Дмитрий Чепиков - Запертые двери (сборник)

– Чего это они? – спросил молодой парень, командир третьей роты, совсем ещё зеленый, ни разу не побывавший в бою.

– Разминировать будут, немцы же не дураки совсем, – пояснил комбат, – они знают, что мы здесь. Видишь, у соседей тоже самое, наше дело пока ждать. Всё, командиры рот по местам.

В подтверждение его словам фашисты выкатили несколько небольших самоходных мин на гусеничном ходу. О приспособлении «Голиаф» советским офицерам читали лекции приезжавшие инструктора и рассказывали сапёры, но в деле они их видели впервые.

«Голиафы» поползли широким фронтом, срабатывая то на одной, то на другой мине. От взрывов детонировали десятки других мин, открывая немцам полосу для наступления. В образовавшийся проход ринулись танки, и уже не цепями, а густой толпой повалила пехота.

Опушка леса ожила выстрелами шестиствольных тяжелых миномётов, швырнувших первые мины на обороняемые мотострелковыми батальонами высоты. Из-за холмов им ответила полковая артиллерия, и окончательную точку в этой дуэли поставили несколько звеньев «Илов», с ревом обрушившихся на позиции немецких минометчиков. Тем не менее, те успели нанести своими сорокакилограммовыми минами ощутимый урон окопавшейся пехоте. Одна из мин попала в грузовик особиста и разнесла его в клочья.

– Эх, хорошая машинка была! – сказал на ухо комбату капитан. – Чего огонь не открываешь?

– Пусть поближе подойдут… А пушкарям пора бы уже начать, полкилометра есть… – комбат подскочил к связисту, доложившему, что командир полка дожидается отчета.

Почти одновременно громыхнули сорокапятимиллиметровые пушки «М-42», приданные мотострелкам, выбивая передние танки противника. Немецкие Т-3 огрызнулись ответным огнем, перепахав взрывами окопы второй роты, там, где, по их мнению, были противотанковые батареи. Вслед за ними началась трескотня противотанковых ружей и пулеметная стрельба. Неся большие потери, гитлеровцы упорно лезли вверх по пологому склону высоты. Выбыли из строя командиры второй и третьей роты. Несколькими прямыми попаданиями немцы уничтожили расчеты пяти противотанковых орудий. Приблизившиеся автоматчики противника обрушили шквальный огонь на позиции мотострелков. Бой за высоту был яростным и ещё больше ожесточился, когда к немцам подошли ещё несколько танков, среди которых был тяжелобронированный «тигр». Одна за другой вспыхивали машины противника, но и орудий у батальона оставалось все меньше.

Пехота противника отстала и начала отступать к лесу под смертоносным огнем мотострелков, но танки врага упорно лезли вперед, прячась за броней головного тяжелого танка. Пять Т-3 и «тигр» были уже в сотне метров от траншей понесшего тяжелые потери батальона. Противостоящие им оставшиеся четыре орудия бесполезно щелкали по броне впереди идущего Т-4, высекая искры и рикошетя бронебойными снарядами. Казалось, вот– вот и танки начнут давить позиции пехоты, расстреляв последние пушки.

«Почему комбат не отдает приказ забросать их гранатами?» – медленно текла мысль у особиста, вышвырнутого из окопа разрывом снаряда, оглушенного. Вокруг него лежали убитые и раненые солдаты, кто-то куда-то стрелял сквозь тянущийся от разрывов и загоревшейся высушенной травы дым. Теперь капитан мог только наблюдать за последними минутами обороны высоты, он уже видел, как вновь возвращается отступившая было немецкая пехота.

Но случилось то, что он ожидал увидеть меньше всего. Из ростового окопа прямо перед танками вылез закопченный, грязный человек… и, держа в руках какую-то непонятную палку с цветными кисточками, стал на пути ревущих и изрыгающих смерть боевых машин.

Танки словно что-то дернуло изнутри, и они остановились, больше не стреляя, только один из них завертелся на разорванной гусенице. Уцелевшие пулеметные расчеты вновь заставили стрелков противника залечь и ползти, словно змей, в сторону леса, а танки так и стояли холодной грудой металла. Совершенно целые, упершиеся стволами башен в человека, который их остановил. Бой закончился. На полкилометра перед позициями батальона всё пространство было усеяно трупами немецких солдат и неподвижными фигурами разбитых танков.

– Молодец, Уйгуров! – заорал оглохший от недавнего шума боя комбат. Его щека была рассечена осколком, бессильно висела простреленная правая рука. Но левой он всё таки дотянулся похлопать одобряюще по плечу высокого Уйгурова, сержанта и шамана.

– Максим, живой? – спросил он, подбежав к распростертому на бруствере особисту, так и не выпустившему из рук автомат, и после его короткого кивка спросил, – видал, что у меня боец вытворяет?!

Капитан слабо улыбнулся и вновь кивнул. На него уже не так искоса посматривали выжившие солдаты. Он пережил с ними бой, он был теперь своим, а не одним из тех, кого они представляли просто расстрельной командой.

Через пятнадцать минут подошли запоздавшие подразделения из полка резерва дивизии – шесть самоходок с десантом автоматчиков на броне. На двух полуторках отправили тяжело раненных в тыл. Бойцы с лёгкими ранениями, в том числе комбат, в медсанбат ехать отказались наотрез.

Выжившие офицеры батальона и танкисты из самоходок долго разглядывали в люки экипажи неведомо как остановленных Уйгуровым танков. Немецкие танкисты сидели, замерев словно живые, но, вытащив их, бойцы отпрянули в сторону. Даже видавшие виды солдаты и офицеры, которые воевали не первый год и видели смерть во всех её ужасных проявлениях, отвели взгляд в сторону от тел погибших экипажей танков. Головы немецких танкистов почернели и раздулись, а на месте глаз были пустые кровавые провалы…

– Уйгурова к медали лично представлю, – просипел особист, более-менее пришедший в себя, – но один танк ему запишу, «тигр» – на медаль ему хватит. Остальные вышли из строя от срабатывания химических снарядов.

– Согласен, Айтал, с товарищем капитаном? – спросил комбат сидящего на броне самоходки сержанта. Тот трясущимися руками пытался раскурить папиросу, его била нервная дрожь, но он справился с собой и согласно кивнул.

– Мне бы табаку, товарищ комбат… Медаль никуда не денется, – сержант наконец полностью совладал с собой и решился обратиться с просьбой.

Особист вынул из кармана пачку трофейных немецких сигарет и его взгляд упал на палку с цветными лоскутками, лежащую на земле рядом с сержантом. Он вопросительно взглянул на Айтала.

– Берите, берите, товарищ капитан… Сейчас жарко будет. Обмахиваться будете, – теперь якут улыбался уже во весь рот.

«Тигр» отправили в тыл своим ходом, а совершенно пригодные к бою Т-3 с половиной боекомплекта развернули на позициях батальона, увеличив его огневую мощь. По связи комбату обещали к утру ещё пополнение мотострелками и артиллерией, а также экипажами, могущими вести огонь из трофейных танков. На соседних участках прорыв противника также был ликвидирован. Полк остановил целую дивизию гитлеровцев, не дав продавить врагу оборону, и нанёс чувствительный урон противнику.