Эдгар Крейс - Пираты Балтийского моря. Сын Бога

Толстый ратник, не говоря ни слова, вынул из ножен свой здоровенный меч и со всего размаха плашмя ударил посла по голове. Того не спас даже парик и он, как подкошенный, свалился на землю.

– Ты что наделал, увалень! – закричал на него Везунчик. – За кого нам теперь магистр платить будет?

– Да я же не сильно, – смутившись, стал оправдываться толстяк.

– Не сильно он! – передразнил его Везунчик. – Поди мёртвый уже!

– Через час очухается, – пожал плечами провинившийся.

– Ладно, давай посмотрим, что там у него в карете? А где кучер?

– Убёг, наверное, – безразлично ответил тощий.

– Как это – «убёг»?! Ладно, главное – шпиона взяли, – довольным голосом произнёс Везунчик и слез с коня.

Он постоял над распростёртым на земле телом «шпиона» и внимательно изучая цвет его лица. Создавалось такое ощущение, что тот не дышал. Везунчик слегка пнул ногой добычу, но та и не пошевелилась.

– Н-е-е, толстый, кажется ты его всё-таки убил, – вздохнул бывший гонец.

Толстый недоумённо пожал плечами, слез с коня и подошёл к распластавшемуся на земле телу «шпиона» и тоже заглянул ему в лицо.

– Да что ты не видишь? Он же розовый, а значит ещё живой! – усмехнулся толстый.

Удовлетворившись ответом ратника, Везунчик залез в карету, покрутился в ней немного. Вроде ничего подозрительного не нашёл, только на сиденье лежала карта дорог. Везунчик взял её в руки и стал разглядывать непонятные цветные узоры на бумаге. «Эти шпионы и писать-то по-человечески не умеют, чтобы все нормальные люди прочитать могли!», – возмущённо сплюнул Везунчик.

– Ну, что здесь? – просунув лицо в открытую дверь кареты, спросил тощий.

– Да ничего интересного! – раздражённо буркнул в ответ Везунчик. – Бумаги непонятные какие-то, короче – шпионские они всё.

– А под сиденьем, смотрел?

– Не, а где?

– Ты что, карет никогда не видал?

– Тебе надо – ты и смотри! Я на каретах не разъезжаю! – обиженно огрызнулся Везунчик.

– Ладно, подвинься!

Тощий тоже залез в карету, снял мягкие подушечки и открыл крышку спрятанного под сиденьем сундука. Везунчик и тощий ратник разом заглянули туда и одновременно громко присвистнули.

– Вы чего там свистите? – теперь в проёме двери показалась и толстая рожа второго ратника.

– А смотри сам! У меня просто слов нет на это безобразие! Москвитяне уже совсем обнаглели! – раздражённо произнёс Везунчик.

– Да, что тут у вас происходит? – недоумённо спросил толстый ратник.

Он кряхтя залез на ступеньку и ввалился в карету, подвинув в сторону своим объёмным телом остальных воинов, так, что они дружно попадали на соседнее сиденье.

– Да осторожнее ты, увалень! – возмутился Везунчик.

– Ну, что вы тут увидали? – спросил толстый, совершенно игнорирую замечание, и заглянул туда, куда недавно смотрели его братья по ордену.

У его ног стоял сундук до верху наполненный самыми различными драгоценностями. Даже в неярком свете, пробивающимся через открытую дверь кареты, разноцветными огнями переливались множество бриллиантов. Рядом лежали высокая гора рубленных кусков золота. Сокровища манили к себе и требовали, чтобы их сейчас же взяли в руки и погладили. Толстяк так растерялся, что его ноги самопроизвольно подкосились, и он сел на колени сидящих за его спиной товарищам. Раздался дружный визг и брань.

– Ты куда уселся, увалень! – заорал на него Везунчик. – У тебя что, глаз нету?!

– Сзади у меня глаз нет, – безразличным голосом ответил толстяк, но с места так не стронулся и продолжал разглядывать богатства. – Слушайте, а если мы магистру о своей находке ничего не скажем? Это же мы теперь на всю свою жизнь будем обеспечены и можем хоть сегодня спокойно возвращаться к себе домой. Правда?

Толстяк с детским, простоватым лицом повернулся к своим товарищам, но те, вместо радостного ответа, только застонали под тяжестью его массивного тела.

– Ты хотя бы слез с нас для начала, – примирительно сказал Везунчик, до которого только теперь начинал доходить смысл сказанных толстяком слов.

– Конечно, – ответил толстяк и разогнулся во весь свой огромный рост.

Послышался громкий удар. Это верзила грохнулся своей головой о потолок довольно низкой кареты и, вдруг, наступила кромешная темнота.

– Ты что это сделал, увалень! – снова закричал на него Везунчик. – Зачем дверь кареты закрыл? Ничего же не видно!

– Да не закрывал я её вовсе! – проворчал в ответ толстяк, и стал в потёмках пробираться к выходу.

Снова раздались крики и брань. Это уже толстяк, совершенно не церемонясь, в почти полной темноте наступал на ноги своих товарищей.

– Открой дверь, увалень! – скомандовал Везунчик.

– Я пробую, но она не открывается, – пожаловался он.

– Что значит – не открывается?! – снова закричал Везунчик и сам протиснулся к двери.

Он налёг на неё всем своим телом, но она действительно и не подумала открываться. Везунчик немного отодвинулся и попробовал её взять с налёта, но результат оказался тем же.

– Хватит вам там пыжится! Всё равно ничего не получится, – раздался чей-то до боли знакомый для Везунчика голос. – Мы подпёрли обе двери брёвнами и вам теперь без нашей помощи из вашей темницы не вылезти.

Этот голос раздавался явно из-за двери кареты и был слегка насмешливый, прямо как в прошлый раз, когда на него налетели лесные разбойники. «Разбойники!», – быстро проскочила в мозгу Везунчика верная мысль. – «Это же их главарь, Стоян!». Память услужливо подбросила ему даже имя его врага, но это теперь уже совершенно ничего не меняло. Он отошёл от двери, нашарил в темноте рукой сиденье и удручённо сел на него. Руки сами, безвольно опустились на лавку. «Всё, теперь нам конец!», – подумал Везунчик.

– Привет, немчура, ты меня ещё помнишь? – раздался за дверью кареты басовитый смех. – А помнишь, как я тебя в прошлый раз бока хорошо намял?

Это уже смеялся его главный мучитель, кажется Всеволод, для которого его железный шлем был не крепче листа тонкого папируса. Везунчик нервно передёрнул плечами и даже незаметно для себя самого тихо заскулил.

– Ты чего? – услышав жалобный писк своего товарища, спросил тощий.

– Это они! – панически зашипел Везунчик.

– Кто они? – не понял толстый.

– Лесные разбойники, которые меня в прошлый раз схватили! – нервно засвистел бравый рыцарь, потеряв от нервного напряжения свой естественный голос.

– Так вот они какие, эти лесные разбойники! – тоже почему-то полушёпотом ответил тощий, будто это что-нибудь изменит, если его голос услышат за дверью кареты.

Толстый попытался ещё раз всем телом навалится на дверь, но кроме оглушительного грохота ничего толкового из этого не вышло. Только небольшой кусочек красного бархата, который до этого был занавеской, сорвался с маленького, слюдяного оконца, и в карете стало чуть-чуть светлее. Оно было настоль мало, что протиснуться в него даже самому тощему из троицы рыцарей не представлялось возможным.