Михаил Ежов - Метаморфоза. Историко-приключенческий роман

До неё оставалось совсем немного, одна-две минуты езды по деревенским улицам. Вскоре он уже парковался у церковной ограды, заглушил двигатель, посидел еще несколько минут за рулём, обдумывая то, что видел и чувствовал по дороге, вышел из машины, перекрестился, прошел через двор и, поднявшись по ступенькам, вошёл в церковный притвор…

Он стоял недалеко от алтаря, в церкви шла служба, по всей видимости, сегодня отмечался какой-то православный праздник. Какой именно Михаил не знал. Он слушал пение церковного хора. Нестройные голоса певчих, отражались от стен, взлетали под купол и падая вниз, тут же подхватывались певчими вновь. Изредка хор замолкал, уступая свое место пению священника. Народу в церкви было не много. В руке он держал несколько свечей, но так как служба была в самом разгаре, ставить их не решался, чтобы не мешать своему другу священнику и не отвлекать прихожан. Да он и никуда не спешил. Михаил любил вырываться за город в будний день. Справившись с делами, приезжал в этот старый сельский храм, в котором в это время почти не бывало прихожан, проходил в пустую церковь, ставил свечи, просил, каялся, молился в абсолютной тишине, нарушаемой лишь тихим потрескиванием горящих свечей.

Так он пытался остаться один на один с Богом – той высшей духовной силой, в присутствии которой он уже давно не сомневался и своими мыслями, что бы наконец-то прийти к пониманию смысла собственной жизни, осознать себя в этом мире, отделить доброе от злого и в который раз попытаться определить для себя, кто или что он такое есть, и для чего это нужно.

А подумать было над чем. Последние три года его жизни, были настолько насыщены невероятными, с точки зрения здравого смысла и рассудка событиями, что дать им объяснение было просто необходимо. Все эти три года он твердо шел к поставленной самому себе, некоторой высшей и как ему казалось духовной цели. На этом пути его не раз пытались сломать и не пустить дальше. Кто и зачем, оставалось только догадываться. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Сначала его оставили практически без средств к существованию и заработка, затем тяжелейшая авария, где он чудом не погиб сам и не потерял любимого человека, венчание, когда он, скрипя зубами, двигался по этой же церкви на костыле, стараясь перенести тяжесть тела с раздробленной в коленном суставе левой ноги на здоровую правую.

Потом внезапная потеря зрения. Он почти ослеп на левый глаз и именно в тот момент, когда заканчивая первую часть своего романа, описывал душевные муки, потерявшего зрение князя киевского Владимира Святославича. Приговор врачей был суров. Вероятность восстановления зрения – один процент. Слишком поздно обратился за помощью. Не через двенадцать, а через сорок восемь часов. Тогда спасло лишь чудо. Это чудо произошло в этой же церкви. Узнав о его беде, его друг Георгий, в тот же день провел обряд соборования.

Зрение восстановилось, практически полностью. Все остальное по сравнению с этим, можно считать мелочами, о которых и не стоило вспоминать. Больше всего в это время он боялся за здоровье и жизнь своих близких, потому что понимал, что эти все те, кто ему дорог, находятся в не меньшей опасности, чем он сам. Особенно сильно Михаил переживал за жену. Её душе приходилось преодолевать те же испытания, что и ему. Это была страшная ломка. Ломка собственной гордыни, вечные противоречия и сомнения.

Жизнь распорядился так, что последние годы они постоянно были рядом. И каждому из них досталось по полной. Но они вместе держали удар, потому, как знали ради чего, а точнее ради кого это делают. В тот день, когда они узнали, что Марина ждет ребенка – были безмерно счастливы. Два долгих года они ждали этого момента. Все остальное в этом мире просто отошло на второй план. Еще задолго до ее беременности они знали, что должна родиться девочка и знали ее имя.

Они верили и не верили своему счастью. Вместе заботились о малыше. Каждый день беременности жены и уже после рождения дочери, Михаил боялся за жизнь и здоровье Марины и ребенка. Он превратился в ценного пса, который лежа на пороге их жилища заступил на его охрану темной ночной порой. Он знал, что сейчас жена и дочь слабы и особенно беззащитны, а потому ждал удара, в это самое больное и слабое место. Он готов был закрыть их собой от всех невзгод и болезней, чтобы ребёнок успел подрасти и встать на ноги. Лишь только хватило бы сил и отпущенных ему свыше дней жизни.

Когда он находил время писать, даже для него оставалось полнейшей загадкой. Но роман складывался строка за строкой и в конце лета он закончил его последнюю – третью часть. Иногда ему казалось, что вместе с окончанием романа, закончиться и его жизнь. Ведь он рассказал все, что должен был рассказать, что еще нужно? Но первые шаги, сделанные дочкой и ее первые слова, накрепко привязали его к этому миру. Или время еще не пришло. Кто знает? Вот и сейчас он приехал к своему другу, не только отстоять службу, а за тем пообщаться по душам. Он привез ему распечатанную рукопись, для прочтения. Найдет ли он для этого время? Ну даже если не найдет, роман все равно останется у него, когда-нибудь дойдут руки. Только здесь в храме он начинал понимать, зачем ему так нужно было отдать ее именно ему.

Возможно рукопись это – ключ. Ключ к человеческой памяти, памяти о том, что когда-то уже было. С нами или нет? Одному богу известно, что вспомнит его друг священник. Эта память о прошлом просыпалась не сразу. Для этого нужен был толчок – экстремальная ситуация в которой в минуты крайней опасности восприятие реальности и работа всех органов чувств и головного мозга человека обостряются до предела. Тогда просыпается память. Или ключ, который, как ключ от сейфа отпирает секретный механизм и дает доступ к тем архивам памяти о прошлом, которые были заблокированы, в тот момент, как только человек осознал себя в этом мире. В общем-то все так же логично, как и в то же время абсурдно.

А иначе как объяснить, что пришедшие в Славянск вместе с человеком, помнящим свое прошлое, под псевдонимом Стрелков полсотни бойцов, вооруженных лишь легким стрелковым оружием, несколько месяцев с успехом держали оборону, против всей украинской армии и нескольких батальонов наемников. А затем, нанеся укропам ощутимый урон, вышли из окружения практически без потерь, но уже целым полком и на бронетехнике, захваченной у врага. Вот это фантастика? То, что и в кошмарном сне не присниться любому военному стратегу.

Война способствовала пробуждению памяти. Подобное притягивает подобное. Стрелковцы начали, а укропы Градами, Смерчами, штурмовой авиацией помогли народу вспомнить о великом прошлом Руси, о ее божественном предназначении. Недаром почти каждый ополченец, воюющий на Луганщине и Донбассе – верующий. Сражаются за Веру за Святую Русь, против фашистов, а уж потом за язык, против олигархов и тому подобное…