Григор Моисеев - Мир. Поэма

Скажи мне, Кай, да не лукавь царю.
Ты ли устроил ему эту беду?
– Он обучал меня сражаться мудро
И принимал как собственного друга.

То, кем я стал, только его заслуга,
И обвинять меня довольно глупо.
Прошу, отец, позволь мне поскорбеть.
Такого друга немыслимо обресть.

Кай говорил вначале очень громко,
А осознав, уставился тихонько.
Не мог поверить в смерть почти что брата.
Казалось, что нет мира без Захара.

Кирилл увидел и понял всё прекрасно.
И обвинял своё дитя напрасно.
Он поспешил увидеть Авраама
И доложить о состоянии Кая.

– Мой сын не делал страшного деяния.
Его я видел: в нём горе и страдание.
Да, меч его, но яд не он намазал.
Убийца так над жертвой бы не плакал.

– А кто, Кирилл? Прошу, скажи мне кто?
Я не имею против ничего,
Но меч его, удар им нанесён.
И как мне верить, что это был не он?

– Не тот убийца, что раны оставляет,
А тот, кто зелье в деле применяет.
Его найти скорее мы должны,
Чтобы в стране порядок навести.

Авраам практически ничто не понимал,
Но он Кириллу всё же доверял.
Где-то дней пять с собою он провёл,
В которых ясность мысли приобрёл.

Прошла неделя, все в скорби пребывали,
Но на товары не распространяли.
Всё корабли и грузы приходили,
И пред царём отчёт они водили.

Три корабля, набитые шелками,
В порт заходить не переставали.
Решил Исаак Аврааму доложить
Да и в беде его чуть подбодрить.

– Мой господин, пришёл с востока шёлк.
А также с юга вино, вишнёвый сок.
Стройматериал по графику идёт.
Попутный ветер корабли несёт.

Я не хочу чувств ваших задевать,
Но не могу не соболезновать.
Ваша утрата… Она не только ваша,
Не в той же мере, но она и наша.

– Исаак, спасибо за твои слова…
– А кто убийца? Скажите имена.
– Ещё не знаю, но умер он от яда,
Который был на лезвии том Кая.

– Так это Кай Захара погубил?
– Тот, кто отравой Кая меч смочил.
– Значит, убил Захара он не зная.
– В этом и суть, здесь кроется вся правда.

– Я вам скажу как другу, не царю.
Кай изворотлив не только лишь в бою.
Если найти замешанных хотите,
То посоветую: вы с Кая и начните.

– Постой, Исаак, с чего ты это взял?
И почему всё это мне сказал?
– Мой господин, сказал и так я много.
О царских детях нельзя говорить плохо.

– Тебе приказываю сказать мне всё как есть.
– С чего начать? Наверно, лучше сесть.
Вообще, Захара не сильно я любил,
Но уважал, как человека чтил.

Захар всегда со всеми честен был,
А Кай победы всегда превозносил
И ради них на многое способен.
На вашем месте я был бы беспокоен.

Что до того, зачем я всё сказал,
Да потому, что сам родных терял
И знаю, что вы чувствуете сейчас.
Сочувствие не умолкает в нас.

Найти виновника, по делу отомстить —
Я сам желал такое сотворить.
Семья моя осталась без почёта.
Память Захара не будет столь прискорбна.

Авраам поник, безмолвие охватило.
Слов Исаака для этого хватило.
Со стороны одной моряк, трудяга.
С другой Кирилл, они с ним точно братья.

Кириллу верит, Исаак умом берёт.
И получился такой вот переплёт.
«Действовать сердцем или идти умом?»
Такая мысль с тех пор была при нём.

Решил Авраам в Талимию вернуться,
Чтоб от всех мыслей разом отвернуться.
Своих детей с собою он забрал,
Хотя бы их никто бы не отнял.

Кирилл тогда подумал про себя:
«Не доведёт нас это до добра».
И уповал на трезвость мысли брата,
Всегда толкового и трезвого Авраама.

Решил Кирилл с Филиппом говорить.
Хотел его про Кая он спросить:
– Филипп, мой сын, тебя очень прошу.
Скажи хоть что-нибудь про всю эту беду.

Мог ли наш Кай Захару жизнь сгубить?
– Отец, не верю, не мог так поступить.
Он любит силу и любит побеждать,
Но ради этого не стал бы убивать.

– Спасибо, сын, за то, что поддержал,
То, что хотел услышать, то мне и сказал.
Наш Кай не стал бы… Он ведь не такой.
Я не поверю в то, что он плохой.

Кай был разбит потерею Захара,
Ведь он его воспринимал за брата.
Но сплетни говорили: «Он виновен!
Кай царской крови вовсе не достоин».

Он чувствовал поддержку от отца,
Но замечал его сомнения.
Не выдержав давления такого,
Решил покинуть стены своего дома.

«Отец, Филипп, меня вы не ищите.
Я знаю, что меня вы не вините.
Уж нету сил выдерживать всё это,
Но я вернусь, когда наступит время».

Письмо короткое успел он написать
Пред тем, как дом решился покидать.
И он ушёл, не как царевич знатный,
А как бродяга: бедный и несчастный.

Филипп, в отличие от собственного брата,
Почти не чувствовал к сражению азарта.
Он много думал, ещё больше читал,
Почти про всё практически всё знал.

Как строить судно, казны дела вести,
Ковать мечи и крепость возвести.
Почти три года из кузни не вылазил,
Всё изучал, везде, где можно, лазил.

Как только Кай подался в путь души,
Филипп вдруг начал свою игру вести.
Вошёл в совет, решения стал искать,
Чтобы убийцу Захара отыскать.

Всё было тщетно: ни слова, ни души.
Не говорили и сплетни не вели
О том, кто мог Захару зла желать
И кто способен жестоко убивать.

Филипп тогда решил прийти к отцу:
– Не в роли сына с тобою говорю.
Мне расскажи историю свою,
Не пропускай деталей, ни одну.

– Ну что ж, Филипп! Чего желаешь знать?
– Как вы с Авраамом решили мир забрать.
– А ты не знаешь? Книг писано немало.
Иди прочти, написано всё складно.

– Когда в дворцах устраиваем пиры,
Какие люди к нам приглашены?
– Предприниматели, владельцы и дворяне.
– Вот именно они и были ранее.

– К чему ты клонишь, понять я не могу.
– А я, отец, к такому вот клоню.
Везде написано, что всё объединили
И что людей простых освободили.

Но ведь тогда свои были цари.
Скажи на милость, где же все они?
Где те дворяне, что вас не поддержали?
Ведь были те, колен что не сгибали.

Этого в книге вы не написали,
Когда с Авраамом сказки составляли.
Но вы забыли: кого вы истребляли,
Те с ваших книг и слова не читали.