Андрей Акулов - Панголин. Тайна бога

Через мгновение он уже хлебал черпаком горячую острую уху. Рыбья голова плавала в огромном солдатском котле, словно айсберг и все время норовила залезть в черпак. Она крутилась в водоворотах, ныряла, переворачивалась и поглядывала белым зрачком на Кулла.

– Хорошо, – прошептал панголин.

– Вот и молодец. Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе, приятель.

Грэм подошел: из-за прутьев решетки на него глядел высокий широкоплечий детина в одних рваных штанах. На заросшем черными кустами лице были видны только сверкающие желтым огнем глаза, кривой расплюснутый нос и тонкая полоска губ.

– Стойте! Меня выпустите, не то я… тоже закричу, – раздалось из соседней камеры.

Верзила кивнул:

– Конечно, приятель.

Грэм швырнул ключи в камеру, молча развернулся и быстро пошел к выходу.

– Стой! Не делай так, приятель, подожди меня, ты не знаешь куда идти, – забормотал детина, шаря руками в соломе в поисках ключей.

– Забудь о нем, пусть идет. Он отвлечет солдат, а мы проскользнем незамеченными… Скорее! Скорее открывай, и про меня не забудь, не то я буду кричать.

– Не забуду. Не забуду, приятель, – сквозь зубы сказал узник.

Проходя мимо камеры еретика, Грэм заметил улыбающееся лицо – худое изможденное лицо с редкими клочками растительности, иссеченное морщинами как пахотное поле. Он стаял и еле заметно кивал. Вот его панголин с удовольствием бы прирезал, но он получит свое и так. Не стоило тратить время.

Грэм подошел к двери. Сзади доносилась возня и недовольный шепот. Оглядываться не хотелось. Тут он провел самые гнусные дни своей жизни, и что он там увидит? Труп в луже крови?

Грэм остановился, прислушался к звукам снаружи – тишина. Быстро перекрестился и взялся за массивную ручку – дверь скрипнула, и свежий ветер умыл прохладой ночи грязное лицо беглеца, закружился и улетел вдоль сараев и складов разбрасывать мусор и сухие листья.

Пригнувшись, панголин просочился в приоткрытую дверь и осторожно закрыл за собой. На улице обычная тихая ночь: луна ныряет в облаках, похрапывают кони, солдаты негромко посмеиваются возле казарм, под фонарем компания играет в карты, бурно обсуждая чей-то неверный ход, парочка военных бесцельно шатается вокруг играющих.

Панголин юркнул в тень навеса и бесшумно засеменил к складам. Укрывшись за одной из бочек, осторожно выглянул: в нескольких десятках метров скучал охранник. Он нес вахту возле крайнего склада. Целую вечность Грэм не сводил с него глаз и лихорадочно обдумывал варианты. Время шло. Солдат и не думал уходить. Он замер на своем посту как статуя. Только пар вырывался из ноздрей, как у бизона в предрассветные сумерки.

Можно было открыться и стремглав промчаться к спасительному уступу в стене; попытаться вернуться к темнице, и там выстроив несколько бочек и ящиков залезть на крышу навеса; внезапно напасть на охранника; дождаться выхода других пленников и, воспользовавшись суматохой, проскочить к стене.

Взгляд упал на широкий колодец. В голове тут же возник план: можно подобраться к нему, перепрыгнуть за бортик, переползти на противоположный край, затем отвлечь охранника и прошмыгнуть к спасительной стене. К тому же с минуты на минуту выйдут другие беглецы и наделают шума. Решено!

Грэм поднял несколько камешков и когда облака скрыли луну, пополз к колодцу. Он перемахнул через кирпичную кладку – снизу пахнуло животным смрадом, сыростью и гнилью. Казалось, что панголин погрузился в огромную чашу с густой черной жидкостью. Не спеша перебирая руками каждый камень и нащупывая выступы под ногами, он добрался до противоположной стены. Немного передохнул и стал подтягиваться, но тут же отпрянул назад: совсем рядом раздались голоса – двое солдат приближались к бортику со стороны казарм. Холодный пот высыпал на лбу. Сердце дико забарабанило. Если они заглянут в колодец, то это конец.

Громкий шепот мужчин отдавался эхом от стен колодца:

– Я же тебе говорил, смотри на меня!

– Ну, я смотрел, и что?

– Ты не смотрел! Я показывал дважды! Не могу же я чесать нос десять минут подряд, пока ты решишься глянуть. Ты вообще смотрел на всех, кроме меня…

– А ты не мог бы чесать свой нос, когда я гляжу на тебя?!

– Делать все надо естественно, чтобы никто не понял. Я показал дважды! А ты просрал все деньги!

– Ну, извини. Хватит уже. Отыграемся.

– Ладно. С тебя пиво…

Солдаты прошли мимо. Панголин выдохнул горячий воздух – отлегло, отпустило зябкое покрывало страха. Те двое подошли к одинокому охраннику и заговорили о чем-то. Грэм подтянулся и выглянул, пересиливая дрожь в руках: солдаты шептались и оживленно жестикулировали. Похоже, им было что обсудить.

Руки ныли от усталости и начинали неметь. Грэм беспомощно повис. Попробовал нашарить ногами уступы или щели между кирпичами – тщетно. Сапоги скользили по сырой стене, не давая ни малейшей надежды на отдых. Через минуту руки уже казались чужими, а пальцы налились расплавленным металлом. Безвыходность положения толкала к отчаянным действиям. Сейчас! Он отпустил правую руку – кровь прилила к исцарапанной ладони, – залез в карман, лихорадочно нащупал камешек, размахнулся и… Левая рука предательски соскользнула. Злость и отчаяние ударили в голову. Все – конец! Царапая локти о стену, неудавшийся беглец исчез в пугающей черноте.

Грэм упал на солому и застонал от боли. Тонкая подстилка смягчила удар, но под ней был каменный пол. Панголин разжал ладонь – камень выкатился и исчез в складках черноты. Прислушался – тихо. Привыкнув к темноте, поднялся. В круглой стене нарисовался чуть подсвеченный проем. Оттуда вырывались порывистые завывания ветра и непонятные шорохи. Двери не было, и Грэм осторожно ступил внутрь узкого каменного коридора – в теплый затхлый смрад.

Божий завет из Библии Мироноса.

1. Я Миронос – Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов.

2. Не делай себе идолов и не служи им.

3. Отдавай короткое время три раза в день Господу Богу.

4. Почитай отца и мать твоих.

5. Не убивай праведных людей.

6. Помогай искоренять ересь и невежество.

7. Не бери в руки древние богатства.

8. Не кради.

9. Не говори неправду о других.

10. Не желай ничего чужого.

– Бежал? Бежал?! Как?! – голос Филиппа прогремел в сводах приемной главного чистильщика в восточной части храма.

– Мы… мы поймали двух беглецов, – промямлил сержант. – Они уже все рассказали. Панголин убил двух охранников и выпустил этих. Больше они его не видели. Мы обыскали все.

Черный цвет комнаты пугал солдата, громоздкие шкафы у стен нависали словно великаны, массивный стол казался дыбой, а высокое кресло – троном сатаны.