Таша Истомахина - Я твой Ангел. Серия «Корни и крылья», книга 1

– Да, Куратор мне говорил.

– Так какого… Почему стекла у машины с затемнением!!!

– Да я даже внимание на это не обратила!

– Вы не знали, что у вашей машины тонированные стекла?!

– Я не знала, что это нарушение!!!

Вот так незаметно я начала орать на Брежатых, а они на меня.

Внедорожник они забрали, «изъяли из пользования».

В юности, у меня была ситуация, которую, говоря на языке программирования, можно было назвать «горячий пиксель». Горячий пиксель – это одно зернышко на экране, которое светится всегда, отвлекая на себя внимание. В реальной жизни тоже бывают интересы, которые уводят вас от всего остального, переключают на себя фокус от других дел и забот.

В студенчестве мы с Марьяной написали книгу, которая и «украла» наши младые годы. Мы почти не общались с сокурсниками, не заводили романы и не ходили на дискотеки. Мы писали.

В тот вымышленный сюжет, придуманный моей подругой, я поверила сразу и безоговорочно, хоть он и был мне рассказан шёпотом, в очереди прямо возле уличного лотка с яблоками. Меня как молнией в тот момент ударило, и я так громко воскликнула: «Вот это да!», что все хмурые дяди и тети оглянулись посмотреть на вопящую.

Почему я приняла этот вымысел как несомненную вероятность, почему мгновенно смогла раствориться в нем полностью, так же как и хозяйка сюжета? Неужели мы так резонировали, что образовали симбиоз абсолютно равноценных авторов, которые в последующие пять лет превратили один мысленный посыл в целую жизнь нескольких героев книги?

И мысль то была абсурдная – о том, что Робин Гуд не погиб в Шервудском Лесу, а его забрали в будущее. Это почти как Терминатор, только бредовее. В те годы по телевизору показывали английский сериал «Робин из Шервуда», где очень симпатичный главный герой погибал в конце, кажется, второго сезона. С этим трудно было смириться, а Марьяна предложила довольно смелую альтернативу, так сказать вариант развития событий. Однако из одной этой мысли появилась команда «засланцев» в 12 век, три вида представителей внеземного разума, Летопись и магическая Звезда, транс-временная Спираль и всё это на фоне Средневековой Англии. Тут сразу же хочется молить о снисхождении: это были восьмидесятые, нам было по семнадцать лет, мы не читали научную фантастику, не видели «Звездные войны» и ничего не слышали о метафизике. Потом, когда в этом веке начали появляться эзотерические книги и ченнеленги, как много мы находили совпадений и пересечений с тем, что узнавали и тем, что сами же написали пятнадцать лет назад!

Мы понятия не имели о литературном процессе. Возможно, надо было сначала продумать сюжет, а потом изложить его наименее кучеряво. Но мы постоянно получали какую-то информацию, применяли её на наших героев, формируя цепь событий, которые потом пытались связать сюжетом. Антенной, конечно же была Маля. Она ловила из пространства идеи, рассказывала мне, я адаптировала мысль к происходящему у героев. Потом мы искали нужные детали в библиотеке, и делили пополам: ты пишешь эту главу, а я ту. Почему эти главы потом совпадали по интонации и динамике слова, я не знаю: их словно писал один человек!

Самое трудное было в конце: соединить написанное в одно произведение: мы словно шили Франкенштейна. Но я нежно люблю нашу книгу, потому что это было настоящее горение души, мы просто погрузились в магию творчества и фантазии на пять лет, мы сотворили новый Мир. Были многомесячные перерывы, мы ссорились и мирились, каким-то чудом учились и работали, но понимали, что ведем себя как не очень нормальные девицы. Хотелось личной жизни, надо было как-то приспосабливаться к реальности, и мы провели ритуал освобождения от нашей книги. Мы осознанно, вслух попросили отрезать нас от этого канала (о том, что такое «высказанное вслух намерение» я узнала спустя два десятилетия). Что хотели, то и получили! Мы отрезали Творчество, интуицию, наших друзей-героев, созданную нами Вселенную. И началась взрослая жизнь.

Мы не возвращались к нашей книге почти двадцать лет, потом решили отнести её в издательство. За эти годы я совсем забыла сюжет, открывала его для себя заново, и удивительно – мне нравилось читать, то, что мы когда-то написали. Я запечатала отредактированную рукопись в стандартный продуктовый пакет, а потом увидела на нём символичную надпись: «Мы может не самый лучший магазин, НО МЫ ОЧЕНЬ СТАРАЛИСЬ».

После неудачи в редакции, мы с Миркой решили выложить книгу на сайте в интернете, где бесплатно публиковали свои рукописи никому не известные авторы. Помню на мою радость «Представляешь, нас прочитало триста человек», Маля написала: «Ура! Даешь трехтысячного читателя!».

Кажется, именно тогда я поняла, что это и есть моё личное выражение полноты бытия и ощущения счастья.

Когда вернулся Михаэль, я сделала максимально раскаивающееся выражение лица. Он посмотрел на меня, на отпечатки шин внедорожника, на следы протекторов обуви, и засмеялся от всей души.

– Нарвалась-таки! Понравилось разговаривать с мужиками в форме?! Молчишь теперь, вот и молчи. Будешь знать, как не слушать старших и опытных!

– Поверь, мне очень жаль твою машину.

– А как мне-то жаль!

– Ну, прости, Михаэль.

– Ладно, не бери в голову, – напарник хитро улыбнулся, – давно хотел автомобиль поменять, да просто так Марковича ведь не выбросишь. Ты, можно сказать, услугу мне оказала.

Кажется, это происшествие улучшило настроение Михаэля, потому что всю дорогу до моря – мы поехали туда на автобусе – он рассказывал мне какие-то забавные истории. Что-то о том, как однажды заправил машину, отъехал немного от автомата и в зеркало заднего вида случайно увидел, что за машиной тянется шланг, потому что он забыл вытащить его из бака. И про какую-то свадьбу, на которой невеста бросила букет подружкам, а рядом стоявший подвыпивший гость машинально отбил его ногой как футбольный мяч, отчего букет разлетелся на мелкие цветочки. Я улыбалась в нужные моменты, а сама в это время обдумывала то, что сказали мне напоследок Брежатые:

– Для Нумераторов есть всего два предупреждения. Первое от нас. Второе от Дэмпфера. Третьего лучше не получать.

И размышлений моих хватило до самого моря.

В отличие от вчерашнего непогодистого дня было по-летнему тепло. Есть вещи, которые совсем не ожидаешь. Кто мог подумать, что когда мы вскарабкаемся по красноватым камням на вершину обрыва, то найдем там гладкую каменную скамью, прогретую солнцем. Мы с Михаэлем сели на горячую плиту, утомленно откинулись на широкую спинку и обозрели окрестности до самого горизонта: волны чуть слышно шуршали где-то внизу, поверхность моря дрожала серебряными разводами на темно-синем, солнце разливало свой жар от края до края – все было как надо. И при этом я чувствовала бесконечную свою отдельность от совершенной реальности. Она есть и есть я, но не вместе. Михаэль по-своему воспринял мою молчаливость: