Григор Моисеев - Мир. Поэма

Всё это время планировали месть,
Им в вашем мире негде даже сесть,
Ведь всё вокруг им кажется телами,
На их глазах убитыми отцами.

Кирилл сидел и попросту молчал.
Его по делу ребёнок отчитал.
Оттенок радости с его лица пропал,
Чуть погодя и он сам зарыдал.

– Что же я сделал! – внезапно он вскричал.
При этом плакать не переставал.
– Что я наделал! – часами повторял
И иногда от ужаса дрожал.

Филипп решил увидеться с Авраамом,
В Талимию отправился за даром,
Но там нашёл больного старика,
Который не похож был на царя.

Филипп тогда подумал про себя:
«И этот сдулся: два жалких короля».
Увидев данное, он к братьям обратился,
Всё рассказал и с ними он сдружился.

– Отец мой плох и ваш не блещет здравом.
А Кай исчез и не вернётся разом.
Остались мы и ваши две сестры.
Этим вредителям отпор мы дать должны.

– Они, Филипп, готовились годами,
Пока друг с другом в царевичей играли.
Прошу, ответь, с чего хочешь начать
И как способны мы в этом помогать.

Хоть были близнецами братья те,
Различий много таилось в их душе.
Дмитрий события спокойно принимал,
Игнат, напротив, за всё пережевал.

Ответ Дмитрия казался вполне здравым:
– Ты сделал выводы по субъективным данным.
Это теория, в которой все сильны.
Нам нужны факты, стальные доводы.

Филипп не знал, чем дело поддержать,
Ведь всё пришлось ему воображать.
Реальным было это для него,
Было разумным только в уме его.

На удивление, Авраам до них дошёл —
Месяц до этого в постели он провёл.
Их попросил себя в покои отнести,
Самим остаться, сестёр их привести.

И на издохе, будто с последних сил,
Он со своим наследством говорил:
– Дети мои! Не всё про мир сей знаете.
Что в нём таится, даже не представляете.

Когда мы начали весь мир объединять,
Решили все: простых не убивать,
Тех, кто не в форме, трогать запрещали,
А за убийство убийством и карали.

Когда победа уже казалась явью,
Как будто души полили наши грязью.
Мы стали вдруг невинных убивать,
Свои убийства мотивом прикрывать.

Дурацким был приказ о полной казни.
«Приказ убийц» – его так называли.
Убить велели и семьи королей,
И даже их служанок и детей.

В последний день, когда стало понятно,
Войне конец, практически всем ясно,
С твоим отцом мы вышли убивать,
Это желание пришлось так утолять.

Нам было мало словом убивать,
Кровь на руках хотели ощущать
И эту жажду в итоге утолили.
Какой ценой… По-моему, все забыли.

Уж двадцать лет себя за то корю,
Но всё ж себя за это не прощу.
Услышал я, Филипп, твои слова
Про тех, кто помнит и месть таит года.

Вряд ли остался кто-нибудь живой.
Мы истребили всех смертной косой,
Даже младенцев… Как же мы могли,
Жалкие психи, а вовсе не цари.

Он не заплакал, но на лице его
Скорбь сотни тысяч и больше ничего,
Что может боль его на миг унять
И этот груз с его плеча убрать.

– Но кто-то выжил, прекрасно это знаете.
Я вас прошу, хоть раз это признайте.
Без вашей помощи я их не одолею,
На это дело ничто не пожалею.

– Никто не выжил! – сказал Авраам с досадой.
И отвернулся, уж точно не с усладой.
– Для вас Захар уже давно чужак,
А я и вовсе вредитель, просто шлак, —

Сказал Филипп и тут же развернулся.
И в это место больше не вернулся.
Решил с Горона вопросы все решать,
Не захотели ему поддержку дать.

Кирилл был плох и вряд ли мог решать,
Кого казнить, кого помиловать.
Тем более всем миром управлять.
Ему решил совет не доверять.

Выбор совета на Филиппа пал,
Чтоб он дела Кирилла продолжал,
Пока царю не стало бы получше.
А становилось на деле только хуже.

Первым указом проверку провели
Тех, кто в дворце свою службу вели.
Были ли те, кто мог желать отмщения,
Не избавляясь от скорби ощущения?

Данное дело ничто не показало,
Лишь на сознание совета повлияло.
Филипп был твёрд и точно понимал,
С каким врагом в сей миг он воевал.

– Филипп, послушай, – так Флавий начинал,
Который некогда войсками управлял.
Был командиром ещё в те времена,
Когда на свете Филиппа не было.

– Я понимаю, что ты обеспокоен.
Твой друг погиб, отец твой очень болен,
А Кай ушёл и слова не сказал.
Вполне понятно, что ты переживал.

Пора себя хоть как-нибудь собрать,
Если желаешь миром управлять.
Хватит за призраками прошлого гоняться.
Знаю на опыте: за ними не угнаться.

Случилось худо – обязан пережить.
Это и есть та тоненькая нить,
Что отделяет того простолюдина
От короля и властелина мира.

– Флавий, они прикончили Захара
И перекинули вину на шею Кая.
Прошу, скажи, как править продолжать,
Коли виновных я не могу поймать?

– Я очень сомневаюсь в правоте,
Но всё же дам один совет тебе:
Пока дела будешь свои вести,
Этим предателям тебя не довести.

Ты ничего не предпринимай,
Просто тихонько за всеми наблюдай.
Если ты прав, они себя покажут —
И их за это как следует накажут.

И было принято каких-то действий ждать,
Чтобы толковый след за ними взять.
Всё было тихо, как будто перед громом,
И всё случилось отнюдь нежданным звоном.

Филипп в свои покои воротился,
Увидел Кая и тут же устремился.
Брат был избит и сильно покалечен,
И было видно, насколько изувечен.

– Скажи мне, Кай, хоть что-нибудь, полслова, —
Сказал Филипп и помощь вызвал срочно.
Целители неделями трудились
И результата достойного добились.

– Кто сотворил подобное с тобой?
– Не представляю, я был уж сам не свой.
Меня в какой-то камере держали
И через день до смерти избивали.

Желал уйти от всех этих событий,
Жить для себя в какой-то из провинций.
Как только город оставил позади…
Не ожидал подобного в пути.

Они меня, как черти, окружили,
Я смог отбиться, но неравны уж силы.
Меня схватили, в темницу отнесли.
Могли убить, но жить оставили.

Его возврат Кириллу силы дал
И ничего с него взамен не взял.
Он вновь здоров и может управлять.
И не желает болезни повторять.