие, что одним из многих явлений я постоянно видел на удобном фоне – прорастет к тому, чтобы хоть сначала мне отвердеть по отношению к возможному разрушению меня извне и защиты нового вида живого достижения, а затем облекшись силой, я как волшебник в недалеких еще тогда сказках мог преобразовывать и претворять необыкновенное. То несомненно сильно прельщало меня к самочувствию каким-то особенным, но в противовес этому внешне, люди наоборот ко мне относились злобно. А возможно и обычно, но я после мечтаний слишком уж невосприимчиво относился к любой грубости, сильно ей травмируясь. Распечатка первой книги с ошибками и недочетами также тиранила меня своим несовершенством. Субстанции совершенства и несовершенства разрабатывались вначале как разъединенные враждующие стороны, потом найденные как изнанка одного от другого, а затем и вовсе не враждующие сущности – но как грани всей полноты, между которыми возникает новая субстанция и тоже важная, успокоиться и быть кем есть, не стремясь ни в партии из народа, ни в знать. У меня период стремления в знатные сменился ныне в основном быть кем есть с неотрицанием, если представиться возможность податься в знать, хоть и для того чтобы что-то смочь сделать. Зря православные бояться прелести, она может и утопить человека, но может и вознести, впрочем и не зря, но только для православия, какого оно было, тянувшего к смирению. Получается к нечто среднему, к чувственному, и возвращая оное в обратное, в силу, так оно и приходит к духовному, путем их учений о подавлении страстей и желаний, отказа от мирского и прелестного. Для чувственников, православных, восточных людей правильно. Но не то для нечувственников. Мой зверь по-видимому все-таки Лев. Львиный подход, а не Человеческий. Мне бы только копнуть чувственную жизнь. Особым образом я только читаю о житиях святых старцев в монашестве, как читают фантастику или историческое. В силу понимания того монашественного, пребывающего в моей жизни в одиночественности и тех же самых попыток достичь высшего. Молитвенность, присущая чувственности, у других заменяемая медитацией, у меня представлена размышлениями в виде разговора с кем-то, скорее всего обращенного к Богу, что начиналось с того что я разговаривал определенно с кем-то, и вообще давал большое интервью всем. Как и у всякого «человека-нечувственника», чувствительность у меня представлена так же во всей палитре, кончая экстрасенсорным, другое дело, что моя сущность своевременно ей пользоваться. Сущность духовности во времени и своевременности пользования тем или иным из трех, а может и четырех. Конечно же особое, основное пользование занимает умственная часть.