Дмитрий Мироненко - Океан наших чувств

В понедельник отзанимавшись, мы сделали вид, что ушли, как и обычно, ровно в семь часов. Отойдя на приличное расстояние, выкурив по несколько сигарет и дождавшись ровно восьми часов, мы вернулись обратно. Зайдя с центрального хода и прошмыгнув как мышки мимо коморки бабы Любы – которую полностью поглотил показ реслинга по телевизору – мы оказались в качалке. Чтобы добраться до раздевалки, нужно было преодолеть весь зал по диагонали (естественно, ничего не свалив и не задев). Едва проделав половину пути, мы услышали шум. Женские стоны сменялись сладострастными вздохами мужчины. Симфонию любви разбавляли, точно вода, дорогущее виски, скрипы половиц и ритмичные удары шкафчика номер семь о стену.

Достигнув назначенного места, Стас с довольной ухмылкой слегка приоткрыл дверь. Лицо его вмиг побелело, и он провалился в прострацию, будто индейский шаман, достигший нирваны. Я не мог увидеть, что происходило за дверью, так как Стас загораживал весь обзор.

Спустя полминуты он резким движением раскрыл дверь. Раскрасневшаяся женщина, стоя на ногах и нагнувшись, держалась руками за спинку скамьи. Ее черные как уголь волосы скрывали лицо, но обвисшая чуть не до колен грудь свидетельствовала о солидном возрасте. Андрей сразу заметил нас, но ни на секунду не оторвался от резких, поступающих движений. Он лишь указал на огромный, как у гориллы, зад женщины и тут же, мерзко улыбаясь, закатил глаза, вскинув большой палец кверху. Он ускорил темп, и потное тело женщины немедленно отреагировало, подаваясь назад – навстречу сильным, толчкам, дарившим сладкую боль. Стоны усилились – она была на пороге оргазма. Издав протяженный стон и изогнувшись подобно змее, женщина кончила. По ее телу будто пробежал разряд тока. Ногти с силой вцепились в дерево, отчего пальцы побелели как мел. Она по-звериному захрипела, и, вульгарно смеясь, безвольно рухнула на колени, будто оргазм забрал всю жизненную силу женщины.

– Мама, – тихо произнес Стас, прибывающий в сильнейшем шоке.

Как только женщина повернулась к нам лицом, я все понял – с «Бизоном» покончено.

– Будто я не знаю, что он путается со своей секретаршей. По мне пусть спит с кем хочет, лишь бы на семье не отражалось, – с ухмылкой заявила Инна – худющая хозяйка дома, дама, с глубоко посаженными карими глазами и редкими светлыми волосами, собранными в пучок.

– Вот еще! По мне так мужчина свободы нюхать должен не больше раба! – сердито воскликнула Людмила – рыжая, ярко-накрашенная женщина с синими ледяными, как объятия покойника, глазами.

– Не думала, что твой феминизм достигнет таких радикальных размахов. Так и вижу перед собой Андрея в ошейнике и наручниках. И тебя с лошадиным хлыстом, – прыснув от смеха, сказала Вера – фигуристая дама с янтарными глазами, роскошными темно-русыми волосами и пухлыми, как бутон пиона, губами.

Три женщины уютно расположились возле горящего, изредка потрескивающего камина. Инна, поджав ноги, сидела на огромном, точно королевский трон, кресле и пила вино. Время от времени хозяйка дома на манер сомелье вращала алую жидкость в бокале. Но наблюдала она отнюдь не за напитком. В искрящемся гранатовом зеркале женщина видела неумолимо утекающее время. Хваткой бойцовского пса паранойя вцепилась в сознание Инны. «Кажется, вчера этих морщинок не было» – испуганно подумала женщина.

Виной самоистязаний и излишней мнительности, конечно, был муж Инны. Каждая измена возлюбленного точно удары плетью оставляли глубокие раны в душе женщины. Но признаться подругам она почему-то не могла, предпочитая играть циничную (порой совсем бесчувственную) роль. Женщину невообразимо страшила одна лишь мысль о том, что любимый мужчина может уйти.

Слева от Инны – на расстоянии пары метров – манерно сложив руки на коленях, сидела Людмила. Рыжеволосая феминистка каждые пять минут флегматично доставала iPhone из кармана брюк. Она лихорадочно пыталась придумать оправдание для мужа, который день напролет не отвечал на смс и звонки. С каждым боем напольных часов из американской вишни и красного золота к горлу Людмилы подкатывал ком размером со спелое яблоко.

Сидя в позе лотоса напротив камина, безмятежно попивала вино Вера. Танцующие языки пламени гипнотизировали женщину и уносили в теплое, доброе прошлое. Детство ее прошло в городе Полярный Мурманской области. Отчего-то женщина почувствовала острый укол тоски по тем временам. Вера вспоминала первый поцелуй с одноклассником при волшебном свете северного сияния. Вспоминала, как пыталась помогать отцу колоть дрова и его веселый, хриплый смех. Вспоминала и о матери, все время что-то вязавшей, сидя возле камина.

– Вера, Вера, прием! – раздраженно кричала Инна – Ты что там, практикуешь внетелесные переживания?

– Да, подруга, – с ехидством ответила Вера. – Уже слетала посмотреть, как твой муж кувыркается с секре… А, постой, кажется это была уборщица.

– Иди на…

– Да хватит вам в самом деле! – перебив их, воскликнула Людмила. – Ведете себя как глупые девчонки. И, да, Вер это было слегка грубо с твоей стороны.

– Прости меня, Иннусик, – с виноватым видом проговорила Вера. – Ты же знаешь, какой я бываю сукой. Да еще эти месячные. Я правда погорячилась.

– Проехали, – c улыбкой пробубнила Инна.

– Вот и славненько, – сказала Людмила. – Верунь, расскажи-ка лучше, что там у тебя с тем банкиром?

– Костя не банкир, а нефтяник, – поправила Вера. – Вот подарил, – демонстрируя золотое кольцо с бриллиантом на безымянном пальце левой руки, изрекла Вера.

– Сразу видно – ни капли не жаден, – с сарказмом заметила Инна. – Мне такое в институте одногруппник дарил.

– Но я его поблагодарила, – мечтательно произнесла Вера. – В общем, встречаемся мы как всегда в гостинице. Кислое шампанское, пятиминутный секс в миссионерской позе и Костя заснул. А знаете там конфеты в номерах? Гадкие такие из горького шоколада, что к зубам липнет.

– Да-да! – активно закивав разом, подхватили подруги.

– Ну так вот, – продолжила Вера. —Я конфетку, значит, развернула и своему горячему любовничку между булок и засунула. Что вы рты раскрыли как бегемоты? Просыпается он, значит, и лезет ко мне целоваться, и тут лицо его меняется, будто лимон откусил. Шоколад-то растаял и потек. Видели бы вы, как он в туалет пытался ускользнуть. Чудом не расхохоталась, ей богу. Я ему еще и вставать не давала. А потом между делом на задницу ему указала и произнесла: «Ты что это обкакался, любимый?»

Громкий женский смех наполнил гостиную. Женщины изображали лицо любовника и начинали хохотать еще сильней. Вера довольно улыбнулась, сняла кольцо с пальца и швырнула в камин. «Прости, Костик», – еле слышно изрекла она. Людмила и Инна от гомерического хохота раскраснелись как томаты. Слезы градом лились из глаз женщин. «Я, пожалуй, отойду», – поднимаясь с кресла, продекламировала Инна. Две гостьи остались наедине. Людмила успокоилась и, достав из сумочки пудреницу, принялась приводить себя в порядок. Вера налила еще вина и вернулась обратно к камину.