Эдгар Крейс - Пираты Балтийского моря. Сын Бога

– Эй, вы там сильно не шебуршитесь! Сохраняйте спокойствие и благоразумие. Очень-то не напрягайтесь. Скоро наступит полдень и тогда солнце встанет в зенит, а в вашей карете станет очень жарко. Вы свои доспехи можете помаленьку уже снимать. Они вам сегодня больше не пригодятся, – продолжал веселиться Всеволод. – Так вам будет легче переносить жару в карете.

– Изверги! – истерично закричал Везунчик. – Немедленно выпустите нас, иначе наш магистр сотрёт всю вашу банду в порошок!

– Где ваш магистр, а где мы! – усмехнулся Стоян. Вот ты говоришь, что мы изверги! Нет, мы с вами ещё по-доброму поступаем, но можем поступить и так, как вы недавно поступили с моим отцом.

– Я никогда не знал твоего отца и знать не хочу – кто и как с ним поступил! – прокричал в маленькое окошко кареты Везунчик.

– Ты не знаешь, так твои напарники может слышали! – жёстко ответил Стоян. – Может они знают, что ваш магистр не так давно заживо сжёг моего отца в его собственном доме и теперь я имею полное право ответить ему той же монетой!

– Ты не можешь так с нами поступать! – завизжал Везунчик, мысленно представляя себя горящим в запертой карете. – Я не участвовал в сожжении твоего отца. Может это они, но не я!

Толстый и тощий дружно закрутили своими головами, тем самым искренне показывая, что они тоже тут совершенно ни причём.

– А мне всё равно, кто из вас сжигал моего отца, а кто нет! Вы служите магистру Ливонского ордена, который огнём и мечом прошёлся по всей моей земле. Это вы пришли к нам убивать, а не мы к вам! Значит, вы виноваты в нашем людском горе, а теперь и в моём! Герка, хватит с ними болтать – бессмысленно. Давай подложи травы и веток посуше и побольше под их карету и пусть они горят, как мой отец! – обратился Стоян к другу и тот стрелой помчался в лес.

Попавшиеся в ловушку воины ордена затихли, не веря в реальность происходящего с ними. Везунчик попытался собрать вся свою волю в кулак и схватился обеими руками за голову. «Нам надо что-то делать, но что?», – напряжённым голосом произнёс он, и протиснувшись к окошку, оттолкнув от него в сторону толстяка. Посмотрел в окошко, но Стояна не было видно. Ещё раз попытался подёргать дверь, но безуспешно.

– А может, им драгоценности отдать? – жалобно глядя в сторону огромного ларца, спросил толстяк. – Хоть так они какую-то пользу нам сослужат, а то ведь пропадут за просто так.

– А что, толстый дело говорит! Чем тут нам заживо сгорать, лучше уж поделиться найденным богатством с разбойниками. Ведь мы можем им и не всё отдавать, – поддержал товарища тощий и показал на свои карманы в которые он уже успел кое-чего положить.

Везунчик немного подумал, покосился на всё ещё лежащего без памяти «шпиона», вздохнул и громко крикнул:

– А если мы выкупим свои жизни – вы нас отпустите?

– А много ли дадите? – усмехнулся Стоян.

Везунчик отошёл от окошка и подошёл к открытому ларцу. Не разбирая, залез в него двумя ладонями и взял столько, сколько мог зараз унести. Вернулся к оконцу и, проломив слюду, выкинул в него всё, что сумел набрать из ларца.

Как раз в этот момент из леса вернулся Герка. Он подошёл к разбросанным на земле драгоценностям. Собрал их в подол рубахи и отнёс к сидевшему на обочине дороги Стояну. Тот взял их и стал просматривать переливающиеся на солнце разноцветными огнями бриллианты, потом попробовал на ощупь куски золота и удивлённо спросил:

– А много у вас там такого добра?

– Много! – неожиданно раздался голос пришедшего в себя «московского шпиона».

Посол шведского короля, помаленьку начинал приходить в себя. Он сидел, опёршись спиной на сосну, и правой усиленно растирал ушибленную голову. Парика на нём уже не было, а сквозь его белесые локоны волос виднелся здоровенный, красный шишак. Посол, прищурив глаза, посмотрел на торчащую в маленьком окошке кареты недовольную физиономию Везунчика, потом на Стояна и задумчиво произнёс:

– Если бы не вы, уважаемый сударь, то мне кажется, что эта шайка разбойников меня бы очень скоро порешила за мой ларчик с драгоценностями.

По решению главы города Риги особо опасных преступников содержали в подземельях Рижского замка. Считалось, что оттуда сбежать просто невозможно. Даже окон в подземелье нет, а наружу ведут единственные двери, за которыми несёт службу стража. Но и это ещё не всё. Заключённых подземелья содержали в отдельных клетках и в кромешной тьме. Лишь во время кормления узников или по случаю приезда высокого начальства зажигали немногочисленные факелы на стенах темницы. Сами стены от непомерной сырости местами уже покрывались серо-зелёной слизью. Пол камер, наверное, не убирали с самого строительства замка, на нём лежала гнилая солома вперемешку с какими-то тёмно-бурыми массами непонятного происхождения. Смрад и темнота. В таких условиях содержали особо опасных заключённых, и они долго не выдерживали. Большинство из них умирали от различных болезней за долго до истечения своего срока заточения, но руководство тюрьмы слало бургомистру города лишь отчёт о сэкономленных деньгах на провизии для заключенных, и тот был этому весьма рад. Даже иногда, на большие праздники, делал им небольшие подарки.

Стражник подземелья, мерно бряцая огромной связкой ключей, висящей у него на широком поясе, шёл по коридору темницы, где за толстыми, покрытыми ржавчиной решётками содержались самые из самых преступников города. Он держал в руках слабо горящий факел. Огонь на нём из-за вечных сквозняков, гулявших по длинным, сумрачным коридорам подземелья, беспорядочно дёргался, но старый охранник уже давно привык к его неверному свету. Дойдя до очередной клетки с преступником, он тыкал факелом сквозь решётку и некоторое время разглядывал заключённого. Резкий перепад освещённости вызывал раздражение у обитателя клетки, они начинал ворчать, а охранник от этого только радостно щерил свой почти что беззубый рот и шёл дальше, к следующему заключённому. Эту процедуру он проделывал дважды в день – с утра и вечером, когда он заключённым разносил баланду, а практически всего лишь воду, и, если кому повезёт, то в ней можно было выловить парочку крупинок пшенки. Но это всё-таки было получше, чем совсем ничего, и заключённые ворчали, проявляли недовольство, но ели. Никому не хотелось помирать раньше времени, каждый из них надеялся выжить, но всё равно – не проходило и нескольких дней, чтобы пара-тройка заключённых не отправились в мир иной.

Стражник закончил обход и вернулся на свой пост. В это время к нему подбежал начальник стражи и, поднеся свой внушительный кулак к носу охранника, резко спросил:

– Ну, как у тебя там, всё в порядке?

– Как есть, всё в соответствии с уставом, господин начальник! Через полчаса начну разносить еду заключённым. Околевших за время моего сегодняшнего дежурства не нашёл!